Работа предстояла долгая: проход требовался достаточно широкий, чтобы в него могла вместиться не только сама галера, но и выступающие по обеим ее сторонам весла гребцов.
Шестая галера стала медленно разворачиваться в подветренную сторону. Капитан, кипя от негодования, обернулся к стоящему у руля кормчему и сурово прикрикнул на него.
Тот, склонившись на рулевую балку и натянув закрывающий голову шлем на самые глаза, очевидно, задремал под полуденным солнцем и не обращал на окрики никакого внимания.
Капитан, ругаясь на чем свет стоит, взлетел по лестнице на заднюю палубу и, едва сдерживаясь от ярости, рванул за плечо кормчего, желая привести этого бездельника в чувство.
И тут он увидел его глаза.
Руки кормчего разжались, и мертвое тело с глухим стуком опустилось на дощатую палубу.
Ярость капитана уступила место пришедшему ей на смену ужасу.
Он испуганно закричал, созывая на заднюю палубу находившихся внизу воинов.
Стрела, выпущенная из тугого длинного лука из гибкой древесины ка-ла-на, прошила насквозь голову человека и, пролетев еще с сотню ярдов, не замеченная никем, скрылась в болотах.
Не думаю, чтобы в тот момент кто-нибудь из порткарцев смог определить, из какого оружия был убит их рулевой.
Этого человека, лежащего сейчас у их ног с двумя небольшими рваными треугольной формы отверстиями по обеим сторонам головы, из которых медленно стекала кровь, еще минуту назад они видели живым.
Не понимая, что происходит, они испуганно переглянулись.
На болотах по-прежнему стояла тишина, не нарушаемая ни единым звуком. Хотя нет, кое-кто, наверное, обратил внимание на пришедший откуда-то издалека крик болотного ганта.
Быстро, беззвучно, с мастерством и энергией девушки, выросшей на репсовых островах, Телима неутомимо управляла лодкой, безошибочно ориентируясь в стоящих сплошной стеной зарослях, пользуясь малейшей протокой, чтобы ближе подойти к застрявшим в тростнике галерам. Мы уже находились в каких-нибудь нескольких ярдах от них. Я ясно различал скрип весел в уключинах, окрики старших загребных мастеров, громкие разговоры томящихся от безделья воинов и стоны рабов, быстро заглушаемые ударами плетей.
Телима неслышно провела среди тростника лодку мимо шестой, пятой, четвертой галеры. Затем мы двинулись по идущей в нужном направлении узкой протоке и миновали третью и вторую галеры, а вскоре поравнялись и с первой.
На всем протяжении этого отрезка пути мы слышали громкие крики капитанов, передававших с корабля на корабль сообщение о случившемся на шестой галере и собственные — ошибочные — предположения на этот счет.
Скрытым густыми зарослями тростника и осоки путем нам удалось подойти к первой галере почти вплотную. Это был флагманский корабль налетчиков из Порт-Кара. Воины, столпившиеся на задней палубе, на скамьях для гребцов, высовывавшиеся из-за высоких бортов галеры, всматривались в линию выстроившихся за ними кораблей, пытаясь выяснить по доносящимся с них крикам, что там происходит. Даже закованные в цепи рабы встали со своих мест и с любопытством оглядывались назад. На небольшом капитанском мостике, у самого носа судна, стояли заросший бородой старший офицер и Хенрак. Офицер настойчиво потребовал от находившегося на задней палубе старшего кормчего доклада обо всем, что слышно с задних галер. Здесь же, на носу, стояла связанная, выставленная на всеобщее обозрение голая гибкая темноволосая девушка, также пытающаяся бросить взгляд назад, а внизу, у самого носа галеры, замерли в спущенной на воду лодке четыре раба, делавшие до этой минуты проход в зарослях тростника.
Не опасаясь быть замеченным среди уходящих высоко вверх ренсовых стеблей, я встал в лодке во весь рост. Ноги мои были напряжены и стояли на одной линии с выбранной мною целью; тело также было развернуто под прямым углом к галере; голова находилась прямо над левым плечом. Я тщательно вложил оперение стрелы из крыла воскских чаек в тетиву и оттянул ее так, что удерживающие ее пальцы правой руки дошли у меня до самого подбородка, а наконечник стрелы дошел до рукояти лука. В этом положении я на мгновение замер. И отпустил тетиву.
Древко стрелы прошло сквозь тело человека, мелькнуло за его спиной белым оперением и скрылось далеко в болотах.
Человек не издал ни звука; закричала привязанная неподалеку от него девушка.
Через мгновение послышался всплеск воды.
