Каким хозяйским, оценивающим взглядом изучал каждый дюйм моего тела, словно я, Элеонора Бринтон, уже принадлежала ему. Как я его ненавидела! Я ненавидела всех мужчин, но больше всего — Сорона из Ара!
Эта мысль измучила меня, и я постепенно уснула.
Мне приснился странный сон.
Снилось, будто мне удалось убежать, и я в прекрасном настроении брожу по бескрайним, заросшим густой травой горианским полям. Меня переполняет пьянящее ощущение свободы. Я одна. Надо мной больше нет хозяев.
И вдруг за спиной, футах в десяти от себя, я замечаю молча стоящего высокого человека в желто-синих одеждах с широкой кожаной повязкой, закрывающей левый глаз. Сорон из Ара! Все внутри меня оборвалось.
Я побежала.
Я бежала изо всех сил, спотыкаясь и падая, а когда подняла голову, оказалось, что Сорон стоит впереди меня. Я бежала прямо к нему!
Я закричала и побежала в другую сторону. И снова Сорон оказался у меня на пути!
Куда бы я ни сворачивала, передо мной неизменно появлялась его обернутая в сине-желтые одеяния худощавая фигура с лицом, наполовину скрытым кожаным капюшоном. Он стоял неподвижно, не спуская с меня внимательного, изучающего взгляда.
Я опустилась перед ним на колени.
— Пожалуйста, — пробормотала я, — купите меня, хозяин!
— Нет! — коротко ответил он.
— Купите меня, хозяин! Купите! — разрыдалась я.
— Нет! — словно отрезал он.
Тут я заметила в его руках свернутую широкими петлями, наподобие лассо, длинную веревку.
Я закричала и снова побежала прочь.
Однако не успела я сделать и нескольких шагов, как брошенное Сороном лассо опутало все мое тело, крепко прижимая мне руки к бокам.
Я закричала.
— Тихо! — раздался у меня над ухом голос Ланы. — Замолчи!
Я проснулась в холодном поту.
Надо мной склонилась Лана и трясла меня за плечо. Рядом сидела не сводившая с меня тревожного взгляда Юта, а чуть поодаль, у стены, приподнялась на локте Инга. Увидев, что я проснулась, девушки снова растянулись на соломенных подстилках.
Я подползла к Лане. Тревожное ощущение от кошмарного сна не хотело меня отпускать.
— Лана, — произнесла я жалобным голосом.
— Иди спать! — огрызнулась она, отворачиваясь к стене.
Я подобралась к Юте.
— Юта, — взмолилась я, — пожалуйста, обними меня!
— Спи, — ответила Юта.
— Пожалуйста! Прошу тебя!
Юта поцеловала меня в щеку и положила руку мне на плечо.
Я прижала лицо к ее ладоням.
— Ох, Юта, — пробормотала я со слезами в голосе.
— Это только сон, — успокаивала меня Юта. — Мы с тобой немножко посидим и потом ляжем спать.
Через некоторое время кошмарные видения оставили меня, и мы с Ютой легли спать.
Я прижалась губами к ее руке и не отпускала ее, пока не уснула.
12. Я СОБИРАЮ ЯГОДЫ
Как хорошо выбраться из невольничьего фургона!
Стоя на залитой солнечным светом густой траве, я потянулась и весело рассмеялась.
На мне была новая невольничья туника, и это наполняло меня особой радостью. Я сама ее сшила в первый день пути из Ко-ро-ба в Ар. Мою старую рубаху сожгли разбойницы Вьерны, еще в ту ночь, когда они меня похитили.
Я думаю, девушки Земли сочли бы мою тунику просто неприличной, но мне она нравилась. В невольничьих бараках Ко-ро-ба нам не позволялось носить рубах. Мы могли испачкать их в грязных клетках на соломе. К тому же работорговцы считают, что девушке полезно побыть обнаженной, сидя за железными решетками невольничьей клетки. Но теперь сумрачный свет бараков, их толстые стены и низкие цементные потолки, их спертый воздух и вечно несвежие соломенные подстилки остались далеко позади.
Я с удовольствием расправила плечи.
Было самое начало лета — второй день месяца ен'вар. По летосчислению Ара шел 10121 год со дня основания этого славного города, в который мы направлялись.
День был прекрасный. Я чувствовала, как свежая трава ласкает мои ноги, а солнечные лучи согревают мне лицо и плечи.
Я была счастлива.
Я закрыла глаза и подставила лицо солнцу, чувствуя, как его лучи наполняют тело теплом и радостью. Элеонора Бринтон, некогда богатая женщина Земли, чувствовала себя здесь счастливой.
Тонкий кожаный ремень у меня на шее затянулся. Я открыла глаза. Второй конец ремня был завязан на шее у Юты. Мы собирали ягоды.
Элеонора Бринтон, горианская невольница, очнулась от сладостных видений и принялась быстро срывать с куста сочные красные ягоды, складывая их в плетеную кожаную корзину.
