Суровые слова, но верные. Кане, бедный покалеченный Кане, погиб от воспаления легких, потому что его новый дрессировщик решил, будто он отказывается от рыбы просто из упрямства, и не сообщил об этом. Большой опыт дрессировщика – вот лучшая профилактика. Мы много раз проводили лечение, которое спасало дельфину жизнь, когда единственным признаком начинающейся болезни было только выражение его глаз.
Новые животные, как правило, обретали хорошую форму и начинали активно осваиваться с окружающими через неделю, многие через десять дней. Но некоторые – и в этом отношении больше всего хлопот доставляли гринды – казалось, полностью утрачивали интерес к жизни. Нередко гринды превращались в «поплавки». Они не плавали и неподвижно застывали на поверхности, словно разучившись нырять. Постепенно их спины высыхали, покрывались солнечными ожогами и шелушились так, что страшно было смотреть. Дрессировщики сооружали тенты, устанавливали опрыскиватели, мазали гриндам спины цинковой мазью, чтобы предохранить их от солнца. Несмотря на насильственное кормление, животные худели. Слабея, они заваливались на бок, и через некоторое время им перед каждым вдохом приходилось затрачивать все больше усилий, чтобы выпрямиться и поднять дыхало над водой. Мы конструировали всяческие гамаки и корсеты, чтобы поддерживать такую гринду в прямом положении, иначе дыхало могла залить вода и она утонула бы. Крис и Гэри проводили ночи по пояс в воде, помогая животному оставаться на плаву.
Это неподвижное висение в воде, наблюдавшееся иногда и у вертунов и кико, по-видимому, нельзя было объяснить какой-либо физической травмой. Создавалось впечатление, что животное просто ничего не хочет. Его глаза словно говорили: «Дайте мне спокойно умереть». Мы пробовали применять разные стимулирующие препараты и средства. Как-то раз я даже споила одной гринде кварту джина, но без видимого эффекта.
Другие океанариумы не сообщали о подобных затруднениях, и гринды были звездами многих представлений. Тем не менее проблем с ними, пусть и не предаваемых гласности, возникало немало. Среди дрессировщиков в океанариумах ходил анекдот, что некая знаменитая гринда, демонстрировавшаяся на материке, на самом деле слагалась из тринадцати животных, последовательно носивших одну и ту же кличку.
Несмотря на первоначальное отсутствие опыта, мы могли похвастать очень низким процентом потерь среди наших животных. Подавляющее большинство пойманных дельфинов у нас выживало. А когда заболевало уже акклиматизировавшееся животное, нам почти всегда удавалось его вылечить. Собственно говоря, за первые три года смертность наших дельфинов была ниже смертности уэльских пони, разведением которых я занялась позднее, а ведь ветеринары знают о способах лечения лошадей куда больше, чем о способах лечения дельфинов.
Многие животные, выступающие теперь в парке «Жизнь моря», находятся там много лет. Наш первый ветеринар Эл Такаяма с полным правом гордился тем, что за время его работы процент смертности среди наших дельфинов был ничтожен.
И тем не менее невольно спрашиваешь себя, оправданно ли то, что мы похищаем животных из родных просторов океана и подвергаем их всем опасностям существования в неволе ради удовлетворения научной любознательности и развлечения публики.
Я считаю – да, оправданно, иначе я не принимала бы в этом участия. Ведь о китообразных известно так мало! Это одна из последних многочисленных групп крупных животных на нашей планете, причем одна из наименее изученных и понятых. За великанами-китами ведется грозящая им полным истреблением охота ради прибылей, которые они приносят, превращаясь в маргарин, удобрения и корм для кошек. Они могут исчезнуть прежде, чем мы узнаем все то, чему они способны нас научить. Они могут исчезнуть прежде, чем нам станет ясно, что мы творим с Мировым океаном, уничтожая этих гигантов, пасущихся на его планктонных пастбищах.
Во многих районах мира на дельфинов охотятся ради их мяса или они попадают в рыболовные сети, чего при современной технике ловли тунцов избежать невозможно, а из-за этого у берегов Центральной и Южной Америки ежегодно гибнет (сколько бы вы думали?) свыше ста тысяч дельфинов. И опять-таки, хотя дельфины, подобно китам, являются очень важным ресурсом, но и с этой точки зрения мы знаем о них крайне мало, а потому многие люди не видят никакой необходимости их беречь.