Рабы, стоящие в лодке под самым носом высокобортной галеры, завопили от ужаса.
Тут же до моего слуха донесся глухой рев водяного тарлариона и новый, на этот раз гораздо более громкий всплеск воды, вслед за которым послышался резкий хруст костей и голодное сердитое чавканье.
Человек не кричал; он умер прежде, чем успел коснуться воды.
Кричала привязанная к носу галеры девушка, невольная свидетельница устроенного тарларионами кровавого пиршества, каждый из которых стремился оторвать себе кусок столь неожиданно свалившейся к ним буквально на голову жертвы. При виде этой чудовищной картины девушка забилась в истерике. Рабы в лодке также словно обезумели от страха и, пытаясь оттолкнуть шестами кружащих вокруг них тарларионов, едва не перевернули свое неустойчивое суденышко, что только добавило всеобщей паники. Крики теперь неслись отовсюду. Старший офицер в золоченом шлеме и не отстающий от него ни на шаг Хенрак, все еще с белым шелковым шарфом на левом предплечье, бросились к борту галеры и, всматриваясь в воду, перегнулись через поручни.
Телима осторожно отвела лодку от охваченного паникой судна и снова направила ее среди болотной поросли к стоящей последней галере. Пока мы беззвучно двигались вдоль отделенной стеной тростника узкой протоки, вслед нам неслись истеричные вопли привязанной к носу галеры девушки и крики качающихся в лодке обезумевших рабов, привести в чувство и успокоить которых удалось не сразу даже с помощью свистящих в воздухе бичей.
— Продолжать рубить! Рубить! — донесся до меня приказ старшего офицера, и вслед за тем послышались все более ускоряющиеся удары мечей по стеблям тростника.
На протяжении всей второй половины дня и постепенно спустившегося вечера мы с Телимой осторожно, как крадущийся за добычей слин, кружили вокруг длинного ряда галер, выбирая себе в удобные для нас моменты очередную жертву.
Первым делом я уничтожил на галерах всех кормчих, и после этого уже никто не осмеливался больше подниматься на заднюю палубу корабля. В помощь рубившим тростник рабам в лодку были спущены несколько воинов, но они, незащищенные, очень быстро пали жертвой моего не знающего промаха лука, и вскоре очисткой прохода для галер занимались только оставляемые мной в живых рабы.
Когда часть пути для кораблей была расчищена, капитаны снова заняли свои места для командования над сидящими на веслах рабами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Шестая галера стала медленно разворачиваться в подветренную сторону. Капитан, кипя от негодования, обернулся к стоящему у руля кормчему и сурово прикрикнул на него.
Тот, склонившись на рулевую балку и натянув закрывающий голову шлем на самые глаза, очевидно, задремал под полуденным солнцем и не обращал на окрики никакого внимания.
Капитан, ругаясь на чем свет стоит, взлетел по лестнице на заднюю палубу и, едва сдерживаясь от ярости, рванул за плечо кормчего, желая привести этого бездельника в чувство.
И тут он увидел его глаза.
Руки кормчего разжались, и мертвое тело с глухим стуком опустилось на дощатую палубу.
Ярость капитана уступила место пришедшему ей на смену ужасу.
Он испуганно закричал, созывая на заднюю палубу находившихся внизу воинов.
Стрела, выпущенная из тугого длинного лука из гибкой древесины ка-ла-на, прошила насквозь голову человека и, пролетев еще с сотню ярдов, не замеченная никем, скрылась в болотах.
Не думаю, чтобы в тот момент кто-нибудь из порткарцев смог определить, из какого оружия был убит их рулевой.
Этого человека, лежащего сейчас у их ног с двумя небольшими рваными треугольной формы отверстиями по обеим сторонам головы, из которых медленно стекала кровь, еще минуту назад они видели живым.
Не понимая, что происходит, они испуганно переглянулись.
На болотах по-прежнему стояла тишина, не нарушаемая ни единым звуком. Хотя нет, кое-кто, наверное, обратил внимание на пришедший откуда-то издалека крик болотного ганта.
Быстро, беззвучно, с мастерством и энергией девушки, выросшей на репсовых островах, Телима неутомимо управляла лодкой, безошибочно ориентируясь в стоящих сплошной стеной зарослях, пользуясь малейшей протокой, чтобы ближе подойти к застрявшим в тростнике галерам. Мы уже находились в каких-нибудь нескольких ярдах от них. Я ясно различал скрип весел в уключинах, окрики старших загребных мастеров, громкие разговоры томящихся от безделья воинов и стоны рабов, быстро заглушаемые ударами плетей.