Мы находились примерно в пасанге от остального каравана, на невысоком, густо поросшем кустарником пологом холме, откуда, привстав на цыпочки, можно было увидеть крыши наших фургонов.
Шел девятый день с тех пор, как мы оставили Ко-ро-ба. Через несколько недель мы будем в Аре, где нас выставят на продажу.
Но это будет еще не скоро. А пока я наслаждалась теплым солнечным днем и своей относительной свободой.
Юта и с сонным видом опирающийся на копье охранник стояли ко мне спиной. Они не обращали на меня никакого внимания.
Обрывая с кустов ягоды, я осторожно подобралась к Юте. Ни она, ни охранник не оглянулись. Я потихоньку запустила руку в почти полный кузовок Юты, зачерпнула из него пригоршню ягод и пересыпала их в свою корзину, наполовину пустую.
Ни Юта, ни охранник ничего не заметили. Они такие глупые!
Довольная собой, я ловко бросила в рот сорванную ягодку, стараясь, чтобы ее сок не испачкал мне губы.
Какая я сообразительная!
Какой великолепный день!
Как хорошо, что мрачные невольничьи загоны Ко-ро-ба остались позади!
Я присела на корточки, а затем встала и потерла затекшие ноги. Я устала ехать в фургоне. Девушки были скованы в нем короткой, не больше фута, цепью, прикрепленной к центральному брусу, а при такой длине цепи не очень-то пороскошествуешь. К тому же пол фургона был устлан всего лишь свернутым в несколько слоев запасным тентом, и лежать на нем было очень жестко, особенно при тряске. Вот почему я была так рада возможности хоть ненадолго выбраться из надоевшей повозки и пособирать с Ютой ягоды.
Как хорошо, что мрачные невольничьи бараки остались позади! Как хорошо хоть на часок вылезти из фургона и походить по земле!
Я, Элеонора Бринтон, прежде богатая женщина, а теперь — невольница на далекой планете, находила удовольствие в таких, казалось бы, мелочах.
К тому же у меня была еще одна причина чувствовать себя счастливой.
Я рассмеялась.
***
Мне вспомнилось, как мы уезжали из Ко-ро-ба.
Нас подняли и выпустили из клеток задолго до восхода солнца. На завтрак нам выдали по полной тарелке пшенной каши и сообщили, что кормить нас не будут до позднего вечера. Поев, мы при свете факелов тщательно вымыли после себя невольничьи камеры. После этого нас вывели во внутренний двор и выстроили возле фургонов. По команде мы забрались в повозки и разместились по пять человек по обе стороны от центрального бруса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Эта мысль измучила меня, и я постепенно уснула.
Мне приснился странный сон.
Снилось, будто мне удалось убежать, и я в прекрасном настроении брожу по бескрайним, заросшим густой травой горианским полям. Меня переполняет пьянящее ощущение свободы. Я одна. Надо мной больше нет хозяев.
И вдруг за спиной, футах в десяти от себя, я замечаю молча стоящего высокого человека в желто-синих одеждах с широкой кожаной повязкой, закрывающей левый глаз. Сорон из Ара! Все внутри меня оборвалось.
Я побежала.
Я бежала изо всех сил, спотыкаясь и падая, а когда подняла голову, оказалось, что Сорон стоит впереди меня. Я бежала прямо к нему!
Я закричала и побежала в другую сторону. И снова Сорон оказался у меня на пути!
Куда бы я ни сворачивала, передо мной неизменно появлялась его обернутая в сине-желтые одеяния худощавая фигура с лицом, наполовину скрытым кожаным капюшоном. Он стоял неподвижно, не спуская с меня внимательного, изучающего взгляда.
Я опустилась перед ним на колени.
— Пожалуйста, — пробормотала я, — купите меня, хозяин!
— Нет! — коротко ответил он.
— Купите меня, хозяин! Купите! — разрыдалась я.
— Нет! — словно отрезал он.
Тут я заметила в его руках свернутую широкими петлями, наподобие лассо, длинную веревку.
Я закричала и снова побежала прочь.
Однако не успела я сделать и нескольких шагов, как брошенное Сороном лассо опутало все мое тело, крепко прижимая мне руки к бокам.
Я закричала.
— Тихо! — раздался у меня над ухом голос Ланы. — Замолчи!
Я проснулась в холодном поту.
Надо мной склонилась Лана и трясла меня за плечо. Рядом сидела не сводившая с меня тревожного взгляда Юта, а чуть поодаль, у стены, приподнялась на локте Инга. Увидев, что я проснулась, девушки снова растянулись на соломенных подстилках.
Я подползла к Лане. Тревожное ощущение от кошмарного сна не хотело меня отпускать.
— Лана, — произнесла я жалобным голосом.
— Иди спать! — огрызнулась она, отворачиваясь к стене.
Я подобралась к Юте.
— Юта, — взмолилась я, — пожалуйста, обними меня!
— Спи, — ответила Юта.
