Он нежно обнял Луизу, а она, взглянув на него, приподняла бровь и улыбнулась.
– Конечно, – сказала Луиза. – Пойдем наверх.
В комнате она сбросила платье, скользнула под простыни и протянула к нему руки. Дионисио разделся, чувствуя, как отвык от этого, лег рядом, словно они давно женатая пара, и на время забыл, что заглянул сюда просто по-приятельски.
– Эти шрамы у тебя на шее все такие же страшные, – сказала Луиза, проводя пальцами по рубцам; она склонилась к Дионисио, и он ощутил ее характерный мускусный запах. – Болят еще?
Дионисио потрогал след от веревки и длинный рубец от ножа:
– Иногда чешется. Знаешь, Луиза, я не представляю, как пахнет Африка, но готов спорить, что у нее твой запах.
Она насмешливо улыбнулась:
– Я тоже не знаю, как она пахнет, но отчетливо ощущаю здесь запах депрессии. Ты, случайно, не к доктору Луизе пришел?
– Господи, – сказал он, – я что, прозрачный?
– Как стекло. Или даже как паутина. Что случилось-то? Ну-ка, обними меня.
Дионисио обнял ее за плечи и, собираясь с мыслями, уставился в потолок. Заметил, что трещины на побелке похожи на изображение рек на карте.
– Сегодня две молодые крестьяночки предложили себя, и я согласился.
– Ну и что тут такого? – Луиза нетерпеливо прищелкнула языком.
– Вот в этом все и дело. Я уже не принадлежу себе. Стал каким-то общественным достоянием. У меня и так уже, наверное, женщин тридцать, а понимаешь меня одна ты. Ну, может, еще Летиция Арагон. Вот странно, когда-то я мечтал, что у меня будет много женщин, но теперь, когда они есть, мне это вроде и не нужно. Не могу я быть просто племенным быком или жеребцом.
– И не сможешь. Еще вопросы?
– Я надеялся, ты меня поймешь.
Бархатная Луиза поморщилась:
– Да понимаю я тебя прекрасно, я ж тебя сто лет знаю. Я помню, когда ты еще не был легендарным, а просто Дионисио, как ты приходил и напивался в лоскуты, но если не перебирал, у тебя еще что-то получалось. А другие женщины видят в тебе человека, который убил Пабло Экобандодо, уцелел при покушении и пережил собственное самоубийство. Они видят, как ты мысленно приказываешь своим ягуарам, и те понимают тебя, и смотришь ты отстраненно, все замечают. Они же не знают тебя как Дионисио, который приходил в бордель с Хересом и Хуанито и вдребезги напивался. Для них ты – известный человек, который пишет в «Прессу». – Она помолчала. – Боюсь, ты уже перешагнул черту, разделяющую человека и бога, и теперь приходится жить по другим законам. Известно же, что бог – это не человек. Вон сколько возлюбленных у Чанго.
– Да что ты такое говоришь, Луиза?
– Я говорю, что с тебя спрос больше, чем с обычного человека. Женщины выбрали тебя, а не ты их, так что цени это. И в остальном так же. Ты поднялся против Заправилы и теперь должен противостоять любому возможному злу, потому что для всех ты – Избавитель. Ты нам нужен такой и не имеешь права нас разочаровывать. Сел на ряду – не говори не могу.
Дионисио удивили ее горячность и убежденность.
– По-твоему, я так сильно изменился? Луиза шутливо подергала его за ухо:
– Ты по-прежнему не моешь уши. У тебя там, как в угольном руднике.
– Слава богу, что ты есть, – сказал он. – С тобой я не божество.
– А теперь послушай о моих бедах. Ты же не один на свете.
Дионисио виновато притянул ее к себе:
– Прости, пожалуйста.
– Моя сестра уехала в Испанию. Помнишь, у нас с ней был уговор: я работаю три года, чтобы она выучилась в университете, а потом она то же самое делает для меня. Так еще можно вытерпеть это ремесло – знать, что все закончится, и наступит другая жизнь. Вот, а она взяла и уехала – и получается, я зря мучилась. Для меня теперь и день – ночь.
Положение, в котором оказалась Луиза, задело и Дионисио, он ощутил пустоту в желудке, словно это его предали и теперь никому нельзя верить. Глаза у нее увлажнились, губы дрожали, и Дионисио крепко прижал к себе ее гибкое обнаженное тело. Луиза отстранилась и села на кровати, тонкими темными руками обхватив колени.
– Знаешь, почему ты нравишься женщинам? – спросила она. Дионисио покачал головой. – Они чувствуют, что ты не можешь их обидеть, потому что слишком любишь, вот почему. – Луиза показала на распятие: – Ты веришь во все это?
– Хотелось бы, – ответил он, – но очень трудно.
Луиза кивнула:
– Если б тот, кто там висит, был женщиной, я бы верила.
– Приезжай в Кочадебахо де лос Гатос. Я брошу остальных женщин. Ну, может, кроме Летиции.
