— Зачем ей Зеленоград нужен? Там же ещё нет ничего. Магазинов нет, метробуса нет, одни болота. И нахуй вам ещё комната в коммуналке?
— Меня отселить хотят. — Юлька глубоко затянулась, стряхнула столбик пепла, и протянула мне наполовину выкуренную сигарету. — Мать говорит, что больше не хочет жить со мной в одной квартире, что её заебала я и мои друзья, потом добавила, что не хочет, чтобы её младшая дочь брала пример со старшей, то есть с меня, и вот решение принято. Щас мать ездит, варианты рассматривает, а я жду. Так что съеду я скоро отсюда. В гости ко мне будешь приезжать?
— Не знаю, Юльк… Смотря, куда. Ты ж знаешь, меня мать вечно контролирует. Да и с тобой мне дружить не разрешают. С прошлого года.
— Это когда я тебе на днюху литр спирта подарила? — Хохотнула Юлька. — Так это ж прикол был. Что, мать твоя шуток не понимает?
— А в чём прикол-то? — Пепел аккуратно стряхиваю, и курю короткими затяжками, дым глубоко не вдыхая, чтоб не закашляться. — Мы твоим подарком и нахуячились. Десять четырнадцатилетних девок. Меня мать потом чуть не убила. Хорошо, что отцу ничего не рассказала.
— Ну, давай теперь всё на меня валить. — Юлька выдернула у меня из рук короткий бычок, и в одну затяжку добила его до самого фильтра. — Моё дело было подарок вручить. А вот открыла ты его уже сама. И водой из бачка туалетного сама разводила. И с вареньем вишнёвым миксовала тоже ты. А виновата, как обычно, Ершова, ага.
— Ещё сигареты есть? — Тему перевожу.
— Есть. На жопе шерть. И та клоками. Нету ничего, я ж тебе сразу сказала. Попозже стрельнём у кого-нибудь. — Юлька сплюнула на асфальт, и опустилась на корточки. — Я в залёте, Лид.
Я опустилась рядом с Юлькой, и так же как она, опустила голову вниз.
Сидим, плевок Юлькин рассматриваем.
— Это как? — Задаю глупый вопрос. Понимаю сама, что глупый, что нагрубит мне щас Ершова, но спросить ведь что-то надо, а не знаю чего…
— Как-как… Каком кверху. Обычно, как… Мать моя ничего не знает, само собой. Так что, может, этот переезд и к лучшему…
Молчим сидим. Слюни на асфальте медленно превращаются в мокрое пятно.
— А отец кто? — Снова спрашиваю. И уши краснеют, чувствую. Два года у нас разницы с Юлькой — а ощущаю себя сейчас первоклашкой какой-то. Даже не знаю, что в таких случаях спрашивают.
— Дед Пихто. — Юлька снова сплёвывает. Рядом с мокрым пятном появляется комок белой слюны. Смотрим на него. — Толик, конечно.
— Толик… — Повторяю эхом. — А он ведь намного тебя старше ведь?
— Не намного. На восемь лет всего.
На восемь лет… Мне мама запрещала дружить с мальчиками, которые были старше меня больше, чем на два года. Пугала меня изнасилованием, беременностью, и вселенскими проклятиями, если ослушаюсь. Книжки подсовывала разные, ещё и абзацы в них карандашом обводила. Так я узнала, что все мальчики, которые старше меня больше чем на два года, непременно потребуют от меня плотской любви. Причём, как утверждал автор книги, ещё обязательно будут шантажировать меня чувствами. Интересно, а Юльку шантажировали? И зачем она повелась на уговоры?
— Юльк… — Я тоже плюнула на асфальт, но у меня не получилась, и слюни повисли у меня на подбородке как у дауна. Быстро вытерла их рукой. — Он тебя изнасиловал, да?
— Дура, что ли? — Юлька подняла голову, и посмотрела на меня. — Совсем тебе мама твоя мозги высосала. Я сама кого хочешь изнасилую, блин. Вот честное слово, иногда так и подмывает пойти к твоей мамаше, и высказать ей всё, что я о ней думаю. Сдурела баба совсем! Она хочет, чтоб ты старой девой сдохла? Вот отвечай быстро, не задумываясь: с чем у тебя ассоциируется слово «секс»? Ну? Быстро!
