– Его преосвященство заметил, что Кристобаль умудрился оставить на докладе жирные следы пальцев, испачканных в гуайяве, и понадеялся, что Анкиляр не обратит внимания и не сочтет неряхой кардинала. Гусман следил, как визитер внимательно читает, раздраженно перелистывая страницы, словно человек, чья нравственность уязвлена. Кардинал старался составить впечатление о том, кого, вероятно, назначит главой проповеднического крестового похода.
Перед ним сидел угловатый человек, будто составленный сплошь из многогранников; кто-то счел бы его нос еврейским, но то был нос настоящего испанского аристократа. Черное одеяние укрывало костистое тело и будто сливалось с ним. Его преосвященство перечитал досье: Анкиляру сорок лет, имеет докторскую степень по каноническому праву и еще одну – по богословию Фомы Аквинского. Читал лекции во Франции и Уругвае, крупный специалист по вопросу онтологического довода в пользу существования Бога. Успешно привел в лоно Церкви население острова Бару, но плоды этой деятельности у него на глазах уничтожила катастрофическая вспышка гриппа, занесенного новым миссионером из Голландии; широко известен как несгибаемый ортодокс. Его доклад по поводу фиаско на Бару заключался словами: «Так непоколебимая вера поучает нас: островитяне отыскали кратчайший из возможных путей в царствие небесное; сие лучше для них – преждевременно умереть христианами, чем долгожителями, но язычниками». Несомненно, этот человек не упустит шанса преобразовать нацию.
– Что скажете? – спросил его преосвященство, когда монсеньор Анкиляр добрался до последних строк.
– Все, как я предполагал, – ответил тот. – Повсеместная духовная нищета народа очевидна.
– Необходимо что-то предпринять, и я хочу, чтобы этим занялись вы, – сказал его преосвященство.
– Моя жизнь уже посвящена борьбе за духовность, – произнес Анкиляр. – Надеюсь, вы не сочли мои усилия недостаточными.
– Я далек от подобной мысли, – сказал его преосвященство, раздосадованный тусклым голосом и сухостью этого человека. – Мой план – поднять крестовый поход воцерковления, вернуть заблудших овец в лоно веры, и пусть их пастырем станете вы. Я рассчитываю, что вы представите финансовый отчет, но в целом будете абсолютно самостоятельны. Вы соберете отряд из крепких верой, находчивых и готовых претерпеть враждебность и насмешки ради возвращения людей к Богу; направьте их в самые мрачные уголки страны и изгоните дьявола, так сказать.
– Так сказать? – эхом откликнулся Анкиляр. – Я дьявола воспринимаю буквально.
– Разумеется, разумеется, – проговорил кардинал. – Так вы беретесь?
Монсеньор Рехин Анкиляр мгновение раздумывал, потом кивнул:
– Я выполню Божью волю, веруя, что она ниспосылается через данную вам власть.
Его преосвященство воспринял это как умышленное неуважение: Анкиляр подчеркнул различие между человеком и должностью. Кардинал поднялся и чопорно протянул руку. Ладонь Анкиляра была холодной и вялой, кардинал быстро ее выпустил.
– Dominus tecum, – произнес он.
Анкиляр взглянул, будто сквозь дымчатое стекло.
– Et cum spirito tuo, – проговорил он, уходя, и с тревожным предчувствием в душе кардинал проводил его взглядом. Великий план приведен в действие, и стало странно пусто.
– Kyrie, eleison, – пробормотал его преосвященство и приложил руку к желудку. То ли кардинал прибавил в весе, то ли от недуга разбухает живот.
20. битва «Доньи Барбары»
Кочадебахо де лос Гатос постигла напасть чтения, подкравшаяся незаметнее великой эпидемии смешливости, причудливого нашествия кошек и свинской чумы пекари.
Книгу можно было взять у Дионисио на время под залог либо сразу купить. На второй случай он создал таблицу эквивалентов, где цена книг устанавливалась так: «1 книга = 10 манго = половине курицы или утки = 1 морской свинке = 20 яблокам = 4 маленьким или 2 большим корнишонам = 6 гранатам = 1 куску мяса ламы, викуньи, овцы, свиньи или коровы = 6 папайям (не слишком спелым) = 2 пачкам местных больших сигар = одному старому мачете, сточенному до размера ножа = 8 кореньям маниоки = 3 кило картофеля или 2 кило сладкого картофеля = прокату мула на 2 дня = 2 съедобным рыбам, порядочного размера и не слишком костлявым = 3 связкам съедобных бананов или 4 связкам платановых орехов для жарки. Все другие предложения на усмотрение владельца. ЯМС, ПЛОДЫ ХЛЕБНОГО ДЕРЕВА, СПИРТНОЕ, КРАДЕНОЕ И ПАТРОНЫ НЕ ПРЕДЛАГАТЬ».