Старания разобраться в том, как сохранить дельфинов от исчезновения, привели к разработке ряда практических мер. Мы непрерывно узнаем о китообразных все больше и больше и многому учимся от них. Исследование своеобразной физиологии дельфинов привело к новым открытиям в медицине и, в частности, помогло лучше разобраться в функциях почек. Изучение несравненной эхолокации дельфинов способствовало улучшению эхолокационной аппаратуры.
Однако не менее важно и то, что демонстрация дельфинов в океанариумах пробудила широкий интерес к этим животным, помогла понять их ценность. Сохранение вида начинается с понимания, а понимание может возникнуть благодаря личному контакту – ребенок на трибуне поймает мяч, подброшенный дельфином, губернатор или сенатор погладит широкое брюхо Макуа… Я убеждена, что охотник-спортсмен, побывавший на нашем представлении, уже больше никогда не отправится в море стрелять дельфинов ради развлечения. В США в результате создания общественного мнения недавно увенчались успехом требования об охране китообразных, так что теперь ловить дельфинов можно, только имея на то разрешение и вескую причину. Китобойный промысел в США запрещен, так же как импорт его продуктов, – а это уже первый шаг на пути прекращения бойни китов в мировом масштабе.
Мы так и не привыкли равнодушно принимать смерть наших дельфинов. Самые слабые среди новых пленников окружались таким же заботливым уходом, что и заболевшие «звезды», а если дело не шло на поправку, слез утиралось не меньше. Мы без конца спорили и ломали голову, стараясь улучшить систему лечения и диагностики болезней. И узнали о дельфинах не так уж мало, возможно достаточно для того, чтобы содействовать наступлению дня, когда они и их родичи уже не будут, подобно подавляющему большинству диких животных и растений на нашей планете, рассматриваться только с точки зрения потребления.
Бесспорно, самыми великолепными животными из всех, которых ловил для нас Жорж, были малые косатки. Впервые мы услышали о них от рыбаков Коны, рыболовного порта на «Большом Острове» (на острове Гавайи). «Эй, Жорж! – раздалось в радиотелефоне. – Шайка гринд повадилась таскать всю рыбу с моих переметов. Вчера сожрали двух больших аку, а сегодня утащили шесть махи-махи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Новые животные, как правило, обретали хорошую форму и начинали активно осваиваться с окружающими через неделю, многие через десять дней. Но некоторые – и в этом отношении больше всего хлопот доставляли гринды – казалось, полностью утрачивали интерес к жизни. Нередко гринды превращались в «поплавки». Они не плавали и неподвижно застывали на поверхности, словно разучившись нырять. Постепенно их спины высыхали, покрывались солнечными ожогами и шелушились так, что страшно было смотреть. Дрессировщики сооружали тенты, устанавливали опрыскиватели, мазали гриндам спины цинковой мазью, чтобы предохранить их от солнца. Несмотря на насильственное кормление, животные худели. Слабея, они заваливались на бок, и через некоторое время им перед каждым вдохом приходилось затрачивать все больше усилий, чтобы выпрямиться и поднять дыхало над водой. Мы конструировали всяческие гамаки и корсеты, чтобы поддерживать такую гринду в прямом положении, иначе дыхало могла залить вода и она утонула бы. Крис и Гэри проводили ночи по пояс в воде, помогая животному оставаться на плаву.
Это неподвижное висение в воде, наблюдавшееся иногда и у вертунов и кико, по-видимому, нельзя было объяснить какой-либо физической травмой. Создавалось впечатление, что животное просто ничего не хочет. Его глаза словно говорили: «Дайте мне спокойно умереть». Мы пробовали применять разные стимулирующие препараты и средства. Как-то раз я даже споила одной гринде кварту джина, но без видимого эффекта.
Другие океанариумы не сообщали о подобных затруднениях, и гринды были звездами многих представлений. Тем не менее проблем с ними, пусть и не предаваемых гласности, возникало немало. Среди дрессировщиков в океанариумах ходил анекдот, что некая знаменитая гринда, демонстрировавшаяся на материке, на самом деле слагалась из тринадцати животных, последовательно носивших одну и ту же кличку.