Телима неслышно провела среди тростника лодку мимо шестой, пятой, четвертой галеры. Затем мы двинулись по идущей в нужном направлении узкой протоке и миновали третью и вторую галеры, а вскоре поравнялись и с первой.
На всем протяжении этого отрезка пути мы слышали громкие крики капитанов, передававших с корабля на корабль сообщение о случившемся на шестой галере и собственные — ошибочные — предположения на этот счет.
Скрытым густыми зарослями тростника и осоки путем нам удалось подойти к первой галере почти вплотную. Это был флагманский корабль налетчиков из Порт-Кара. Воины, столпившиеся на задней палубе, на скамьях для гребцов, высовывавшиеся из-за высоких бортов галеры, всматривались в линию выстроившихся за ними кораблей, пытаясь выяснить по доносящимся с них крикам, что там происходит. Даже закованные в цепи рабы встали со своих мест и с любопытством оглядывались назад. На небольшом капитанском мостике, у самого носа судна, стояли заросший бородой старший офицер и Хенрак. Офицер настойчиво потребовал от находившегося на задней палубе старшего кормчего доклада обо всем, что слышно с задних галер. Здесь же, на носу, стояла связанная, выставленная на всеобщее обозрение голая гибкая темноволосая девушка, также пытающаяся бросить взгляд назад, а внизу, у самого носа галеры, замерли в спущенной на воду лодке четыре раба, делавшие до этой минуты проход в зарослях тростника.
Не опасаясь быть замеченным среди уходящих высоко вверх ренсовых стеблей, я встал в лодке во весь рост. Ноги мои были напряжены и стояли на одной линии с выбранной мною целью; тело также было развернуто под прямым углом к галере; голова находилась прямо над левым плечом. Я тщательно вложил оперение стрелы из крыла воскских чаек в тетиву и оттянул ее так, что удерживающие ее пальцы правой руки дошли у меня до самого подбородка, а наконечник стрелы дошел до рукояти лука. В этом положении я на мгновение замер. И отпустил тетиву.
Древко стрелы прошло сквозь тело человека, мелькнуло за его спиной белым оперением и скрылось далеко в болотах.
Человек не издал ни звука; закричала привязанная неподалеку от него девушка.
Через мгновение послышался всплеск воды.
Рабы, стоящие в лодке под самым носом высокобортной галеры, завопили от ужаса.
Тут же до моего слуха донесся глухой рев водяного тарлариона и новый, на этот раз гораздо более громкий всплеск воды, вслед за которым послышался резкий хруст костей и голодное сердитое чавканье.
Человек не кричал; он умер прежде, чем успел коснуться воды.
Кричала привязанная к носу галеры девушка, невольная свидетельница устроенного тарларионами кровавого пиршества, каждый из которых стремился оторвать себе кусок столь неожиданно свалившейся к ним буквально на голову жертвы. При виде этой чудовищной картины девушка забилась в истерике. Рабы в лодке также словно обезумели от страха и, пытаясь оттолкнуть шестами кружащих вокруг них тарларионов, едва не перевернули свое неустойчивое суденышко, что только добавило всеобщей паники. Крики теперь неслись отовсюду. Старший офицер в золоченом шлеме и не отстающий от него ни на шаг Хенрак, все еще с белым шелковым шарфом на левом предплечье, бросились к борту галеры и, всматриваясь в воду, перегнулись через поручни.
Телима осторожно отвела лодку от охваченного паникой судна и снова направила ее среди болотной поросли к стоящей последней галере. Пока мы беззвучно двигались вдоль отделенной стеной тростника узкой протоки, вслед нам неслись истеричные вопли привязанной к носу галеры девушки и крики качающихся в лодке обезумевших рабов, привести в чувство и успокоить которых удалось не сразу даже с помощью свистящих в воздухе бичей.
— Продолжать рубить! Рубить! — донесся до меня приказ старшего офицера, и вслед за тем послышались все более ускоряющиеся удары мечей по стеблям тростника.
На протяжении всей второй половины дня и постепенно спустившегося вечера мы с Телимой осторожно, как крадущийся за добычей слин, кружили вокруг длинного ряда галер, выбирая себе в удобные для нас моменты очередную жертву.
Первым делом я уничтожил на галерах всех кормчих, и после этого уже никто не осмеливался больше подниматься на заднюю палубу корабля. В помощь рубившим тростник рабам в лодку были спущены несколько воинов, но они, незащищенные, очень быстро пали жертвой моего не знающего промаха лука, и вскоре очисткой прохода для галер занимались только оставляемые мной в живых рабы.
Когда часть пути для кораблей была расчищена, капитаны снова заняли свои места для командования над сидящими на веслах рабами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98