Фиксированный курс реального бартера обладал преимуществом перед плавающим курсом денежных знаков, представлявших собой нечто воображаемое; сей оригинальный вид валюты, не подверженный двумстам процентам инфляции, как песо, почти заменил последний и совершенно вытеснил прежние расписки партизан («оплата после революции»). Таблица эквивалентов Дионисио со временем так разрослась, что никто уже не в силах был ее запомнить; появлялись договоренности: почти спелый помидор на треть дороже зеленого или переспелого, годного лишь в соус по-португальски.
Новые деньги всегда вызывают неразбериху, но ей не сравниться с неистовым взрывом, что произвел Дионисио невинной продажей всех ста экземпляров «Доньи Барбары». В селении, где напряжение в сети было двенадцать вольт и отсутствовали антенны, а потому телевизоры оставались недосягаемой мечтой, где пересказы Аурелио мифов и легенд и воспоминания за стойкой бара служили главным источником информации и развлечений, книги заполнили в жизни людей пробел, о существовании которого до сих пор никто не подозревал.
На город снизошла великая тишина, нарушаемая лишь криками мулов, собачьим лаем, фырканьем и воем играющих в прятки ягуаров, да еще на площади отец Гарсиа неослабно бубнил проповедь, адресованную неизвестно кому. Привычка к чтению еще не укрепилась, а потому тишина длилась целую неделю, и только хмурились лбы, и беззвучно шевелились губы. Работа остановилась, а те, кто все же работал, держали книгу в левой руке, срезая люцерну, и мачете, зажатый в правой, бесцельно скользил по одному и тому же месту. Люди читали на ходу, наступали на хвосты ягуарам, спотыкались о кромки тротуаров и забывали прийти домой на обед, которого и не было, потому что супруги забывали помешивать в кастрюлях и все сгорало.
Хекторо – и тот читал книгу. Он был убежден: чтение – привычка женщин и педерастов, а потому купил у Дионисио книжку, сказав, что она для одной из жен. Засунул ее поглубже в сумку, чтобы никто не заподозрил в чтении его самого, но каждый день выезжал верхом из города и прятался в низине. На руке, державшей повод, Хекторо носил черную кожаную перчатку, и впервые в жизни эта рука сжимала книгу, а отпущенные поводья болтались на лошадиной шее. Как и все, что делал, читал Хекторо со свирепостью и мужественным напором:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Перед ним сидел угловатый человек, будто составленный сплошь из многогранников; кто-то счел бы его нос еврейским, но то был нос настоящего испанского аристократа. Черное одеяние укрывало костистое тело и будто сливалось с ним. Его преосвященство перечитал досье: Анкиляру сорок лет, имеет докторскую степень по каноническому праву и еще одну – по богословию Фомы Аквинского. Читал лекции во Франции и Уругвае, крупный специалист по вопросу онтологического довода в пользу существования Бога. Успешно привел в лоно Церкви население острова Бару, но плоды этой деятельности у него на глазах уничтожила катастрофическая вспышка гриппа, занесенного новым миссионером из Голландии; широко известен как несгибаемый ортодокс. Его доклад по поводу фиаско на Бару заключался словами: «Так непоколебимая вера поучает нас: островитяне отыскали кратчайший из возможных путей в царствие небесное; сие лучше для них – преждевременно умереть христианами, чем долгожителями, но язычниками». Несомненно, этот человек не упустит шанса преобразовать нацию.
– Что скажете? – спросил его преосвященство, когда монсеньор Анкиляр добрался до последних строк.
– Все, как я предполагал, – ответил тот. – Повсеместная духовная нищета народа очевидна.
– Необходимо что-то предпринять, и я хочу, чтобы этим занялись вы, – сказал его преосвященство.
– Моя жизнь уже посвящена борьбе за духовность, – произнес Анкиляр. – Надеюсь, вы не сочли мои усилия недостаточными.
– Я далек от подобной мысли, – сказал его преосвященство, раздосадованный тусклым голосом и сухостью этого человека. – Мой план – поднять крестовый поход воцерковления, вернуть заблудших овец в лоно веры, и пусть их пастырем станете вы. Я рассчитываю, что вы представите финансовый отчет, но в целом будете абсолютно самостоятельны. Вы соберете отряд из крепких верой, находчивых и готовых претерпеть враждебность и насмешки ради возвращения людей к Богу; направьте их в самые мрачные уголки страны и изгоните дьявола, так сказать.