Несмотря на первоначальное отсутствие опыта, мы могли похвастать очень низким процентом потерь среди наших животных. Подавляющее большинство пойманных дельфинов у нас выживало. А когда заболевало уже акклиматизировавшееся животное, нам почти всегда удавалось его вылечить. Собственно говоря, за первые три года смертность наших дельфинов была ниже смертности уэльских пони, разведением которых я занялась позднее, а ведь ветеринары знают о способах лечения лошадей куда больше, чем о способах лечения дельфинов.
Многие животные, выступающие теперь в парке «Жизнь моря», находятся там много лет. Наш первый ветеринар Эл Такаяма с полным правом гордился тем, что за время его работы процент смертности среди наших дельфинов был ничтожен.
И тем не менее невольно спрашиваешь себя, оправданно ли то, что мы похищаем животных из родных просторов океана и подвергаем их всем опасностям существования в неволе ради удовлетворения научной любознательности и развлечения публики.
Я считаю – да, оправданно, иначе я не принимала бы в этом участия. Ведь о китообразных известно так мало! Это одна из последних многочисленных групп крупных животных на нашей планете, причем одна из наименее изученных и понятых. За великанами-китами ведется грозящая им полным истреблением охота ради прибылей, которые они приносят, превращаясь в маргарин, удобрения и корм для кошек. Они могут исчезнуть прежде, чем мы узнаем все то, чему они способны нас научить. Они могут исчезнуть прежде, чем нам станет ясно, что мы творим с Мировым океаном, уничтожая этих гигантов, пасущихся на его планктонных пастбищах.
Во многих районах мира на дельфинов охотятся ради их мяса или они попадают в рыболовные сети, чего при современной технике ловли тунцов избежать невозможно, а из-за этого у берегов Центральной и Южной Америки ежегодно гибнет (сколько бы вы думали?) свыше ста тысяч дельфинов. И опять-таки, хотя дельфины, подобно китам, являются очень важным ресурсом, но и с этой точки зрения мы знаем о них крайне мало, а потому многие люди не видят никакой необходимости их беречь.
Старания разобраться в том, как сохранить дельфинов от исчезновения, привели к разработке ряда практических мер. Мы непрерывно узнаем о китообразных все больше и больше и многому учимся от них. Исследование своеобразной физиологии дельфинов привело к новым открытиям в медицине и, в частности, помогло лучше разобраться в функциях почек. Изучение несравненной эхолокации дельфинов способствовало улучшению эхолокационной аппаратуры.
Однако не менее важно и то, что демонстрация дельфинов в океанариумах пробудила широкий интерес к этим животным, помогла понять их ценность. Сохранение вида начинается с понимания, а понимание может возникнуть благодаря личному контакту – ребенок на трибуне поймает мяч, подброшенный дельфином, губернатор или сенатор погладит широкое брюхо Макуа… Я убеждена, что охотник-спортсмен, побывавший на нашем представлении, уже больше никогда не отправится в море стрелять дельфинов ради развлечения. В США в результате создания общественного мнения недавно увенчались успехом требования об охране китообразных, так что теперь ловить дельфинов можно, только имея на то разрешение и вескую причину. Китобойный промысел в США запрещен, так же как импорт его продуктов, – а это уже первый шаг на пути прекращения бойни китов в мировом масштабе.
Мы так и не привыкли равнодушно принимать смерть наших дельфинов. Самые слабые среди новых пленников окружались таким же заботливым уходом, что и заболевшие «звезды», а если дело не шло на поправку, слез утиралось не меньше. Мы без конца спорили и ломали голову, стараясь улучшить систему лечения и диагностики болезней. И узнали о дельфинах не так уж мало, возможно достаточно для того, чтобы содействовать наступлению дня, когда они и их родичи уже не будут, подобно подавляющему большинству диких животных и растений на нашей планете, рассматриваться только с точки зрения потребления.
Бесспорно, самыми великолепными животными из всех, которых ловил для нас Жорж, были малые косатки. Впервые мы услышали о них от рыбаков Коны, рыболовного порта на «Большом Острове» (на острове Гавайи). «Эй, Жорж! – раздалось в радиотелефоне. – Шайка гринд повадилась таскать всю рыбу с моих переметов. Вчера сожрали двух больших аку, а сегодня утащили шесть махи-махи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82