Сегодня будет секс.
Ваня начал озираться по сторонам, но я уже деловито сняла с себя трусы, раскрылатилась на диване, в точности как на картинке из СПИД-Инфо, и приказала неожиданным басом:
— Бери!
Ванька всхлипнул, и взял.
Прям с первого раза. И туда, куда надо. И марафонски продержался пятнадцать минут.
После чего заплакал, и убежал в ванну.
Я ещё немножко полежала, подёргивая носом, как заяц, и прислушиваясь к своим ощущениям. Через пять минут я удовлетворённо констатировала факт, что теперь я — уже женщина, и гордо порысила домой.
…Естественно, замуж меня взял на редкость неприличный мужик, чему я даже не удивилась, ибо понимала, что честь я не сберегла, и всё такое.
Естественно, после развода у меня косяком пошли одни неприличные мужики.
Естественно, Ванька учился в своём Нефтегазовом, и я о нем не вспоминала…
Всё естественно.
Да вот только год тому назад он разыскал меня на каком-то сайте.
Живёт в Америке. Работает по специальности, с нефтью. Сколько зарабатывает — я вам не скажу, чтоб самой лишний раз не расстраиваться, женат, естественно, дочку растит, и пишет, что я — дура невъебенная. Потому как на месте его жены должна была быть я.
И благодарит.
За то, что научила любить.
И жена его мне привет передаёт.
Большой американский привет из Нью-Йорка.
Из МОЕГО Нью-Йорка.
Хаваю приветы, и улыбаюсь. Потому что больше ничего не остаётся.
Честь я не сберегла…
День знаний
05-01-2008
Зима настоебенила. Московская, сука, зима…
Снега нет, под ногами хрустит прошлогоднее собачье говно, а до весны ещё как до Киева раком. Да и весну я тоже не люблю. Лужи, сырость, и снова прошлогоднее говно. Только по весне оно не хрустит. Оно чавкает. Как Коля Мухин во время кунилингуса.
Я осень люблю. Сентябрь. Штоп листья жолтые кружылись, и я в таких белых, блять, сапошках, по этим листьям величаво маршыровала, как генерал Карбышев.
А вот что я не люблю в сентябре — так это его первое число.
Потому что надо песдовать в школу.
Я, конечно, редкостное дуро, но школу с горем пополам закончила ещё 12 лет назад.
А теперь у меня есть сын, которому тоже надо с горем пополам закончить школу. Но до этого ещё долго.
А это значит, что ещё долго первое сентября будет моей агонией и проклятием…
* * *
— Мам, вставай, мы нахрен всё проспали! Нас теперь бабка сожрёт!
Открываю глаза. Сын, стоя в одних трусах, с зубной щоткой за щекой, тыкает мне в опухшую со сна рожу будильник.
Точно. Проспали. Да нуихуй с ней, с линейкой этой празничной. Опен-эйр для задротов. «Дорогие наши ученики, бля, мы рады видеть вас всех жывыми-здоровыми, хотя очень надеялись, што кто-нить из вас всё-таки наебнёцца летом с велосипеда, и свернёт сибе шею, но вы нас разочаровали, и поэтому песдуйте в классы к вашым любимым учителям».
Из года в год одно и то же. Чо я там не видела на этой линейке?
Но у меня есть мама. Мама, которая меня саму до одиннадцатого класса провожала в школу первого сентября, а теперь требует от меня такого же фанатизма в отношении моего собственного отпрыска. А ево нет! Фанатизма этого. Нету ево, и фсё.
Но мне проще изобразить этот фанатизм, чем объяснить маме, почему у меня ево нет.
Короче, у сына есть десять минут, чтоб собрацца, и припиздячить на празничную линейку.
С букетом гладиолусов, с новеньким портфелем со Спайдер Меном, и с опухшей мамой Лидой.
Опухшая мама Лида — вообще незаменимый девайс. Гладиолусы тут не помогут. Про Спайдер Мена ваще молчу. Надо идти.