— Кровища-изнасилование-милиция-пиздюли. — Отвечаю не задумываясь. Юлька замахивается на меня рукой, а я по-лягушачьи отпрыгиваю в сторону.
— Вот так и знала… — Юлька рубанула рукой воздух. — Ёптвою… Сделай мне одолжение: не слушай свою маму, и упаси тебя Бог ещё раз взять в руки эти мамины книжки для мудаков. Я не удивлюсь, если ты на всю жизнь потом фригидной останешься.
— А это что такое? — Спрашиваю с расстояния в полтора метра. На всякий случай.
— Никогда не будешь удовольствия от секса получать. — Непонятно отвечает Юлька. — И кончать не будешь.
— А ты получаешь, что ли?
— А зачем тогда трахаться? — Вопросом на вопрос отвечает. — В общем, оставим эту тему, тебе щас бесполезно что-то объяснять. И подталкивать я тебя не собираюсь. А то потом маман твоя меня обвинит в твоём растлении, Господи прости. Я уже жалею, что про залёт тебе рассказала.
— Ты что? — Пододвигаюсь к Юльке. Ноги уж затекли… А Юлька сидит всё. Ну и я сижу тоже, раз так. — Ты мне не доверяешь? Я ж никому, Юль…
— Никому… Да ты, может, и никому… В общем, тебе только скажу: я рожать буду.
— Это ж больно! — Ахаю и бледнею. — Ты сдурела? Тебе только семнадцать лет! Может этот, как его… Аборт сделаешь?
— Рожу. — Упрямо мотнула головой Юлька. — У меня хата своя щас будет. Пусть комната, пусть в коммуналке… Зато отдельная. Толик тоже говорит, чтобы рожала. Бабки у него есть. Хватит, Лид. Права мать моя: заебали эти пьянки-гулянки. Будет у меня сын-красавец. Или дочка-уродина. Если в меня пойдёт… Надоело всё. Жить хочется нормально. А это шанс, Лид. Это шанс… Блять, ноги затекли…
Юлька поднимается с корточек, я поднимаюсь за ней. Стоим, ногами дрыгаем, кровообращение восстанавливаем.
— Ты мне позвонишь? — Спрашиваю, в лицо Юлькино не глядя. — Ну, когда переедешь? И когда родишь… Позвонишь?
— Позвоню.
— А ты за Толика замуж выйдешь теперь?
Юлька криво улыбается:
— Толик молдаван. Он на мне в любом случае женится хоть завтра. Ему прописка московская нужна. В общем, если что — на свадьбу приглашу, не ссы. Сама-то не забывай звонить. Ну и на свою свадьбу тоже позови, если что.
— Какая свадьба?! Я, наверное, лет в сорок только замуж выйду. Если выйду. Я секса не хочу, а его все хотят. Даже ты. Ну и кому такая жена нужна?
— Смешная ты, Лидка.
— А вот не надо обзываться, ладно? Я нормальная! Просто я не обязана трахаться, если я этого не хочу!
— Тюх-тюх-тюх-тюх, разгорелся наш утюг… Завелась-то, завелась, последняя девственница Отрадного. Пойдём, стрельнём у кого-нибудь по сигаретке, и по домам.
— У тебя есть жвачка?
— У меня конфетка «Театральная» где-то в кармане валяется. Я тебе дам. Ну что, идём?
— Идём…
* * *
— Вов, у меня это… Ощущение такое, что я на этом свете уже не одна.
— В смысле? — Тупит муж. — Глистов подхватила, что ли?
— Хуёв-грибов. — Злюсь. — Ну, не тупи ты, Господи!
— Беременная?! — Муж откладывает газету, и встаёт с дивана. По комнате ходить начинает туда-сюда. — Ну… Это ж хорошо, Лидок! Это же замечательно! Ты тест сделала?
