он знал наизусть все
буквы, но не мог сложить их в слово. Тогда родители пошли на
хитрость: они заставили Влада выучить назубок транскрипцию
нескольких сот простейших слов, которые обычно встречались в
предлагаемых на собеседовании при поступлении в первый класс
тестах, и это дало превосходные результаты: их сын без запинки
"прочитал" предложенные учителем тексты про то, как "мама мыла
раму" и Филиппок собирался в школу...
* * *
- Погоди, - прервал Валидатора Весельчак, - ты что это
"горбатого лепишь"?! Рейнджер нам как брат был, а ты его так
выставляешь: не человек, а робот получается!
- Но откуда же ему иметь от рождения человеческие
инстинкты, если его земные папа и мама - не более чем символы,
необходимые лишь для того, чтобы его появление на свет
выглядело правдоподобно?! - рассудительно возразил Валидатор.
- Ни шиша не понял, - честно признался Весельчак.
- Конечно, Рейнджер мог бы родиться и без родителей, если
бы захотел, но он ведь сам сказал, что книга должна быть
серьезной, то есть не фантастической, не абсурдной, не
гротескной, не юморной. В ней должен быть реализм, а это
значит, что не должно быть ничего необъяснимого в рамках
общепринятой логики.
- Но это ведь не простой человек - он должен уметь
творить чудеса! Воду в пиво превращать, например...
- Такое "чудо" может сотворить любой бармен: пиво
получится - от настоящего не отличишь. В современности все
чудеса, которые творили прошлые воплощения, сплошь опошлены:
кого удивишь хождением по воде в век атомных подводных лодок?
Даже воскрешение мертвых вошло в повседневную практику
благодаря реанимации. Ресурсы чудес практически исчерпаны
людьми с колбой, циркулем и скальпелем в руке.
- Но так ничего не выйдет, в натуре! - возмутился
Весельчак. - Какое же это будет "воплощение", если оно ничем
не будет отличаться от остальных людей?
- А кто сказал, что оно должно отличаться? У него, может
быть, другие задачи. "Супер-стар" был хорош для эпохи
возрастающих энергий, а теперь акценты смещаются в сторону
убывающей энтропии, когда высшую ценность преобретает
обратимость событий. Вполне вероятно, появление на Земле
Рейнджера ознаменует начало новой эры, которая будет проходить
под знаком "RESTART".
- В каком смысле? - потряс головой Весельчак, пытаясь
что-то сообразить.
- В таком смысле, что на Земле не останется необратимых
процессов. А это станет возможным благодаря использованию малых
энергий в противовес высоким, - туманно пояснил Валидатор. -
Детали мне самому пока неясны.
- Так что теперь, Рейнджер хилым у нас будет? - дошло,
наконец, до Весельчака.
- Да, с обычной точки зрения. Силу ведь можно мерить по
разному. Интересно, задумывался кто-нибудь над тем, какой вес
поднимают шахматисты за время партии, переставляя фигуры?
- Килограмм за два часа? - понятливо усмехнулся
Весельчак.
4. Первые каникулы
(от Весельчака)
Школа предстала Владу величественным и таинственным музеем
с развешанными по стенам незримыми табличками "Не шуметь!", "Не
бегать!", "Не смеяться!", "Руками не трогать!". Ни к чему,
кроме ручек, карандашей, линеек, тетрадей и учебников, здесь
нельзя было прикасаться. В первый день учительница так и
сказала: "Зарубите себе на носу раз и навсегда: ничего без
моего разрешения не трогать!!!". Лишь иногда она позволяла
прикоснуться к своей указке, мелу и тряпке, чтобы ученик мог
что-то показать, написать или стереть на доске. Особое табу
было наложено на карту и глобус, к которым нельзя было
притрагиваться ни при каких обстоятельствах: показывая что-то
на карте, нужно было водить над ней указкой на расстоянии 10
сантиметров, а тот, кто осмеливался к ней прикоснуться, сразу
получал в дневник "банан" (два балла). Показать что-либо на
глобусе учительница никогда никого не просила, видимо, потому
что сделать это, не дотрагиваясь до обклеенного атласной
бумагой папье-маше, было невозможно.
