И, хуже того, шок
узнавания. Его швырнули в какой-то заранее разработанный сценарий.
- MAPHIS, забери же меня отсюда!
Адъютант встревоженно взглянул на него.
- Сэр?
Бейли взглянул на него. Адъютант был одет в старомодный костюм-тройку
и котелок, рядом на сиденьи лежал толстый кожаный портфель. А за окном
проносились улицы Лондона, но все выглядело очень уж по-старинному. Ни
одного нового здания. Даже машина, в которой он ехал, тоже оказалась
старинной. Панели красного дерева, сиденья из коричневой дубленой кожи,
верх из бежевого фетра. Задние сиденье отделял от шофера стеклянный
барьер. А впереди показалось тем временем здание парламента.
- Ваша речь, сэр. - Адъютант в котелке подал Бейли несколько
машинописных страниц.
Бейли взял их. Сверху стояла дата: 3 сентября 1939. Значит, его
забросили к началу Второй Мировой войны. Стало быть, кто же тогда он?
Черчилль? Но Черчилль пришел к власти позже. Налицо были и другие
неточности: слишком оживленное движение, софиты, ослепившие его несколько
минут назад... Тот, кто программировал симулятор, явно был не в ладах с
историей.
Бейли вовсе не улыбалось оставаться в этой второсортной пьесе еще
пять лет, переигрывая заново затяжную, мрачную, неприглядную войну в
умирающей с голоду стране. Что же это? У него нет выбора, раз нет связи с
MAPHISом?
Лимузин остановился перед светофором у Парламент-Сквер. Повинуясь
внезапному импульсу, Бейли распахнул дверцу, выпрыгнул на тротуар и
побежал.
Сзади раздались удивленные возгласы, но он не обращал внимания.
Свернув за угол, он помчался по узкой боковой улочке, мимо старинных, в
саже и копоти, домов. Он снова свернул за угол и... налетел на невидимую
преграду.
Не было ни боли, ни толчка - просто его как бы мигом заморозило. Он
попробовал пробиться вперед, но мускулы сковал паралич, а улица выглядела,
точно фотография. Стояла гробовая тишина. Ни звука, ни движения.
Он хотел было что-то сказать, но обнаружил, что не может.
Ему стало страшно. Ясно одно, либо отказало оборудование, либо
произошел сбой в программе. Сознание его все еще жило, но обширная,
сложная программа, симулировавшая поступавшие ощущения, зависла. Да,
зависла; в худшем случае все вокруг наверняка потемнело бы. Система
работала словно по замкнутому кольцу. Он чувствовал воздух в легких
ждавших выдоха, вес тела, перенесенный на одну ногу, в то время как другая
повисла в воздухе. Может быть, сбой вызван им самим. Ведь он сделал нечто
неожиданное: Выскочил и побежал в тот район, данных которого у MAPHISa
могло не быть. Хотя в сценарии с самого начала что-то пошло вкось: он же
посылал команды системе, а та не отзывалась.
Он попытался пошевелиться, но не смог даже моргнуть. Он застыл на
тротуаре, глядя прямо вперед; пара пешеходов недвижно замерла примерно в
квартале от него; посреди улицы застопорились машины с тающими дымками
позади.
Затем элементы декорации один за другим начали пропадать. Пропали
пешеходы, исчезли машины.
Неужели я буду следующим, в ужасе подумал Бейли. Ему вдруг очень
захотелось жить, пусть жизнь - просто симуляция...
Белая полоса посреди мостовой начала рассасываться, точно дорога
впитывала ее в себя. Внезапно исчезли щели между камнями, которыми вымощен
был тротуар. Все вокруг лишилось деталей: пропали отражения в стеклах
витрин, облака в небе, дорожные знаки, промежутки меж кирпичами в стене
здания напротив. Изображение до абстрактности упростилось: черная улица,
серый тротуар, грязно-рыжие фасады домов, окна в белых рамах.
Затем исчезли и окна. Бейли окружала абстрактно-примитивистская
картина: полдюжины больших кубов однообразно-ровного цвета.
Пропал и тротуар, оставив под ногами лишь темно-серую бездну. Здания
пропадали одно за другим, оставляя за собой лишь гладкую серую равнину до
самого горизонта. Начала исчезать и дорога.
И, наконец, небо. Оно постепенно темнело, пока не сравнялось цветом с
лежавшей внизу равниной, и больше глазу не за что было зацепиться: все
вокруг было сплошь серым.
Да заберите же меня отсюда, ради бога, подумал Бейли. Вытащите,
заберите, куда-нибудь, назад, домой... назад - куда?
Страх его усилился - он понял, что не может вспомнить название
района, где жил... Это... это было в таком большом городе на западном
побережье, в штате... В каком штате?