— Ничего я ещё не сделала. У меня интуиция. И два дня задержки. Я, наверное, щас в аптеку пойду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
— Меня отселить хотят. — Юлька глубоко затянулась, стряхнула столбик пепла, и протянула мне наполовину выкуренную сигарету. — Мать говорит, что больше не хочет жить со мной в одной квартире, что её заебала я и мои друзья, потом добавила, что не хочет, чтобы её младшая дочь брала пример со старшей, то есть с меня, и вот решение принято. Щас мать ездит, варианты рассматривает, а я жду. Так что съеду я скоро отсюда. В гости ко мне будешь приезжать?
— Не знаю, Юльк… Смотря, куда. Ты ж знаешь, меня мать вечно контролирует. Да и с тобой мне дружить не разрешают. С прошлого года.
— Это когда я тебе на днюху литр спирта подарила? — Хохотнула Юлька. — Так это ж прикол был. Что, мать твоя шуток не понимает?
— А в чём прикол-то? — Пепел аккуратно стряхиваю, и курю короткими затяжками, дым глубоко не вдыхая, чтоб не закашляться. — Мы твоим подарком и нахуячились. Десять четырнадцатилетних девок. Меня мать потом чуть не убила. Хорошо, что отцу ничего не рассказала.
— Ну, давай теперь всё на меня валить. — Юлька выдернула у меня из рук короткий бычок, и в одну затяжку добила его до самого фильтра. — Моё дело было подарок вручить. А вот открыла ты его уже сама. И водой из бачка туалетного сама разводила. И с вареньем вишнёвым миксовала тоже ты. А виновата, как обычно, Ершова, ага.
— Ещё сигареты есть? — Тему перевожу.
— Есть. На жопе шерть. И та клоками. Нету ничего, я ж тебе сразу сказала. Попозже стрельнём у кого-нибудь. — Юлька сплюнула на асфальт, и опустилась на корточки. — Я в залёте, Лид.
Я опустилась рядом с Юлькой, и так же как она, опустила голову вниз.
Сидим, плевок Юлькин рассматриваем.
— Это как? — Задаю глупый вопрос. Понимаю сама, что глупый, что нагрубит мне щас Ершова, но спросить ведь что-то надо, а не знаю чего…
— Как-как… Каком кверху. Обычно, как… Мать моя ничего не знает, само собой. Так что, может, этот переезд и к лучшему…
Молчим сидим. Слюни на асфальте медленно превращаются в мокрое пятно.
— А отец кто? — Снова спрашиваю. И уши краснеют, чувствую. Два года у нас разницы с Юлькой — а ощущаю себя сейчас первоклашкой какой-то. Даже не знаю, что в таких случаях спрашивают.
— Дед Пихто. — Юлька снова сплёвывает. Рядом с мокрым пятном появляется комок белой слюны. Смотрим на него. — Толик, конечно.
— Толик… — Повторяю эхом. — А он ведь намного тебя старше ведь?
— Не намного. На восемь лет всего.
На восемь лет… Мне мама запрещала дружить с мальчиками, которые были старше меня больше, чем на два года. Пугала меня изнасилованием, беременностью, и вселенскими проклятиями, если ослушаюсь. Книжки подсовывала разные, ещё и абзацы в них карандашом обводила. Так я узнала, что все мальчики, которые старше меня больше чем на два года, непременно потребуют от меня плотской любви. Причём, как утверждал автор книги, ещё обязательно будут шантажировать меня чувствами. Интересно, а Юльку шантажировали? И зачем она повелась на уговоры?
— Юльк… — Я тоже плюнула на асфальт, но у меня не получилась, и слюни повисли у меня на подбородке как у дауна. Быстро вытерла их рукой. — Он тебя изнасиловал, да?
— Дура, что ли? — Юлька подняла голову, и посмотрела на меня. — Совсем тебе мама твоя мозги высосала. Я сама кого хочешь изнасилую, блин. Вот честное слово, иногда так и подмывает пойти к твоей мамаше, и высказать ей всё, что я о ней думаю. Сдурела баба совсем! Она хочет, чтоб ты старой девой сдохла? Вот отвечай быстро, не задумываясь: с чем у тебя ассоциируется слово «секс»? Ну? Быстро!
