— Дуй на балкон. Я дверь на предохранитель поставила.
Никита судорожно сглотнул, и быстро выскочил из ванной.
В дверь настойчиво позвонили.
Я беспомощно огляделась по сторонам:
В ванной плавали 3 пустых бутылки из-под Советского шампанского, мои рваные трусы и лобковые волосы Никиты; на полу валялись 2 бутылки пива и Никитины носки, и в воздухе явственно пахло пердежом…
В дверь начали ломиться с криками:
— Открывай, блядина! Ща убивать тебя буду!!!!!!!!!!
Стоп. Стоп. Надо действовать.
Все плавающие и валяющиеся на полу предметы были запихнуты под ванну, вода стремительно уходила в трубу, унося с собой лобковые волосы и обрывки моей сисечной наклейки, воздух наполнился запахом освежителя для туалета «Хвойный», и всё как в старом анекдоте: «Доктор, а теперь я вкусно пахну? — Угу. Такое впечатление, что кто-то под ёлочкой насрал.»
Плевать.
Дверь трещала под натиском контуженных кулаков. А я с голой жопой носилась по квартире, распихивая по углам шмотки Никитоса. О нём самом я уже даже не вспоминала.
В оконцовке я напялила шиворот-навыворот ситцевую ночнушку, хлебнула пива, и пошла открывать дверь.
Зайка вломился в прихожую всей тушей. В руке у него болталась авоська с апельсинами, а глаза горели как прожекторы у Храма Христа Спасителя. Зайка взревел:
— Где он, сука??????
Я, изобразив ужас и недоумение, прошептала:
— Кто?
— Хуй в пальто! — снова взревел зайка. — Твой ёбырь!!!!!!!
Я прикинулась испуганной:
— Ты о чём? Какой ёбырь? Не видишь, я нажралась, и спала! Не веришь — давай дыхну… О, видал? Бухая я. Нихуя не слышала, что ты пришёл… Ой, апельсинки… Это мне?
— Нос в говне!! — вскричал зайка, но уже тише. И дал мне по башке авоськой.
Я икнула, и села на галошницу.
Зайка вихрем влетел в спальню, потом — в детскую, потом — на кухню, в ванную, и, наконец, в туалет. Там он по привычке полез в сантехнический шкаф, но памятуя о том страшном дне, когда он там застрял ебалом — просто сунул туда нос и руку. Никого не нашёл, и постепенно стал успокаиваться.
— Почему дверь не открывала?
Я, мысленно перекрестившись, и, подбирая с пола раскатившиеся цитрусы, тихо отвечала:
— Спала. Пьяная. Сегодня на Поклонку ездила. Деда вспомнила. Выпила с ветеранами, и дома ещё попила немножко… Не ругайся, я очень любила своего деду-у-у-у-у…
Тут я пустила слёзы-слюни-сопли, чем успокоила зайку окончательно.
— Ладно… Давай уж тогда я тебя выебу, раз зашёл, и пойду дальше на работу. У нас сегодня усиление, и как раз у твоего дома были. Вот я и решил зайти, апельсинов тебе принести…
Мне было уже похуй до того, что он спиздил ключи, чуть не выломал дверь, что снова припёрся…
Похуй.
Лишь бы ушёл поскорее.
Акт любви состоялся в прихожей под вешалкой, продолжался 17 секунд, после чего я осталась в квартире одна…
Не считая Никиты.
«Кстати, а где он?» — пришла в голову запоздала мысль.
Я метнулась на балкон. Там было пусто.
«Бля. Спрыгнул, что ли?»
Но вот окликать я его не рискнула. Потому что контуженный зайка вполне мог сидеть где-нибудь под балконом в засаде.
С этими мыслями я просто легла спать.
Утром, проснувшись и умывшись, я первым делом позвонила подруге Юльке, и, жуя бутерброд с колбасой, рассказала ей про своё ночное приключение. Юлька ржала-ржала, а потом спросила: «А Никита-то где??»