— Пожалуйста! Прошу тебя!
Юта поцеловала меня в щеку и положила руку мне на плечо.
Я прижала лицо к ее ладоням.
— Ох, Юта, — пробормотала я со слезами в голосе.
— Это только сон, — успокаивала меня Юта. — Мы с тобой немножко посидим и потом ляжем спать.
Через некоторое время кошмарные видения оставили меня, и мы с Ютой легли спать.
Я прижалась губами к ее руке и не отпускала ее, пока не уснула.
12. Я СОБИРАЮ ЯГОДЫ
Как хорошо выбраться из невольничьего фургона!
Стоя на залитой солнечным светом густой траве, я потянулась и весело рассмеялась.
На мне была новая невольничья туника, и это наполняло меня особой радостью. Я сама ее сшила в первый день пути из Ко-ро-ба в Ар. Мою старую рубаху сожгли разбойницы Вьерны, еще в ту ночь, когда они меня похитили.
Я думаю, девушки Земли сочли бы мою тунику просто неприличной, но мне она нравилась. В невольничьих бараках Ко-ро-ба нам не позволялось носить рубах. Мы могли испачкать их в грязных клетках на соломе. К тому же работорговцы считают, что девушке полезно побыть обнаженной, сидя за железными решетками невольничьей клетки. Но теперь сумрачный свет бараков, их толстые стены и низкие цементные потолки, их спертый воздух и вечно несвежие соломенные подстилки остались далеко позади.
Я с удовольствием расправила плечи.
Было самое начало лета — второй день месяца ен'вар. По летосчислению Ара шел 10121 год со дня основания этого славного города, в который мы направлялись.
День был прекрасный. Я чувствовала, как свежая трава ласкает мои ноги, а солнечные лучи согревают мне лицо и плечи.
Я была счастлива.
Я закрыла глаза и подставила лицо солнцу, чувствуя, как его лучи наполняют тело теплом и радостью. Элеонора Бринтон, некогда богатая женщина Земли, чувствовала себя здесь счастливой.
Тонкий кожаный ремень у меня на шее затянулся. Я открыла глаза. Второй конец ремня был завязан на шее у Юты. Мы собирали ягоды.
Элеонора Бринтон, горианская невольница, очнулась от сладостных видений и принялась быстро срывать с куста сочные красные ягоды, складывая их в плетеную кожаную корзину.
Мы находились примерно в пасанге от остального каравана, на невысоком, густо поросшем кустарником пологом холме, откуда, привстав на цыпочки, можно было увидеть крыши наших фургонов.
Шел девятый день с тех пор, как мы оставили Ко-ро-ба. Через несколько недель мы будем в Аре, где нас выставят на продажу.
Но это будет еще не скоро. А пока я наслаждалась теплым солнечным днем и своей относительной свободой.
Юта и с сонным видом опирающийся на копье охранник стояли ко мне спиной. Они не обращали на меня никакого внимания.
Обрывая с кустов ягоды, я осторожно подобралась к Юте. Ни она, ни охранник не оглянулись. Я потихоньку запустила руку в почти полный кузовок Юты, зачерпнула из него пригоршню ягод и пересыпала их в свою корзину, наполовину пустую.
Ни Юта, ни охранник ничего не заметили. Они такие глупые!
Довольная собой, я ловко бросила в рот сорванную ягодку, стараясь, чтобы ее сок не испачкал мне губы.
Какая я сообразительная!
Какой великолепный день!
Как хорошо, что мрачные невольничьи загоны Ко-ро-ба остались позади!
Я присела на корточки, а затем встала и потерла затекшие ноги. Я устала ехать в фургоне. Девушки были скованы в нем короткой, не больше фута, цепью, прикрепленной к центральному брусу, а при такой длине цепи не очень-то пороскошествуешь. К тому же пол фургона был устлан всего лишь свернутым в несколько слоев запасным тентом, и лежать на нем было очень жестко, особенно при тряске. Вот почему я была так рада возможности хоть ненадолго выбраться из надоевшей повозки и пособирать с Ютой ягоды.
Как хорошо, что мрачные невольничьи бараки остались позади! Как хорошо хоть на часок вылезти из фургона и походить по земле!
Я, Элеонора Бринтон, прежде богатая женщина, а теперь — невольница на далекой планете, находила удовольствие в таких, казалось бы, мелочах.
К тому же у меня была еще одна причина чувствовать себя счастливой.
Я рассмеялась.
***
Мне вспомнилось, как мы уезжали из Ко-ро-ба.
Нас подняли и выпустили из клеток задолго до восхода солнца. На завтрак нам выдали по полной тарелке пшенной каши и сообщили, что кормить нас не будут до позднего вечера. Поев, мы при свете факелов тщательно вымыли после себя невольничьи камеры. После этого нас вывели во внутренний двор и выстроили возле фургонов. По команде мы забрались в повозки и разместились по пять человек по обе стороны от центрального бруса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117