— Быстро надевай штаны, я щас встану. — Командую я, и медленно отрываю от кровати жопу. Первое сентября придумали враги. Или пидоры. Не иначе.
В течении последующих десяти минут мы с Дюшесом давимся уёгуртами, быстро застёгиваем друг на друге пуговицы, я делаю себе на башке сироццкий хвостик, а Дрону — прямой пробор, как у приказчика из обувного магазина. Так велела мать. Дюшкин бабтейл по совместительству. Без пробора тоже никак. Мы уж давно не спорим.
И вот мы уже пробираемся сквозь толпу опухших родителей, и оранжерею гладиолусов.
— Дрон, ты своих видишь?
— Неа. Я зато бабку вижу.
— О-о-о-о…
Кстати, родителей первоклашек всегда можно определить по выглаженным костюмам пап, и празничному макияжу мам. «Даже дедушке приснилось, что стоит он у доски, и не может он на карте отыскать Москвы-реки»
По ходу с пяти утра подготавливались. Всей семьёй. Сама такая же была.
Все остальные родители стояли у школьного крыльца, и в разных позах спали. Я выбрала папашку посимпатичнее, закрыла глаза, и привалилась к его плечу.
— Капитан!!! — Вдруг завопил кто-то над головой, и мы с чужим папой проснулись, — Разрешите обратицца?
Чозанах? Какие капитаны?!
Поднимаю мутные глаза, и вижу на крыльце завуча школы. В тельняшке, в бескозырке, и с биноклем. Дожыли, бля…
Первоклашки начали радовацца, и хлопать в ладошы.
Опухшие родители у крыльца поморщились, и снова закрыли глаза.
А я вытянула шею, и стала разглядывать ряженых.
— Разрешаю. — Отрапортовал кто-то голосом директора школы.
— Дорогие нашы ученики, — радостно рявкнула в микрофон завуч-морячок Папай, — сейчас я зачитаю вам пожелание нашего уважаемого мэра, Юрия Михалыча Лужкова!
Тут тётя извлекла из декольте рулон туалетной бумаги, раскатала ево на все пиисят четыре метра, и я поняла, што Лужков попал шопесдец. По крайней мере, четыре сотни человек на следующих выборах за него хуй проголосуют. Как минимум четыре сотни.
Ещё полчаса я мирно спала на чюжом папе…
— …Ваш мэр, Юрий Михалыч Лужков! — на ультразвуке закончила завуч, и опухшие родители снова проснулись.
— Блять, я домой хочу… — вдруг захныкал чюжой папа, и посмотрел на меня глазами описавшегося шарпея.
— Потерпи. — Сурово ответила я, и посмотрела на часы: — Ещё десять минут, и пойдём домой.
— К тебе? — обрадовался папа.
— К тебе. — Подтвердила я, а папа скис как ёгурт.
Тем временем, на крыльцо выскочили три тощих девочки с прыщавыми лицами, и одна из них заголосила:
— Первоклассник, первоклассник, у тебя сиводня пра-а-а-азник!!
А две другие зачем-то сели на шпагат, и натужно стали дудеть в пластмассовые свистки.
Если кто не понял, я потихоньку начала терять рассудок, ога.
На втором куплете прыщавая Монсерат Кабалье поперхнулась, и убежала, прихватив с собой подружек со свистульками.
Вслед за ними на крыльцо втащили две мумии: Тутанхамона, и прабабушки Тутанхамона. Я хуйевознаит, где их откопали, и зачем сюда принесли, но мумий прислонили к двери, и сунули им под нос микрофон.
— Пи-пи-пи… — сказала мумия бабушки Тутанхамона, и добавила: — В светлый путь.
Блять, спасибо, что не «Царствие небесное».
— Кхе-кхе, бля! — совершенно отчотливо сказала мумия Тутанхамона, и у неё тут же отобрали микрофон.