Тут я подавилась. Потому что, пока Юлька не спросила — мне как-то самой об этом не подумалось… А и правда — где?? Откашлявшись, я предположила, что он спрыгнул с балкона, разбился, и его труп сожрали собаки. Юльке этот вариант показался неправдоподобным, и она предложила мне набрать Никитин номер.
Набираю. Гудок идёт.
Через пару секунд я услышала голос:
— Привет! Ну, ты как, цела?
Ебать-копать! Жынтыльмен какой! Интересуеццо ещё моим здоровьем!
— Цела-невредима. А ты где?
— Я? Я в Реутово… У друга. Ведь ключи мои у тебя дома, в моей куртке остались… ты мне можешь щас привезти мои вещи?
Ахуеть, дайте две! Это ж каким таким образом он умудрился НОЧЬЮ, ГОЛЫМ, С БАЛКОНА ЧЕТВЁРТОГО ЭТАЖА съебаться в Подмосковье???????
Только ради того, чтоб это узнать, стОило поехать в Реутово.
И я поехала.
И рассказано мне было о том, что почуяв близкую свою смерть от рук контуженного оперуполномоченного, он, болезный, сиганул на соседний балкон, там притаился, и тихонечко околевал от холода. Когда в моей квартире стало тихо, Никита тихо пошуршал по соседскому балкону, и разжился тряпками, из которых сварганил себе портянки, набедренную повязку и косынку.
Светало. На балконе стало опасно находиться.
Тогда Никита вспомнил про то, что у него есть телефон, который он по инерции прихватил со стола, когда бежал на балкон.
Никита позвонил друзьям, и, почти рыдая, выдал речёвку:
— Мужики! Я сижу щас в Москве, на чужом балконе, голый, и меня могут убить!! Заберите меня отсюда!!!!
Время было 4 часа утра. Друзья, естественно, назвали его анальным Петросяном, и послали нахуй.
Никита снова перезвонил… И снова… И ещё раз… И ещё…
На шестой раз до друзей дошло, что он нихуя не шутит, и они приехали его спасать.
Ну и хули?
Ну и приехали. Ну и встали под балконом. Ну и ржут стоят. А чем помочь-то?
Ему шёпотом орут:
— Прыгай, мудак, пока соседи ментов не вызвали! Прыгай! Легче отделаешься!
Но Никита прыгать не хотел.
Наверное тогда, когда понимаешь, что ты угодил в бо-о-ольшую жопу, открывается семнадцатое дыхание.
Никита пошарил взглядом по балкону, обнаружил кусок кабеля, толщиной с палец, привязал его к перилам балкона, и спустился до уровня второго этажа.
И вот тогда уже прыгнул вниз.
Конечно, над ним долго глумились. Конечно, его обозвали Маугли и Человеком-Пауком. Конечно, его одежонку разобрали на сувениры…
Но.
Когда по дороге домой, синего, дрожащего, поцарапанного Никитоса спросили:
— Ты к этой бабе больше не поедешь?
А он ответил, стуча зубами:
— Заффтра поеду… — наступила тишина…
И в тишине прозвучал голос:
— Да… Малёк ошибся… Ты, Никитос, нихуя не Человек-Паук.
ТЫ — ЧЕЛОВЕК-МУДАК!!!!!
С тех пор прошло 6 лет. С Никитой до сих пор дружим и иногда встречаемся, чтобы пива попить…
И каждое 9 мая, где бы он ни находился, я нахожу его новый номер, звоню, и говорю:
— С Днём Победы тебя, человек-мудак!!!
И видит небо, это правда.
Записки блондинки
13-08-2007 13:16
"Мой папа был афромолдаваном из Кишинёва. Мама познакомилась с ним, когда ездила в Молдавию в командировку, и они сразу полюбили друг друга. Папу звали Даако Мереко-Джимо, но я ношу отчество Петровна, потому что, когда я родилась — папа сразу маму бросил. И сказал, что не желает воспитывать чужого ребёнка, потому что я родилась очень непохожей на папу. Папа хотел чернокожего сына, а родилась девочка-блондинка. Удивительно. Потому что моя мама — узбечка по бабушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151