она, Сара, — верноподданная короля и нисколько не сомневается в мудрости союзного договора с Данией и брака, который должен скрепить этот договор. Сара решила, что ей первым делом нужно добиться от Мириэль обещания, что та не станет участвовать ни в каком плане, призванном завлечь принца Уэссекского в ловушку.
Но Сара так и не узнала, суждено ли было ее здравому смыслу достичь хоть какого-то успеха, поскольку в этот самый миг дверь безо всяких предупреждений распахнулась, и в гостиную вошел Уэссекс.
Увидев леди Мириэль, герцог застыл на пороге, но было уже поздно, ибо гостья проскользнула мимо него. Долю секунды спустя Джеймс, принц Уэльский, оказался лицом к лицу с леди Мириэль Хайклер.
Девушка присела в глубоком реверансе, глядя на Джейми из-под длинных ресниц цвета воронова крыла.
— Герцогиня! — запоздало произнес Джейми, не отрывая взгляда от лица Мириэль. Принц поспешно двинулся вперед и помог девушке подняться. — Однако, Уэссекс, вы никогда мне не говорили, что у вашей жены есть столь очаровательные подруги!
— Ваше высочество, разрешите представить вам леди Мириэль Хайклер. Она приходится племянницей графу Рипонскому, — сдержанно произнес Уэссекс.
Сара взглянула на мужа; она была так удивлена, что забыла о своем огорчении. Откуда ему известно, кто такая Мириэль?
— Совершенно верно, — не слишком уверенным тоном проговорила Сара. — Она зашла… зашла ко мне на чай, — закончила она, пряча конверт с приглашением за спину.
Тут, словно в ответ на ее реплику, в гостиную вошел Бакленд с тяжело нагруженным чайным подносом. Сара метнула быстрый взгляд на часы, стоящие на каминной полке. Было ровно четыре, и она действительно просила, чтобы чай подали именно в это время, но — о! — ее чувство времени могло бы быть и точнее…
— Ну что ж, — дружелюбно сказал принц, — чай — это неплохая мысль. Особенно если пить его в таком чудном обществе. Но мне придется пожурить мистера Хайклера; Джефф никогда не говорил мне, что у него такая красивая племянница.
— Ваши комплименты кружат мне голову, ваше высочество, — пробормотала Мириэль. На ее щеках цвета слоновой кости вспыхнул румянец, и девушка уцепилась за руку Джейми, словно не могла сама удержаться на ногах. — Я понимаю, что вы — признанный знаток по множеству вопросов, а значит, ваши похвалы должны быль намного более мудры, чем похвалы менее значительных лиц.
— Ну, человек в моем положении располагает определенными возможностями, — отозвался Джейми. Он не моргнув проглотил эту неприкрытую лесть.
— Но присаживайтесь же, леди Мириэль, — докончил принц, подведя девушку к стулу у чайного столика и усаживаясь рядом.
Сара тем временем опустилась на диван. Ее переполняло чувство, близкое к отчаянию. Она старалась не смотреть в сторону Уэссекса — ну почему он выбрал для возвращения домой именно этот момент и почему вернулся в подобной компании?
И что он должен был подумать, обнаружив в гостях у своей жены племянницу Рипона? Правда, Уэссекс, рассказывая о своих подозрениях касательно планов Рипона, не запрещал Саре общаться с Мириэль — но ведь тогда он не знал, что они знакомы. Или все-таки знал?
Сара решила не думать об этом — по крайней мере пока. Она налила чаю своему будущему повелителю, своей гостье, своему мужу и себе.
А потом она поняла, что Мириэль и принц уже погрузились в оживленнейшую беседу и что приличия требуют, чтобы она завязала хотя бы некоторое подобие беседы с Уэссексом.
В деле Сен-Лазара возникла некая зацепка, и след оказался настолько горячим, что король, даже после яростной выволочки, которую он устроил Уэссексу накануне, все же пожелал, чтобы герцог пошел по этому следу; сведения поступили как раз от одного из людей герцога. Столь многообещающая информация превратила преступное пренебрежение молодой женой в государственную необходимость.
А потому Уэссекс оседлал Стрижа и поскакал в глушь, дабы лично вытрясти из своих информаторов все, что тем было известно. Того, что герцог разузнал, оказалось достаточно, чтобы заставить его пересечь Ла-Манш и три дня провести в французском порту, превратившись на это время в бретонского рыбака, увиливающего от армии. Уэссекса чуть не мобилизовали во французский береговой отряд, но герцог не имел ни малейшего желания сражаться за прекрасную Францию — пусть даже сколь угодно короткий срок, — равно как и не хотел выбирать между палубой военного корабля и каторжной галерой, а потому воспринял это досадное происшествие как знак, что ему пора возвращаться в Англию. Добытые им новости были слишком важны, и ими нельзя было рисковать, а знал их он один.