— Похлопайте нашим ветеранам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Ваня начал озираться по сторонам, но я уже деловито сняла с себя трусы, раскрылатилась на диване, в точности как на картинке из СПИД-Инфо, и приказала неожиданным басом:
— Бери!
Ванька всхлипнул, и взял.
Прям с первого раза. И туда, куда надо. И марафонски продержался пятнадцать минут.
После чего заплакал, и убежал в ванну.
Я ещё немножко полежала, подёргивая носом, как заяц, и прислушиваясь к своим ощущениям. Через пять минут я удовлетворённо констатировала факт, что теперь я — уже женщина, и гордо порысила домой.
…Естественно, замуж меня взял на редкость неприличный мужик, чему я даже не удивилась, ибо понимала, что честь я не сберегла, и всё такое.
Естественно, после развода у меня косяком пошли одни неприличные мужики.
Естественно, Ванька учился в своём Нефтегазовом, и я о нем не вспоминала…
Всё естественно.
Да вот только год тому назад он разыскал меня на каком-то сайте.
Живёт в Америке. Работает по специальности, с нефтью. Сколько зарабатывает — я вам не скажу, чтоб самой лишний раз не расстраиваться, женат, естественно, дочку растит, и пишет, что я — дура невъебенная. Потому как на месте его жены должна была быть я.
И благодарит.
За то, что научила любить.
И жена его мне привет передаёт.
Большой американский привет из Нью-Йорка.
Из МОЕГО Нью-Йорка.
Хаваю приветы, и улыбаюсь. Потому что больше ничего не остаётся.
Честь я не сберегла…
День знаний
05-01-2008
Зима настоебенила. Московская, сука, зима…
Снега нет, под ногами хрустит прошлогоднее собачье говно, а до весны ещё как до Киева раком. Да и весну я тоже не люблю. Лужи, сырость, и снова прошлогоднее говно. Только по весне оно не хрустит. Оно чавкает. Как Коля Мухин во время кунилингуса.
Я осень люблю. Сентябрь. Штоп листья жолтые кружылись, и я в таких белых, блять, сапошках, по этим листьям величаво маршыровала, как генерал Карбышев.
А вот что я не люблю в сентябре — так это его первое число.
Потому что надо песдовать в школу.
Я, конечно, редкостное дуро, но школу с горем пополам закончила ещё 12 лет назад.
А теперь у меня есть сын, которому тоже надо с горем пополам закончить школу. Но до этого ещё долго.
А это значит, что ещё долго первое сентября будет моей агонией и проклятием…
* * *
— Мам, вставай, мы нахрен всё проспали! Нас теперь бабка сожрёт!
Открываю глаза. Сын, стоя в одних трусах, с зубной щоткой за щекой, тыкает мне в опухшую со сна рожу будильник.
Точно. Проспали. Да нуихуй с ней, с линейкой этой празничной. Опен-эйр для задротов. «Дорогие наши ученики, бля, мы рады видеть вас всех жывыми-здоровыми, хотя очень надеялись, што кто-нить из вас всё-таки наебнёцца летом с велосипеда, и свернёт сибе шею, но вы нас разочаровали, и поэтому песдуйте в классы к вашым любимым учителям».
Из года в год одно и то же. Чо я там не видела на этой линейке?
Но у меня есть мама. Мама, которая меня саму до одиннадцатого класса провожала в школу первого сентября, а теперь требует от меня такого же фанатизма в отношении моего собственного отпрыска. А ево нет! Фанатизма этого. Нету ево, и фсё.
Но мне проще изобразить этот фанатизм, чем объяснить маме, почему у меня ево нет.
Короче, у сына есть десять минут, чтоб собрацца, и припиздячить на празничную линейку.
С букетом гладиолусов, с новеньким портфелем со Спайдер Меном, и с опухшей мамой Лидой.
Опухшая мама Лида — вообще незаменимый девайс. Гладиолусы тут не помогут. Про Спайдер Мена ваще молчу. Надо идти.