– Так сказать? – эхом откликнулся Анкиляр. – Я дьявола воспринимаю буквально.
– Разумеется, разумеется, – проговорил кардинал. – Так вы беретесь?
Монсеньор Рехин Анкиляр мгновение раздумывал, потом кивнул:
– Я выполню Божью волю, веруя, что она ниспосылается через данную вам власть.
Его преосвященство воспринял это как умышленное неуважение: Анкиляр подчеркнул различие между человеком и должностью. Кардинал поднялся и чопорно протянул руку. Ладонь Анкиляра была холодной и вялой, кардинал быстро ее выпустил.
– Dominus tecum, – произнес он.
Анкиляр взглянул, будто сквозь дымчатое стекло.
– Et cum spirito tuo, – проговорил он, уходя, и с тревожным предчувствием в душе кардинал проводил его взглядом. Великий план приведен в действие, и стало странно пусто.
– Kyrie, eleison, – пробормотал его преосвященство и приложил руку к желудку. То ли кардинал прибавил в весе, то ли от недуга разбухает живот.
20. битва «Доньи Барбары»
Кочадебахо де лос Гатос постигла напасть чтения, подкравшаяся незаметнее великой эпидемии смешливости, причудливого нашествия кошек и свинской чумы пекари.
Книгу можно было взять у Дионисио на время под залог либо сразу купить. На второй случай он создал таблицу эквивалентов, где цена книг устанавливалась так: «1 книга = 10 манго = половине курицы или утки = 1 морской свинке = 20 яблокам = 4 маленьким или 2 большим корнишонам = 6 гранатам = 1 куску мяса ламы, викуньи, овцы, свиньи или коровы = 6 папайям (не слишком спелым) = 2 пачкам местных больших сигар = одному старому мачете, сточенному до размера ножа = 8 кореньям маниоки = 3 кило картофеля или 2 кило сладкого картофеля = прокату мула на 2 дня = 2 съедобным рыбам, порядочного размера и не слишком костлявым = 3 связкам съедобных бананов или 4 связкам платановых орехов для жарки. Все другие предложения на усмотрение владельца. ЯМС, ПЛОДЫ ХЛЕБНОГО ДЕРЕВА, СПИРТНОЕ, КРАДЕНОЕ И ПАТРОНЫ НЕ ПРЕДЛАГАТЬ».
Фиксированный курс реального бартера обладал преимуществом перед плавающим курсом денежных знаков, представлявших собой нечто воображаемое; сей оригинальный вид валюты, не подверженный двумстам процентам инфляции, как песо, почти заменил последний и совершенно вытеснил прежние расписки партизан («оплата после революции»). Таблица эквивалентов Дионисио со временем так разрослась, что никто уже не в силах был ее запомнить; появлялись договоренности: почти спелый помидор на треть дороже зеленого или переспелого, годного лишь в соус по-португальски.
Новые деньги всегда вызывают неразбериху, но ей не сравниться с неистовым взрывом, что произвел Дионисио невинной продажей всех ста экземпляров «Доньи Барбары». В селении, где напряжение в сети было двенадцать вольт и отсутствовали антенны, а потому телевизоры оставались недосягаемой мечтой, где пересказы Аурелио мифов и легенд и воспоминания за стойкой бара служили главным источником информации и развлечений, книги заполнили в жизни людей пробел, о существовании которого до сих пор никто не подозревал.
На город снизошла великая тишина, нарушаемая лишь криками мулов, собачьим лаем, фырканьем и воем играющих в прятки ягуаров, да еще на площади отец Гарсиа неослабно бубнил проповедь, адресованную неизвестно кому. Привычка к чтению еще не укрепилась, а потому тишина длилась целую неделю, и только хмурились лбы, и беззвучно шевелились губы. Работа остановилась, а те, кто все же работал, держали книгу в левой руке, срезая люцерну, и мачете, зажатый в правой, бесцельно скользил по одному и тому же месту. Люди читали на ходу, наступали на хвосты ягуарам, спотыкались о кромки тротуаров и забывали прийти домой на обед, которого и не было, потому что супруги забывали помешивать в кастрюлях и все сгорало.
Хекторо – и тот читал книгу. Он был убежден: чтение – привычка женщин и педерастов, а потому купил у Дионисио книжку, сказав, что она для одной из жен. Засунул ее поглубже в сумку, чтобы никто не заподозрил в чтении его самого, но каждый день выезжал верхом из города и прятался в низине. На руке, державшей повод, Хекторо носил черную кожаную перчатку, и впервые в жизни эта рука сжимала книгу, а отпущенные поводья болтались на лошадиной шее. Как и все, что делал, читал Хекторо со свирепостью и мужественным напором:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109