Пока принц изучал документ, Уэссекс изучал принца. Принц Фредерик унаследовал резкие, орлиные, но по-своему привлекательные черты, присущие датскому королевскому роду. Светлые волосы были зачесаны назад, а высокий лоб и острый взгляд голубых глаз наводили на мысль о проницательном разуме. Принц был одет в светло-синий атласный мундир, принадлежавший, как предположил Уэссекс, одному из его личных полков, хотя главной силой Дании был ее военно-морской флот, и именно этого страшился Наполеон — что кроме английского флота в ряды сил Тройственного союза вольется еще и датский.
И король Генрих, интенсивно общавшийся с принцем-регентом в процессе подготовки договора, оказавшегося теперь под угрозой, и Уэссекс, прочитавший все материалы о принце Фредерике, какие только имелись у «Белой Башни», неплохо знали этого человека. На протяжении последних двух десятилетий, задолго до Французской революции, Дания чрезвычайно умело пробиралась по морю договоров и союзов, оказывающих влияние на карту Европы, — и даже сейчас она отнюдь не рвалась встать под английское знамя.
И вот теперь Уэссекс должен был сообщить правителю Дании, что его дочь исчезла, — а француз де Сад, конечно же, сразу воспользуется этим известием, чтобы дискредитировать Англию.
— Так вы есть герцог Уэссекский, — произнес принц Фредерик. По-английски он говорил несколько нескладно и с сильным акцентом.
Уэссекс коротко поклонился. Де Сад едва слышно фыркнул. Глаза француза лихорадочно блестели, отражая пламя свечей, а взгляд то и дело перебегал с Фредерика на Уэссекса и обратно. Сатанист был одет в причудливый черный наряд, а толстый слой пудры делал его лицо таким бледным, что это придавало ему сходство с заключенным… или с трупом. Лицо у де Сада было мясистое и обрюзгшее, да и вообще он отличался нездоровой полнотой, свойственной калекам или пьяницам. Руки у него были длинные и тонкие, но с ними неприятно контрастировали черные, иззубренные ногти (Уэссекс был человеком хладнокровным, но и ему не хотелось думать, к чему привычны эти грязные руки), а пальцы маркиза украшали массивные перстни, и в тусклом свете свечей их камни блестели, как открытые, воспаленные раны.
— Я надеялся, что мы сможем поговорить наедине, ваше высочество, — произнес Уэссекс, делая первый ход в своей партии.
— Не думаю, что вы скажете что-то такое, что я хотел бы скрыть от моего доброго друга маркиза, — осадил его принц Фредерик.
— Тогда я, к глубокому моему сожалению, вынужден публично передать вам глубочайшие сожаления короля Генриха, ваше высочество. Он с прискорбием сообщает, что корабль принцессы Стефании пропал, вместе с принцессой и со всеми, кто был на борту.
Уэссекс избрал столь прямую манеру ведения беседы отчасти и для того, чтобы оценить реакцию слушателей на доставленные новости. И он не разочаровался. Принц-регент побелел, подтвердив тем самым предположение Уэссекса — он действительно ничего не знал.
А вот де Сада весть об исчезновении принцессы явно не удивила. Лицо его слегка порозовело под слоем сероватой пудры, как будто неприкрытое несчастье принца-регента прибавило ему сил.
— Пропал? — переспросил принц Фредерик. Он уже оправился от первого потрясения, вызванного столь сокрушительной новостью, и теперь неотрывно смотрел на Уэссекса. В стылой глубине светлых глаз принца разгорался огонь ледяной ярости.
— Ее корабль исчез в дне пути от Роскильда, в тот момент, когда он еще находился в датских территориальных водах, — объяснил Уэссекс. Роскильд был крайней северо-восточной точкой владений Великобритании, и ее влияние не распространялось далеко за пределы этого порта. Как и сказал Уэссекс, принцесса исчезла в датских водах, что только усугубляло несчастье.
— Очаровательная иллюстрация к вопросу о том, как Англия обращается со своими союзниками, — заметил де Сад. Он произнес это по-французски, как будто весь мир обязан был знать этот язык.
— Помолчите! — прикрикнул принц Фредерик на том же языке, даже не взглянув на француза. Маркиз негромко зашипел, выражая неудовольствие, и принялся раскачиваться на каблуках.
— Вы будьте любезны рассказать, что произошло, — обратился принц к Уэссексу на своем тяжеловесном английском. И где ее высочество моя дочь?
— Ваше высочество! — Уэссекс снова поклонился и принялся чрезвычайно пространно и дипломатично излагать события, доныне неизвестные большинству англичан, — а именно, что «Королева Кристина» отплыла из копенгагенского порта в порт Роскильд (где она должна была встретиться со вторым кораблем, если их разлучат какие-либо непредвиденные обстоятельства) и исчезла в тумане, так и не добравшись до места встречи.
— Это такую безопасность вы обеспечили моей несчастной дочери?
Теперь, под влиянием стресса, принц заговорил с более сильным акцентом, а лицо его потемнело — датский королевский род славился своими вспышками гнева.
— Люди, обеспечивавшие безопасность вашей дочери, исчезли вместе с ней, — напомнил Уэссекс. — Равно как и несколько британских дипломатов. Конечно же, его величество послал свои корабли на розыски «Кристины», и, полагаю, он может рассчитывать, что ваше высочество поступит точно так же. Однако, — Уэссекс кивнул в сторону де Сада, — есть некие силы, которые могут помешать вашему высочеству в проведении этих поисков.
— Меня это не волнует. — Принц неловко поднялся с кресла и попытался смерить Уэссекса уничтожающим взглядом — но, к несчастью, герцог был на несколько дюймов выше. — Вы найдете мою дочь и вернете мне — а потом мы, возможно, продолжим обсуждение договора.
— Я уверен, что ваше высочество не захочет приобрести опасного врага, — доверительно произнес Уэссекс по-французски, словно между делом бросил де Саду какую-то реплику насчет погоды.
Принц Фредерик остановился на полушаге и вздрогнул, словно от удара. Его лицо, и без того уже налившееся кровью, приобрело столь насыщенный оттенок, что Уэссекс испугался — не случится ли сейчас с его высочеством такой же приступ безудержного бешенства, какие были свойственны его отцу?
— Найдите мою дочь! — прорычал принц, стремительно разворачиваясь лицом к Уэссексу. А затем, не ожидая ответа, он размашистым шагом приблизился к потайной двери, скрытой за бархатной драпировкой дальней стены, отдернул драпировку и вышел. Послышался глухой удар — это затворилась потайная дверь, — и внезапно Уэссексу показалось, что комната стала намного меньше.
Уэссекс остался стоять на месте, глядя, как тускло-золотой бархат медленно возвращается на прежнее место. Итак, он доставил послание и кое-что разузнал. Теперь герцог мог с чистой совестью продолжить расследование, но инстинкты подсказывали Уэссексу, что в стенах Амалиенборга ему искать особо нечего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104