Влад был вполне послушным учеником, но когда в конце
первого класса учительница повела детей во двор сажать деревья,
он ощутил внутри себя смутный протест.
- Я не пойду! - неожиданно сорвалось у него с языка.
Учительница была в шоке - никогда раньше она ничего
подобного от первоклашек не слышала.
- Разве ты не слышал: я всем говорила, что "каждый
человек должен в своей жизни посадить хоть одно дерево"! -
нахмурилась она.
- Я не могу посадить дерево, - на глаза Владу
навернулись слезы.
- Почему? - удивилась учительница.
- Потому... потому...
Влад хотел сказать, что ни один человек не может посадить
дерево - в лучшем случае он может его пересадить из одного
места в другое, потому что человек не может сделать зерно
своими руками, а пересаживать деревья - значит нарушать
священный принцип "не трогать!", ведь деревья могут вырасти и
сами... Но ничего этого он, конечно, не сказал, потому что не
смог связать их своей недетской мысли подобающую малолетке
речь, и он только горько заплакал от беспомощности.
- Сейчас же прекрати! - учительница схватила его за
рукав школьного пиджака и потащила во двор учить, как надо
сажать деревья.
И вот наступили долгожданные каникулы...
Гораздо позже Влада преследовала одна и та же картинка из
детства: во время первых летних каникул он едет в поезде с
родителями в деревню к родственникам - вагон медленно
подкатывается к станции, и сквозь редко забрызганное мелким
дождем стекло видно, как на переезде стоят люди: мужчина в
коричневой драной куртке с велосипедом между ног, на руле
болтается бидон, из-под крышки видны края перетянутого резинкой
целлофана; женщина в темном платке и коротких резиновых
сапожках, с тонкой каемкой поверху, у ног стоят два накрытых
марлей зеленых ведра; и хмурая конопатая девчонка с блеклыми
бантами на коротких косичках, один бант развязался и попал за
шиворот кофты... Они молча проплывают мимо, покорно воспринимая
поезд как временное препятствие на их пути, а в голове Влада в
такт вагонным колесам стучит глухой голос: "Толь-ко ни-че-го не
тро-гать... толь-ко ни-че-го не тро-гать... толь-ко ни-че-го не
тро-гать...", - и он радуется про себя, что поезд скоро
пройдет, и он даже случайно не сможет нарушить жизнь этих
людей.
- Сколько стоит поезд? - спрашивает мама у проводницы.
- Двадцать минут.
- Ура, пойдем на вокзал пить газировку! - радуется
Владик.
И они идут с отцом пить газировку со своей кружкой, потому
что на юге страны свирепствует болезнь с противным названием
"холера", и по плацкартному вагону холодной шипящей змеей
проползают слухи об американских шпионах, которые добрались аж
до Орла и подкладывают в мойку питьевых автоматов зараженные
стаканы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
буквы, но не мог сложить их в слово. Тогда родители пошли на
хитрость: они заставили Влада выучить назубок транскрипцию
нескольких сот простейших слов, которые обычно встречались в
предлагаемых на собеседовании при поступлении в первый класс
тестах, и это дало превосходные результаты: их сын без запинки
"прочитал" предложенные учителем тексты про то, как "мама мыла
раму" и Филиппок собирался в школу...
* * *
- Погоди, - прервал Валидатора Весельчак, - ты что это
"горбатого лепишь"?! Рейнджер нам как брат был, а ты его так
выставляешь: не человек, а робот получается!
- Но откуда же ему иметь от рождения человеческие
инстинкты, если его земные папа и мама - не более чем символы,
необходимые лишь для того, чтобы его появление на свет
выглядело правдоподобно?! - рассудительно возразил Валидатор.