— Быстро надевай штаны, я щас встану. — Командую я, и медленно отрываю от кровати жопу. Первое сентября придумали враги. Или пидоры. Не иначе.
В течении последующих десяти минут мы с Дюшесом давимся уёгуртами, быстро застёгиваем друг на друге пуговицы, я делаю себе на башке сироццкий хвостик, а Дрону — прямой пробор, как у приказчика из обувного магазина. Так велела мать. Дюшкин бабтейл по совместительству. Без пробора тоже никак. Мы уж давно не спорим.
И вот мы уже пробираемся сквозь толпу опухших родителей, и оранжерею гладиолусов.
— Дрон, ты своих видишь?
— Неа. Я зато бабку вижу.
— О-о-о-о…
Кстати, родителей первоклашек всегда можно определить по выглаженным костюмам пап, и празничному макияжу мам. «Даже дедушке приснилось, что стоит он у доски, и не может он на карте отыскать Москвы-реки»
По ходу с пяти утра подготавливались. Всей семьёй. Сама такая же была.
Все остальные родители стояли у школьного крыльца, и в разных позах спали. Я выбрала папашку посимпатичнее, закрыла глаза, и привалилась к его плечу.
— Капитан!!! — Вдруг завопил кто-то над головой, и мы с чужим папой проснулись, — Разрешите обратицца?
Чозанах? Какие капитаны?!
Поднимаю мутные глаза, и вижу на крыльце завуча школы. В тельняшке, в бескозырке, и с биноклем. Дожыли, бля…
Первоклашки начали радовацца, и хлопать в ладошы.
Опухшие родители у крыльца поморщились, и снова закрыли глаза.
А я вытянула шею, и стала разглядывать ряженых.
— Разрешаю. — Отрапортовал кто-то голосом директора школы.
— Дорогие нашы ученики, — радостно рявкнула в микрофон завуч-морячок Папай, — сейчас я зачитаю вам пожелание нашего уважаемого мэра, Юрия Михалыча Лужкова!
Тут тётя извлекла из декольте рулон туалетной бумаги, раскатала ево на все пиисят четыре метра, и я поняла, што Лужков попал шопесдец. По крайней мере, четыре сотни человек на следующих выборах за него хуй проголосуют. Как минимум четыре сотни.
Ещё полчаса я мирно спала на чюжом папе…
— …Ваш мэр, Юрий Михалыч Лужков! — на ультразвуке закончила завуч, и опухшие родители снова проснулись.
— Блять, я домой хочу… — вдруг захныкал чюжой папа, и посмотрел на меня глазами описавшегося шарпея.
— Потерпи. — Сурово ответила я, и посмотрела на часы: — Ещё десять минут, и пойдём домой.
— К тебе? — обрадовался папа.
— К тебе. — Подтвердила я, а папа скис как ёгурт.
Тем временем, на крыльцо выскочили три тощих девочки с прыщавыми лицами, и одна из них заголосила:
— Первоклассник, первоклассник, у тебя сиводня пра-а-а-азник!!
А две другие зачем-то сели на шпагат, и натужно стали дудеть в пластмассовые свистки.
Если кто не понял, я потихоньку начала терять рассудок, ога.
На втором куплете прыщавая Монсерат Кабалье поперхнулась, и убежала, прихватив с собой подружек со свистульками.
Вслед за ними на крыльцо втащили две мумии: Тутанхамона, и прабабушки Тутанхамона. Я хуйевознаит, где их откопали, и зачем сюда принесли, но мумий прислонили к двери, и сунули им под нос микрофон.
— Пи-пи-пи… — сказала мумия бабушки Тутанхамона, и добавила: — В светлый путь.
Блять, спасибо, что не «Царствие небесное».
— Кхе-кхе, бля! — совершенно отчотливо сказала мумия Тутанхамона, и у неё тут же отобрали микрофон.
— Похлопайте нашим ветеранам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151