Он поспешно начал зондировать свою память. Прежде, чем стать
инфоморфом, он был следователем. Да, это он отлично помнил. Работал он...
в каком-то бюро. Национальном бюро... Нет, неверно. Память точно
испарялась. Думай, приказал он себе. Сосредоточься. Твою жену звали...
Шерон? А сына - Дэйвид. Нет, Дональд. И ты ездил на работу в машине по...
по дороге, не помню, как она называлась... Ездил в такое место, такое
высокое, сделанное из... из чего-то блестящего. Там были люди, одни -
просто замечательные, а другие - нет. Они что-то тебе давали... Еду. Ты
вез еду домой, ел и шел спать. Иногда тебе снились плохие сны, и когда ты
просыпался, рядом была прекрасная женщина. Она заботилась о тебе.
Хочу домой, подумал он. Хочу... Чего хочу? Хочу к... к кому-то, кто
любит меня. К кому-то, кто обо мне позаботится, кто знает, как меня
зовут...
А как меня зовут?
То была последняя его связная мысль. Серое вокруг понемногу темнело,
что-то теплое и мягкое обволокло все тело, в ушах зашипело. Умственная
работа точно споткнулась. Сознание, точно изображение в кинескопе
старинного телевизора, внезапно сжалось до световой точки, медленно
блекнущей и пропадающей бесследно.
КРУШЕНИЕ
Машина лежала на берегу, искореженная, почерневшая. Мерзко воняло
копотью и жженой резиной. Оконные стекла потрескались от жара, а камни
вокруг были липкими от остатков химикалий, которыми пожарная команда
сбивала пламя.
- Проломил ограждение вон там, - сказал высокий, худощавый полисмен,
отряженный охранять место происшествия. Ему было немного за двадцать,
униформа сидела на нем мешковато, а голос звучал как-то чересчур громко,
точно служивый старался громкостью искупить недостаток солидности. - Вон,
видите?
- Да, - сказала Шерон, слишком расстроенная, чтобы обращать внимание
на подобные мелочи.
Подпрыгнув под временное ограждение, она начала спускаться по камням,
в прожилках водорослей. Под ногами хрустели ракушки. Приближался прилив, и
ветер доносил до нее брызги воли, бивших в берег едва ли не под ногами. До
заката оставалось часа два;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
узнавания. Его швырнули в какой-то заранее разработанный сценарий.
- MAPHIS, забери же меня отсюда!
Адъютант встревоженно взглянул на него.
- Сэр?
Бейли взглянул на него. Адъютант был одет в старомодный костюм-тройку
и котелок, рядом на сиденьи лежал толстый кожаный портфель. А за окном
проносились улицы Лондона, но все выглядело очень уж по-старинному. Ни
одного нового здания. Даже машина, в которой он ехал, тоже оказалась
старинной. Панели красного дерева, сиденья из коричневой дубленой кожи,
верх из бежевого фетра. Задние сиденье отделял от шофера стеклянный
барьер. А впереди показалось тем временем здание парламента.
- Ваша речь, сэр. - Адъютант в котелке подал Бейли несколько
машинописных страниц.
Бейли взял их. Сверху стояла дата: 3 сентября 1939. Значит, его
забросили к началу Второй Мировой войны. Стало быть, кто же тогда он?
Черчилль? Но Черчилль пришел к власти позже. Налицо были и другие
неточности: слишком оживленное движение, софиты, ослепившие его несколько
минут назад... Тот, кто программировал симулятор, явно был не в ладах с
историей.
Бейли вовсе не улыбалось оставаться в этой второсортной пьесе еще
пять лет, переигрывая заново затяжную, мрачную, неприглядную войну в
умирающей с голоду стране. Что же это? У него нет выбора, раз нет связи с
MAPHISом?
Лимузин остановился перед светофором у Парламент-Сквер. Повинуясь
внезапному импульсу, Бейли распахнул дверцу, выпрыгнул на тротуар и
побежал.
Сзади раздались удивленные возгласы, но он не обращал внимания.
Свернув за угол, он помчался по узкой боковой улочке, мимо старинных, в
саже и копоти, домов. Он снова свернул за угол и... налетел на невидимую
преграду.
Не было ни боли, ни толчка - просто его как бы мигом заморозило. Он
попробовал пробиться вперед, но мускулы сковал паралич, а улица выглядела,
точно фотография. Стояла гробовая тишина. Ни звука, ни движения.
Он хотел было что-то сказать, но обнаружил, что не может.