В трагический январский день, когда двенадцать лет назад французский король взошел на эшафот по приговору кровожадного Конвента, Луи-Шарлю, дофину Франции, было всего семь лет.
Луи-Шарль (с момента казни его отца — король Людовик Семнадцатый) провел еще несколько месяцев в обществе своей матери и старшей сестры, четырнадцатилетней Марии-Тересии, прежде чем его забрали «из соображений безопасности» и увезли в неизвестном направлении. К Рождеству его мать, сестра и тетя были мертвы… но никто не мог точно сказать, жив ли юный Луи-Шарль.
Отец Уэссекса, Эндрю, погиб, пытаясь выяснить это. Эндрю, герцог Уэссекский, пробрался в Францию сразу после казни короля Людовика. Он выполнял приказ «Белой Башни» — попытаться спасти остальных членов французской королевской семьи, и прежде всего — наследника дома Бурбонов. Но Эндрю исчез, не оставив ни малейшего следа, по которому можно было бы понять, насколько близок он был к выполнению своего задания. А потому местонахождение юного короля оставалось тайной, что и поныне не давала покоя Европе.
Группа эмигрантов, которым удалось бежать из Франции несколько лет спустя, рассказала, что мальчик умер в заключении, но высшие круги сочли, что эта история — всего лишь предельно прозрачная попытка сплотить Францию вокруг Наполеона и заставить роялистов вследствие предполагаемой смерти Луи-Шарля признать эмигранта, графа Прованского, королем Людовиком Семнадцатым. Граф был известен своими непробиваемыми пробурбонскими симпатиями, и не приходилось сомневаться, что в результате французы поддержат не своего законного короля, Луи-Шарля, а дьявола, к которому они уже успели привыкнуть, — Наполеона.
Однако граф Прованский отказался принять титул короля на основании одних лишь слухов о смерти Луи-Шарля и потребовал от Франции выдать тело его племянника или представить веские доказательства его смерти. Но найти Луи-Шарля — живого или мертвого не смог никто, и ситуация зашла в тупик.
Это положение вещей сохранялось в течение десяти лет. Постепенно общественное мнение начало склоняться к мысли, что молодой король умер:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Но Сара так и не узнала, суждено ли было ее здравому смыслу достичь хоть какого-то успеха, поскольку в этот самый миг дверь безо всяких предупреждений распахнулась, и в гостиную вошел Уэссекс.
Увидев леди Мириэль, герцог застыл на пороге, но было уже поздно, ибо гостья проскользнула мимо него. Долю секунды спустя Джеймс, принц Уэльский, оказался лицом к лицу с леди Мириэль Хайклер.
Девушка присела в глубоком реверансе, глядя на Джейми из-под длинных ресниц цвета воронова крыла.
— Герцогиня! — запоздало произнес Джейми, не отрывая взгляда от лица Мириэль. Принц поспешно двинулся вперед и помог девушке подняться. — Однако, Уэссекс, вы никогда мне не говорили, что у вашей жены есть столь очаровательные подруги!
— Ваше высочество, разрешите представить вам леди Мириэль Хайклер. Она приходится племянницей графу Рипонскому, — сдержанно произнес Уэссекс.
Сара взглянула на мужа; она была так удивлена, что забыла о своем огорчении. Откуда ему известно, кто такая Мириэль?
— Совершенно верно, — не слишком уверенным тоном проговорила Сара. — Она зашла… зашла ко мне на чай, — закончила она, пряча конверт с приглашением за спину.
Тут, словно в ответ на ее реплику, в гостиную вошел Бакленд с тяжело нагруженным чайным подносом. Сара метнула быстрый взгляд на часы, стоящие на каминной полке. Было ровно четыре, и она действительно просила, чтобы чай подали именно в это время, но — о! — ее чувство времени могло бы быть и точнее…
— Ну что ж, — дружелюбно сказал принц, — чай — это неплохая мысль. Особенно если пить его в таком чудном обществе. Но мне придется пожурить мистера Хайклера; Джефф никогда не говорил мне, что у него такая красивая племянница.
— Ваши комплименты кружат мне голову, ваше высочество, — пробормотала Мириэль. На ее щеках цвета слоновой кости вспыхнул румянец, и девушка уцепилась за руку Джейми, словно не могла сама удержаться на ногах. — Я понимаю, что вы — признанный знаток по множеству вопросов, а значит, ваши похвалы должны быль намного более мудры, чем похвалы менее значительных лиц.