— Кровища-изнасилование-милиция-пиздюли. — Отвечаю не задумываясь. Юлька замахивается на меня рукой, а я по-лягушачьи отпрыгиваю в сторону.
— Вот так и знала… — Юлька рубанула рукой воздух. — Ёптвою… Сделай мне одолжение: не слушай свою маму, и упаси тебя Бог ещё раз взять в руки эти мамины книжки для мудаков. Я не удивлюсь, если ты на всю жизнь потом фригидной останешься.
— А это что такое? — Спрашиваю с расстояния в полтора метра. На всякий случай.
— Никогда не будешь удовольствия от секса получать. — Непонятно отвечает Юлька. — И кончать не будешь.
— А ты получаешь, что ли?
— А зачем тогда трахаться? — Вопросом на вопрос отвечает. — В общем, оставим эту тему, тебе щас бесполезно что-то объяснять. И подталкивать я тебя не собираюсь. А то потом маман твоя меня обвинит в твоём растлении, Господи прости. Я уже жалею, что про залёт тебе рассказала.
— Ты что? — Пододвигаюсь к Юльке. Ноги уж затекли… А Юлька сидит всё. Ну и я сижу тоже, раз так. — Ты мне не доверяешь? Я ж никому, Юль…
— Никому… Да ты, может, и никому… В общем, тебе только скажу: я рожать буду.
— Это ж больно! — Ахаю и бледнею. — Ты сдурела? Тебе только семнадцать лет! Может этот, как его… Аборт сделаешь?
— Рожу. — Упрямо мотнула головой Юлька. — У меня хата своя щас будет. Пусть комната, пусть в коммуналке… Зато отдельная. Толик тоже говорит, чтобы рожала. Бабки у него есть. Хватит, Лид. Права мать моя: заебали эти пьянки-гулянки. Будет у меня сын-красавец. Или дочка-уродина. Если в меня пойдёт… Надоело всё. Жить хочется нормально. А это шанс, Лид. Это шанс… Блять, ноги затекли…
Юлька поднимается с корточек, я поднимаюсь за ней. Стоим, ногами дрыгаем, кровообращение восстанавливаем.
— Ты мне позвонишь? — Спрашиваю, в лицо Юлькино не глядя. — Ну, когда переедешь? И когда родишь… Позвонишь?
— Позвоню.
— А ты за Толика замуж выйдешь теперь?
Юлька криво улыбается:
— Толик молдаван. Он на мне в любом случае женится хоть завтра. Ему прописка московская нужна. В общем, если что — на свадьбу приглашу, не ссы. Сама-то не забывай звонить. Ну и на свою свадьбу тоже позови, если что.
— Какая свадьба?! Я, наверное, лет в сорок только замуж выйду. Если выйду. Я секса не хочу, а его все хотят. Даже ты. Ну и кому такая жена нужна?
— Смешная ты, Лидка.
— А вот не надо обзываться, ладно? Я нормальная! Просто я не обязана трахаться, если я этого не хочу!
— Тюх-тюх-тюх-тюх, разгорелся наш утюг… Завелась-то, завелась, последняя девственница Отрадного. Пойдём, стрельнём у кого-нибудь по сигаретке, и по домам.
— У тебя есть жвачка?
— У меня конфетка «Театральная» где-то в кармане валяется. Я тебе дам. Ну что, идём?
— Идём…
* * *
— Вов, у меня это… Ощущение такое, что я на этом свете уже не одна.
— В смысле? — Тупит муж. — Глистов подхватила, что ли?
— Хуёв-грибов. — Злюсь. — Ну, не тупи ты, Господи!
— Беременная?! — Муж откладывает газету, и встаёт с дивана. По комнате ходить начинает туда-сюда. — Ну… Это ж хорошо, Лидок! Это же замечательно! Ты тест сделала?
— Ничего я ещё не сделала. У меня интуиция. И два дня задержки. Я, наверное, щас в аптеку пойду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151