Сара огляделась по сторонам, надеясь найти что-нибудь такое, что отвлекло бы ее от безрадостных размышлений.
Позади, немного левее, раскинулось огромное зеленое пространство Ирландии, а впереди в неярком утреннем свете смутно виднелась полоса, — если верить утверждениям капитана Челлонера, побережье Уэльса. С этого места когда-то впервые завидел родной дом святой Давид — а теперь и «Леди Брайт».
Но Англия была родным домом лишь для капитана Челлонера, а отнюдь не для Сары Канингхэм. За каких-нибудь шесть месяцев ее судьба менялась так часто и так внезапно, что девушка начала относиться к несчастьям философски. Но последняя утрата вызвала в душе Сары даже большую опустошенность, чем смерть родителей, скончавшихся несколькими месяцами раньше. Теперь Сара Канингхэм осталась совсем одна в чужом, неприветливом мире.
Впрочем, ту сокрушительную трагедию — гибель родителей — можно было в некотором смысле слова назвать благословением: после нее Сара потеряла способность ощущать удары судьбы. Денег, вырученных за продажу дома вместе со всей обстановкой, едва хватило, чтобы расплатиться за лечение и похороны родителей. Вскоре Сара оказалась в доме своей дальней родственницы по материнской линии и постепенно осознала, что для здешних обитателей она не более чем бесплатная работница. И впереди у нее не было никаких перспектив — у нее, дочери Алисдайра Канингхэма…
Сара Канингхэм появилась на свет двадцать четыре года назад, почти одновременно с новой республикой, у отцов которой имелись весьма веские причины стремиться покончить здесь, на новых землях, со всеми королями и коронами, вместе взятыми. Сара выросла меж двух миров — меж суматошным, устремленным вперед республиканским Балтимором и живущими вне времени холмами и лесами Мэриленда. Там Сара научилась охотиться и ловить рыбу, стрелять и выслеживать дичь и теперь почти не уступала в этих умениях своим приятелям-индейцам. Уже ребенком она знала, что когда-то ей придется распроститься с простой и привольной жизнью, но лишь повзрослев, осознала то, чего не понимала в детстве, — что две войны унесли с собою здоровье отца и теперь именно ей, Саре, нужно трудиться, чтобы прокормить семью.
А потому в том возрасте, когда другие девушки начинают укладывать свои волосы в сложные прически, наряжаться в длинные платья и с интересом поглядывать на бывших товарищей детских игр, Сара Канингхэм привыкла носить замшевый охотничий костюм, а ее постоянным спутником стал не изящный веер, а отцовское ружье. Денег от продажи шкур и мяса хватало, чтобы удовлетворять их насущные нужды, а если кто из соседей и знал, что добывает все это не Алисдайр Канингхэм, а его дочь, он держал это при себе.
Конечно, если бы Саре удалось найти мужа, это сразу решило бы множество проблем, но на такую удачу нечего было и рассчитывать. Ведь Сара была невзрачна, и сама это знала. Правда, у нее были красивые глаза — серые, выразительные, — но от молодых учеников матери Сара знала, что сейчас в моде карие глаза. К тому же волосы ее были прямыми, как пакля, и совершенно не желали виться, а цвет у них был не золотой и не черный, как вороново крыло, а всего лишь русый — такие в песнях не воспевают. Недостаток красоты можно было бы возместить приданым, но приданого у Сары не было.
Даже несмотря на все это, умение держаться могло бы помочь ей завоевать себе место в этой молодой стране — но Сара была девушкой тихой и застенчивой и куда лучше разбиралась в порохе, пулях и разделке дичи, чем в изящных манерах. А потому представлялось маловероятным, чтобы Сара Канингхэм получила такое матримониальное предложение, которое отец позволил бы ей принять.
А годы шли. Шестнадцать лет превратились в двадцать, а там и в двадцать четыре. Потом пришла беда. Холера, а за ней смерть.
А потом, когда Сара уже начала было думать, что ее судьба изменилась к лучшему, снова смерть.
Внезапно изменившийся ветер, окатив девушку брызгами ледяной морской воды, грубо вернул ее к реальности. Боль всех недавних потерь слилась воедино, и Сара принялась ожесточенно тереть глаза скомканным платочком.
— Мисс Канингхэм! — окликнул Сару какой-то матрос, понизив голос из уважения к ее утрате. — Капитан просил выразить вам свое соболезнование и сказать, что все уже готово для службы.
— И да будет Господь милосерден к рабе своей, миссис Алекто Кеннет из Лондона, что спит ныне в ожидании воскрешения в Царствии Господнем… — низкий, басистый голос капитана Челлонера с чувством выговаривал слова, обещающие утешение и надежду. Сара Канингхэм стояла в первом ряду небольшой группы людей, столпившихся вокруг тела, увязанного в парусину и ожидающего упокоения, и изо всех сил гнала прочь ужас, что охватывал ее при мысли о будущем. Наконец короткая заупокойная служба завершилась; парусиновый сверток, обвязанный для веса цепью, перекинули через борт, и он исчез в кильватерной струе.
— Мисс Канингхэм! С вами все в порядке?
Сару снова вернули к окружающей действительности — на этот раз капитан Челлонер. Девушка грустно улыбнулась, надеясь, что ее лицо отражает чувства, соответствующие столь печальному моменту. Среди индейцев кри это считалось верхом неприличия — выражать свои чувства открыто и тем самым вынуждать всех окружающих разделять их. В конце концов, радость и печаль — вещи глубоко личные.
Но индейцы кри и ее свобода давно уже были потеряны для нее, и теперь она должна приложить все усилия, чтобы хоть чего-то добиться в жизни.
— Кончина вашей компаньонки глубоко опечалила нас всех, — почтительно сказал Саре капитан Челлонер. — Миссис Кеннет была такой очаровательной женщиной. Мы скорбим.
— Вы очень добры, капитан Челлонер, — отозвалась Сара. Интересно, к чему он затеял этот разговор?
— Мне бы не хотелось, чтобы вас постигли еще какие-то потери помимо тех, что уже обрушились, и потому я надеюсь, что вы простите мне мою назойливость. Мисс Канингхэм, позвольте поинтересоваться, какие меры предосторожности я могу предпринять для вас, как только мы причалим?
— Меры предосторожности? — озадаченно переспросила Сара. И тут в каком-то уголке ее сознания зародилось ощущение, что она приплыла в Англию, в Старый Свет, где даже ту жизнь под постоянным присмотром, которую она вела последние несколько месяцев, во время пребывания в Балтиморе, могут счесть не просто вопиюще свободной, а просто-таки безнравственной. В Англии молодые дамы из хороших семей никуда не ходят в одиночку; их постоянно сопровождает горничная, компаньонка или какая-нибудь родственница. За девушкой непрерывно присматривают до того самого момента, пока не придет пора вознаградить ее браком с отпрыском какого-нибудь знатного и богатого рода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104