— Ну, человек в моем положении располагает определенными возможностями, — отозвался Джейми. Он не моргнув проглотил эту неприкрытую лесть.
— Но присаживайтесь же, леди Мириэль, — докончил принц, подведя девушку к стулу у чайного столика и усаживаясь рядом.
Сара тем временем опустилась на диван. Ее переполняло чувство, близкое к отчаянию. Она старалась не смотреть в сторону Уэссекса — ну почему он выбрал для возвращения домой именно этот момент и почему вернулся в подобной компании?
И что он должен был подумать, обнаружив в гостях у своей жены племянницу Рипона? Правда, Уэссекс, рассказывая о своих подозрениях касательно планов Рипона, не запрещал Саре общаться с Мириэль — но ведь тогда он не знал, что они знакомы. Или все-таки знал?
Сара решила не думать об этом — по крайней мере пока. Она налила чаю своему будущему повелителю, своей гостье, своему мужу и себе.
А потом она поняла, что Мириэль и принц уже погрузились в оживленнейшую беседу и что приличия требуют, чтобы она завязала хотя бы некоторое подобие беседы с Уэссексом.
В деле Сен-Лазара возникла некая зацепка, и след оказался настолько горячим, что король, даже после яростной выволочки, которую он устроил Уэссексу накануне, все же пожелал, чтобы герцог пошел по этому следу; сведения поступили как раз от одного из людей герцога. Столь многообещающая информация превратила преступное пренебрежение молодой женой в государственную необходимость.
А потому Уэссекс оседлал Стрижа и поскакал в глушь, дабы лично вытрясти из своих информаторов все, что тем было известно. Того, что герцог разузнал, оказалось достаточно, чтобы заставить его пересечь Ла-Манш и три дня провести в французском порту, превратившись на это время в бретонского рыбака, увиливающего от армии. Уэссекса чуть не мобилизовали во французский береговой отряд, но герцог не имел ни малейшего желания сражаться за прекрасную Францию — пусть даже сколь угодно короткий срок, — равно как и не хотел выбирать между палубой военного корабля и каторжной галерой, а потому воспринял это досадное происшествие как знак, что ему пора возвращаться в Англию. Добытые им новости были слишком важны, и ими нельзя было рисковать, а знал их он один.
В трагический январский день, когда двенадцать лет назад французский король взошел на эшафот по приговору кровожадного Конвента, Луи-Шарлю, дофину Франции, было всего семь лет.
Луи-Шарль (с момента казни его отца — король Людовик Семнадцатый) провел еще несколько месяцев в обществе своей матери и старшей сестры, четырнадцатилетней Марии-Тересии, прежде чем его забрали «из соображений безопасности» и увезли в неизвестном направлении. К Рождеству его мать, сестра и тетя были мертвы… но никто не мог точно сказать, жив ли юный Луи-Шарль.
Отец Уэссекса, Эндрю, погиб, пытаясь выяснить это. Эндрю, герцог Уэссекский, пробрался в Францию сразу после казни короля Людовика. Он выполнял приказ «Белой Башни» — попытаться спасти остальных членов французской королевской семьи, и прежде всего — наследника дома Бурбонов. Но Эндрю исчез, не оставив ни малейшего следа, по которому можно было бы понять, насколько близок он был к выполнению своего задания. А потому местонахождение юного короля оставалось тайной, что и поныне не давала покоя Европе.
Группа эмигрантов, которым удалось бежать из Франции несколько лет спустя, рассказала, что мальчик умер в заключении, но высшие круги сочли, что эта история — всего лишь предельно прозрачная попытка сплотить Францию вокруг Наполеона и заставить роялистов вследствие предполагаемой смерти Луи-Шарля признать эмигранта, графа Прованского, королем Людовиком Семнадцатым. Граф был известен своими непробиваемыми пробурбонскими симпатиями, и не приходилось сомневаться, что в результате французы поддержат не своего законного короля, Луи-Шарля, а дьявола, к которому они уже успели привыкнуть, — Наполеона.
Однако граф Прованский отказался принять титул короля на основании одних лишь слухов о смерти Луи-Шарля и потребовал от Франции выдать тело его племянника или представить веские доказательства его смерти. Но найти Луи-Шарля — живого или мертвого не смог никто, и ситуация зашла в тупик.
Это положение вещей сохранялось в течение десяти лет. Постепенно общественное мнение начало склоняться к мысли, что молодой король умер:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104