Ему стало страшно. Ясно одно, либо отказало оборудование, либо
произошел сбой в программе. Сознание его все еще жило, но обширная,
сложная программа, симулировавшая поступавшие ощущения, зависла. Да,
зависла; в худшем случае все вокруг наверняка потемнело бы. Система
работала словно по замкнутому кольцу. Он чувствовал воздух в легких
ждавших выдоха, вес тела, перенесенный на одну ногу, в то время как другая
повисла в воздухе. Может быть, сбой вызван им самим. Ведь он сделал нечто
неожиданное: Выскочил и побежал в тот район, данных которого у MAPHISa
могло не быть. Хотя в сценарии с самого начала что-то пошло вкось: он же
посылал команды системе, а та не отзывалась.
Он попытался пошевелиться, но не смог даже моргнуть. Он застыл на
тротуаре, глядя прямо вперед; пара пешеходов недвижно замерла примерно в
квартале от него; посреди улицы застопорились машины с тающими дымками
позади.
Затем элементы декорации один за другим начали пропадать. Пропали
пешеходы, исчезли машины.
Неужели я буду следующим, в ужасе подумал Бейли. Ему вдруг очень
захотелось жить, пусть жизнь - просто симуляция...
Белая полоса посреди мостовой начала рассасываться, точно дорога
впитывала ее в себя. Внезапно исчезли щели между камнями, которыми вымощен
был тротуар. Все вокруг лишилось деталей: пропали отражения в стеклах
витрин, облака в небе, дорожные знаки, промежутки меж кирпичами в стене
здания напротив. Изображение до абстрактности упростилось: черная улица,
серый тротуар, грязно-рыжие фасады домов, окна в белых рамах.
Затем исчезли и окна. Бейли окружала абстрактно-примитивистская
картина: полдюжины больших кубов однообразно-ровного цвета.
Пропал и тротуар, оставив под ногами лишь темно-серую бездну. Здания
пропадали одно за другим, оставляя за собой лишь гладкую серую равнину до
самого горизонта. Начала исчезать и дорога.
И, наконец, небо. Оно постепенно темнело, пока не сравнялось цветом с
лежавшей внизу равниной, и больше глазу не за что было зацепиться: все
вокруг было сплошь серым.
Да заберите же меня отсюда, ради бога, подумал Бейли. Вытащите,
заберите, куда-нибудь, назад, домой... назад - куда?
Страх его усилился - он понял, что не может вспомнить название
района, где жил... Это... это было в таком большом городе на западном
побережье, в штате... В каком штате?
Он поспешно начал зондировать свою память. Прежде, чем стать
инфоморфом, он был следователем. Да, это он отлично помнил. Работал он...
в каком-то бюро. Национальном бюро... Нет, неверно. Память точно
испарялась. Думай, приказал он себе. Сосредоточься. Твою жену звали...
Шерон? А сына - Дэйвид. Нет, Дональд. И ты ездил на работу в машине по...
по дороге, не помню, как она называлась... Ездил в такое место, такое
высокое, сделанное из... из чего-то блестящего. Там были люди, одни -
просто замечательные, а другие - нет. Они что-то тебе давали... Еду. Ты
вез еду домой, ел и шел спать. Иногда тебе снились плохие сны, и когда ты
просыпался, рядом была прекрасная женщина. Она заботилась о тебе.
Хочу домой, подумал он. Хочу... Чего хочу? Хочу к... к кому-то, кто
любит меня. К кому-то, кто обо мне позаботится, кто знает, как меня
зовут...
А как меня зовут?
То была последняя его связная мысль. Серое вокруг понемногу темнело,
что-то теплое и мягкое обволокло все тело, в ушах зашипело. Умственная
работа точно споткнулась. Сознание, точно изображение в кинескопе
старинного телевизора, внезапно сжалось до световой точки, медленно
блекнущей и пропадающей бесследно.
КРУШЕНИЕ
Машина лежала на берегу, искореженная, почерневшая. Мерзко воняло
копотью и жженой резиной. Оконные стекла потрескались от жара, а камни
вокруг были липкими от остатков химикалий, которыми пожарная команда
сбивала пламя.
- Проломил ограждение вон там, - сказал высокий, худощавый полисмен,
отряженный охранять место происшествия. Ему было немного за двадцать,
униформа сидела на нем мешковато, а голос звучал как-то чересчур громко,
точно служивый старался громкостью искупить недостаток солидности. - Вон,
видите?
- Да, - сказала Шерон, слишком расстроенная, чтобы обращать внимание
на подобные мелочи.
Подпрыгнув под временное ограждение, она начала спускаться по камням,
в прожилках водорослей. Под ногами хрустели ракушки. Приближался прилив, и
ветер доносил до нее брызги воли, бивших в берег едва ли не под ногами. До
заката оставалось часа два;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74