Слугу звали Джордж Брайан Бруммель, и ему было двадцать шесть лет — то есть не намного больше, чем принцу. Бруммель обладал весьма выразительными чертами лица, слегка вьющимися темными волосами и серыми глазами и, несмотря на молодость, успел приобрести репутацию диктатора и arbiter elegantarum, достаточно устойчивую, чтобы привести его на королевскую службу.
— Ничего, пожелает, — проворчал Джейми. — Не вижу, с чего вдруг я должен быть единственным в королевстве мужчиной, которому запрещают принять участие в войне в Испании, когда все прочие могут отправляться туда, когда захотят?
— Место корнета в гусарском полку стоит две тысячи фунтов, ваше высочество, — мне это точно известно, — строго произнес Бруммель. Прошлое слуги во многом было загадкой; поговаривали, будто он служил в армии, но проиграл свой офицерский патент и вынужден был вернуться к фамильному делу. — А ваше высочество слишком умны, чтобы не разглядеть, что на самом деле кроется за нежеланием его величества отпустить вас.
Но в данном конкретном случае принц не желал внимать никаким доводам. Вывернувшись из рук слуги и безжалостно сорвав камзол, Джейми подскочил к камину и схватил с каминной полки миниатюру в золотой рамочке: портрет белокурой девушки в горностаевой мантии и жемчугах.
— Как мне надоело это создание! — почти беззвучно выдохнул Джейми, сердито глядя на ни в чем не повинный портрет принцессы Стефании Юлианны, его предполагаемой невесты. Он давно уже знал, что ведутся переговоры по поводу этого брачного союза, — с ним не советовались, но все же его поставили в известность, — однако с беспечностью молодости полагал, что до дня расплаты еще далеко. Но не прошло и двух месяцев после заключения помолвки, как отец объявил ему, что свадьба состоится в сентябре этого года, положив тем самым конец беззаботной холостяцкой жизни Джейми. А что касается мечтаний принца о героических сражениях против врагов Англии…
Джейми повернулся к Бруммелю, не замечая в запале, что потрясает портретом принцессы.
— Конечно, мужчине и принцу подобает жениться — но мне же еще нет двадцати! В этом возрасте еще так много предстоит сделать! Ну почему папа так настаивает, чтобы свадьба состоялась именно сейчас? Помолвка и сама по себе отлично послужила бы политике мистера Питта, а мне бы жилось намного лучше.
— А что, если ваше величество убьют в сражении? — поинтересовался Бруммель с вкрадчивой наглостью, являвшейся одновременно и его личной маркой, и его привилегией. — Если корона перейдет к старшей из ваших сестер?..
— А, этой зануде Марии! — без обиняков выпалил принц, взмахом руки отметая саму мысль о старшей сестре (она вышла замуж за какого-то чрезвычайно неприятного немецкого князька). — Ну а мне-то как быть? Ведь нельзя же замыкать меня, запирать, держать под замком — лишать права на приключения, которое от рождения имеет каждый мужчина!
— Конечно-конечно, ваше высочество, — со вздохом отозвался Бруммель. — Никак нельзя.
Он пересек комнату следом за своим неугомонным подопечным и, сняв с вешалки камзол из бутылочно-зеленой парчи с отделкой из шелка того же цвета, попытался набросить его на плечи принцу.
— Вы опоздаете, ваше высочество, — спокойно сказал Бруммель. — Вам лучше бы пойти и еще раз изложить отцу свои доводы.
Джейми размашистым шагом вышел из комнаты истинный принц с головы до пят. Принц, но очень юный и столь же безрассудный, как и любой из его предков, проживших непростую жизнь. К несчастью, Джейми находился в том возрасте, когда мир становится тесен, а безрассудства любого рода кажутся серьезнейшим на свете делом. Бруммелю оставалось лишь надеяться, что его господин усвоит этот урок… в свое время.
— Но, папа!.. — попытался возразить Джейми.
— Довольно! — рявкнул король Генрих. Генрих стал королем Англии в тридцать лет, после того как его отец, Карл Пятый, — столь же веселый, как и Карл Второй, но куда более безрассудный — погиб на поле боя в Нидерландах. Вместе с короной Генрих унаследовал сеть союзов, меняющих свои цели в зависимости от обстановки, политические связи с Европой, которая, казалось, местами только-только вышла из темных веков, и блестящего, ненасытного, непримиримого врага — Наполеона Бонапарта, Великого Зверя, поселившегося в Европе.
Возвысившись от первого консула до императора, злобный Корсиканский Гений выигрывал битву за битвой, передвигал войска по шахматной доске, в которую он превратил Европу, и претендовал на целые страны, как на шахматные клетки. Бонапарт желал заполучить и Англию, а Генрих намеревался противостоять тирану, даже если ради этого пришлось бы довести до нищеты все королевство и продать в рабство всех своих детей.
Союз с Данией был для Генриха даром Господним: он должен был лишить Бонапарта плацдарма для вторжения в Шотландию, страну, которая исторически больше тяготела к Франции, чем к Англии. Шотландцы так до конца и не признали союза с Англией, заключенного после того, как Яков Шестой, король Шотландии, после смерти великой королевы Елизаветы стал Яковом Первым, королем Англии, и этот неуправляемый народ мог отнестись к французским войскам как к союзникам, а не как к противникам.
Если такое случится, Генрих получит Корсиканского Зверя, притаившегося на его северной границе, — а Север, как, к величайшему прискорбию, всегда было известно их семейству, — это тлеющий трут, и довольно малейшей искры, чтобы вспыхнуло пламя войны, обращенной против короля в Лондоне.
Но если принцесса Стефания станет женой наследника английского престола и будет подписан датско-английский договор — заставляющий Данию присоединиться к борьбе России, Пруссии и Англии против Бонапарта и дающий английским судам свободный доступ в датские порты, — еще одна брешь в броне острова будет заделана, и король Генрих сможет от бесконечной защиты перейти к подготовке наступления.
Но русский царь Александр и прусский король Вильгельм не разделяли оптимизма Генриха. Они подозревали, что союз с Данией сорвется в последнюю минуту или что чересчур нейтральная Дания сумеет извернуться таким образом, что этот союз пойдет на пользу только ей, но никак не Англии. А если вдруг Англия падет и Тройственный союз рассыплется, России и Пруссии придется принять на себя всю тяжесть ответного удара Наполеона.
— Но, папа, я… — предпринял еще одну попытку Джейми, но король оборвал его:
— Я сказал — нет, и не желаю больше об этом говорить…
— Я не прошу у тебя офицерского патента, — с горечью произнес наследник короля. — Я отлично знаю, что ты не дашь мне такого шанса отличиться! Все, чего я прошу, — это позволения поехать туда, чтобы понаблюдать за ходом боевых действий, — ведь дедушка часто так делал…
— Ага, и кончилось это для него просто распрекрасно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104