– Не хочу. По мне, лучше делить тебя с другими, чем тебе принадлежать.
– Все равно приезжай. Будешь за скотиной ходить, например.
Она покачала головой:
– Я хочу получить образование. Если нужно, я еще три года буду шлюхой.
– Тебя такая работа в конце концов прикончит, как любую, кто этим занимается. Ну вот я, получил образование, но теперь понимаю – это не главное.
– И я хочу выучиться, а уж потом делать такие выводы, – упрямо сказала Луиза.
– Ручка и бумага есть?
– Там, – Луиза мотнула головой в сторону стола.
Дионисио присел, как был голый, к расшатанному столику и стал писать. Потом протянул листок Луизе, и она прочла:
Уважаемый сеньор (сеньора),
Податель сего имеет мои лучшие рекомендации. Она умна, весьма инициативна и очень усердна. На протяжении ряда лет я часто прибегал к ее услугам и могу подтвердить, что при открывшейся возможности она составит честь любой организации, которая позволит ей проявить себя.
Дионисио Виво.
– Я ведь, знаешь ли, преподавал в Ипасуэнском колледже, – сказал Дионисио. – Это не университет, но там не так уж плохо. Я уверен, директор мою рекомендацию примет.
– Мне нравится место, где говорится, что ты часто прибегал к моим услугам, – улыбнулась Луиза, но потом нахмурилась: – Видно, женщине без мужской помощи никак не обойтись. Судьба все время превращает тебя в какую-то шлюху.
– Не заносись, Луиза, временами всем бывает нужна чья-то помощь. Как там у тебя пойдет – будет получаться, не будет, – это уже твое дело, и не проси меня писать за тебя работы. Договорились? А ты будешь и дальше заниматься… – Дионисио подыскивал слово.
– Проституцией? – помогла она. – Ну, если только не найду ничего получше, за что платят столько же.
– Помни о рекомендации, – сказал он, – она для всего пригодится, даже чтобы найти хорошую работу. Может, тебе дадут место в городской администрации.
Луиза рассмеялась:
– Какое все-таки преимущество, что ты бог. Никто не посмеет мне отказать – побоятся божественного отмщения.
– Извини, что раньше об этом не подумал, – сказал Дионисио. – Наверное, слишком уж закопался в себе.
– Пойдем вниз, подождем Агустина, а потом отметим встречу и напьемся, как в прежние времена.
– Хуанито еще ходит сюда?
– Нет, женился на Розалите. Она все-таки повязала его и теперь спуску не дает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Конечно, – сказала Луиза. – Пойдем наверх.
В комнате она сбросила платье, скользнула под простыни и протянула к нему руки. Дионисио разделся, чувствуя, как отвык от этого, лег рядом, словно они давно женатая пара, и на время забыл, что заглянул сюда просто по-приятельски.
– Эти шрамы у тебя на шее все такие же страшные, – сказала Луиза, проводя пальцами по рубцам; она склонилась к Дионисио, и он ощутил ее характерный мускусный запах. – Болят еще?
Дионисио потрогал след от веревки и длинный рубец от ножа:
– Иногда чешется. Знаешь, Луиза, я не представляю, как пахнет Африка, но готов спорить, что у нее твой запах.
Она насмешливо улыбнулась:
– Я тоже не знаю, как она пахнет, но отчетливо ощущаю здесь запах депрессии. Ты, случайно, не к доктору Луизе пришел?
– Господи, – сказал он, – я что, прозрачный?
– Как стекло. Или даже как паутина. Что случилось-то? Ну-ка, обними меня.
Дионисио обнял ее за плечи и, собираясь с мыслями, уставился в потолок. Заметил, что трещины на побелке похожи на изображение рек на карте.
– Сегодня две молодые крестьяночки предложили себя, и я согласился.
– Ну и что тут такого? – Луиза нетерпеливо прищелкнула языком.
– Вот в этом все и дело. Я уже не принадлежу себе. Стал каким-то общественным достоянием. У меня и так уже, наверное, женщин тридцать, а понимаешь меня одна ты. Ну, может, еще Летиция Арагон. Вот странно, когда-то я мечтал, что у меня будет много женщин, но теперь, когда они есть, мне это вроде и не нужно. Не могу я быть просто племенным быком или жеребцом.
– И не сможешь. Еще вопросы?
– Я надеялся, ты меня поймешь.
Бархатная Луиза поморщилась:
– Да понимаю я тебя прекрасно, я ж тебя сто лет знаю. Я помню, когда ты еще не был легендарным, а просто Дионисио, как ты приходил и напивался в лоскуты, но если не перебирал, у тебя еще что-то получалось. А другие женщины видят в тебе человека, который убил Пабло Экобандодо, уцелел при покушении и пережил собственное самоубийство. Они видят, как ты мысленно приказываешь своим ягуарам, и те понимают тебя, и смотришь ты отстраненно, все замечают. Они же не знают тебя как Дионисио, который приходил в бордель с Хересом и Хуанито и вдребезги напивался. Для них ты – известный человек, который пишет в «Прессу». – Она помолчала. – Боюсь, ты уже перешагнул черту, разделяющую человека и бога, и теперь приходится жить по другим законам. Известно же, что бог – это не человек. Вон сколько возлюбленных у Чанго.
– Да что ты такое говоришь, Луиза?
– Я говорю, что с тебя спрос больше, чем с обычного человека. Женщины выбрали тебя, а не ты их, так что цени это. И в остальном так же. Ты поднялся против Заправилы и теперь должен противостоять любому возможному злу, потому что для всех ты – Избавитель. Ты нам нужен такой и не имеешь права нас разочаровывать. Сел на ряду – не говори не могу.
Дионисио удивили ее горячность и убежденность.
– По-твоему, я так сильно изменился? Луиза шутливо подергала его за ухо:
– Ты по-прежнему не моешь уши. У тебя там, как в угольном руднике.
– Слава богу, что ты есть, – сказал он. – С тобой я не божество.
– А теперь послушай о моих бедах. Ты же не один на свете.
Дионисио виновато притянул ее к себе:
– Прости, пожалуйста.
– Моя сестра уехала в Испанию. Помнишь, у нас с ней был уговор: я работаю три года, чтобы она выучилась в университете, а потом она то же самое делает для меня. Так еще можно вытерпеть это ремесло – знать, что все закончится, и наступит другая жизнь. Вот, а она взяла и уехала – и получается, я зря мучилась. Для меня теперь и день – ночь.
Положение, в котором оказалась Луиза, задело и Дионисио, он ощутил пустоту в желудке, словно это его предали и теперь никому нельзя верить. Глаза у нее увлажнились, губы дрожали, и Дионисио крепко прижал к себе ее гибкое обнаженное тело. Луиза отстранилась и села на кровати, тонкими темными руками обхватив колени.
– Знаешь, почему ты нравишься женщинам? – спросила она. Дионисио покачал головой. – Они чувствуют, что ты не можешь их обидеть, потому что слишком любишь, вот почему. – Луиза показала на распятие: – Ты веришь во все это?
– Хотелось бы, – ответил он, – но очень трудно.
Луиза кивнула:
– Если б тот, кто там висит, был женщиной, я бы верила.
– Приезжай в Кочадебахо де лос Гатос. Я брошу остальных женщин. Ну, может, кроме Летиции.
– Не хочу. По мне, лучше делить тебя с другими, чем тебе принадлежать.
– Все равно приезжай. Будешь за скотиной ходить, например.
Она покачала головой:
– Я хочу получить образование. Если нужно, я еще три года буду шлюхой.
– Тебя такая работа в конце концов прикончит, как любую, кто этим занимается. Ну вот я, получил образование, но теперь понимаю – это не главное.
– И я хочу выучиться, а уж потом делать такие выводы, – упрямо сказала Луиза.
– Ручка и бумага есть?
– Там, – Луиза мотнула головой в сторону стола.
Дионисио присел, как был голый, к расшатанному столику и стал писать. Потом протянул листок Луизе, и она прочла:
Уважаемый сеньор (сеньора),
Податель сего имеет мои лучшие рекомендации. Она умна, весьма инициативна и очень усердна. На протяжении ряда лет я часто прибегал к ее услугам и могу подтвердить, что при открывшейся возможности она составит честь любой организации, которая позволит ей проявить себя.
Дионисио Виво.
– Я ведь, знаешь ли, преподавал в Ипасуэнском колледже, – сказал Дионисио. – Это не университет, но там не так уж плохо. Я уверен, директор мою рекомендацию примет.
– Мне нравится место, где говорится, что ты часто прибегал к моим услугам, – улыбнулась Луиза, но потом нахмурилась: – Видно, женщине без мужской помощи никак не обойтись. Судьба все время превращает тебя в какую-то шлюху.
– Не заносись, Луиза, временами всем бывает нужна чья-то помощь. Как там у тебя пойдет – будет получаться, не будет, – это уже твое дело, и не проси меня писать за тебя работы. Договорились? А ты будешь и дальше заниматься… – Дионисио подыскивал слово.
– Проституцией? – помогла она. – Ну, если только не найду ничего получше, за что платят столько же.
– Помни о рекомендации, – сказал он, – она для всего пригодится, даже чтобы найти хорошую работу. Может, тебе дадут место в городской администрации.
Луиза рассмеялась:
– Какое все-таки преимущество, что ты бог. Никто не посмеет мне отказать – побоятся божественного отмщения.
– Извини, что раньше об этом не подумал, – сказал Дионисио. – Наверное, слишком уж закопался в себе.
– Пойдем вниз, подождем Агустина, а потом отметим встречу и напьемся, как в прежние времена.
– Хуанито еще ходит сюда?
– Нет, женился на Розалите. Она все-таки повязала его и теперь спуску не дает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109