- Ни шиша не понял, - честно признался Весельчак.
- Конечно, Рейнджер мог бы родиться и без родителей, если
бы захотел, но он ведь сам сказал, что книга должна быть
серьезной, то есть не фантастической, не абсурдной, не
гротескной, не юморной. В ней должен быть реализм, а это
значит, что не должно быть ничего необъяснимого в рамках
общепринятой логики.
- Но это ведь не простой человек - он должен уметь
творить чудеса! Воду в пиво превращать, например...
- Такое "чудо" может сотворить любой бармен: пиво
получится - от настоящего не отличишь. В современности все
чудеса, которые творили прошлые воплощения, сплошь опошлены:
кого удивишь хождением по воде в век атомных подводных лодок?
Даже воскрешение мертвых вошло в повседневную практику
благодаря реанимации. Ресурсы чудес практически исчерпаны
людьми с колбой, циркулем и скальпелем в руке.
- Но так ничего не выйдет, в натуре! - возмутился
Весельчак. - Какое же это будет "воплощение", если оно ничем
не будет отличаться от остальных людей?
- А кто сказал, что оно должно отличаться? У него, может
быть, другие задачи. "Супер-стар" был хорош для эпохи
возрастающих энергий, а теперь акценты смещаются в сторону
убывающей энтропии, когда высшую ценность преобретает
обратимость событий. Вполне вероятно, появление на Земле
Рейнджера ознаменует начало новой эры, которая будет проходить
под знаком "RESTART".
- В каком смысле? - потряс головой Весельчак, пытаясь
что-то сообразить.
- В таком смысле, что на Земле не останется необратимых
процессов. А это станет возможным благодаря использованию малых
энергий в противовес высоким, - туманно пояснил Валидатор. -
Детали мне самому пока неясны.
- Так что теперь, Рейнджер хилым у нас будет? - дошло,
наконец, до Весельчака.
- Да, с обычной точки зрения. Силу ведь можно мерить по
разному. Интересно, задумывался кто-нибудь над тем, какой вес
поднимают шахматисты за время партии, переставляя фигуры?
- Килограмм за два часа? - понятливо усмехнулся
Весельчак.
4. Первые каникулы
(от Весельчака)
Школа предстала Владу величественным и таинственным музеем
с развешанными по стенам незримыми табличками "Не шуметь!", "Не
бегать!", "Не смеяться!", "Руками не трогать!". Ни к чему,
кроме ручек, карандашей, линеек, тетрадей и учебников, здесь
нельзя было прикасаться. В первый день учительница так и
сказала: "Зарубите себе на носу раз и навсегда: ничего без
моего разрешения не трогать!!!". Лишь иногда она позволяла
прикоснуться к своей указке, мелу и тряпке, чтобы ученик мог
что-то показать, написать или стереть на доске. Особое табу
было наложено на карту и глобус, к которым нельзя было
притрагиваться ни при каких обстоятельствах: показывая что-то
на карте, нужно было водить над ней указкой на расстоянии 10
сантиметров, а тот, кто осмеливался к ней прикоснуться, сразу
получал в дневник "банан" (два балла). Показать что-либо на
глобусе учительница никогда никого не просила, видимо, потому
что сделать это, не дотрагиваясь до обклеенного атласной
бумагой папье-маше, было невозможно.
Влад был вполне послушным учеником, но когда в конце
первого класса учительница повела детей во двор сажать деревья,
он ощутил внутри себя смутный протест.
- Я не пойду! - неожиданно сорвалось у него с языка.
Учительница была в шоке - никогда раньше она ничего
подобного от первоклашек не слышала.
- Разве ты не слышал: я всем говорила, что "каждый
человек должен в своей жизни посадить хоть одно дерево"! -
нахмурилась она.
- Я не могу посадить дерево, - на глаза Владу
навернулись слезы.
- Почему? - удивилась учительница.
- Потому... потому...
Влад хотел сказать, что ни один человек не может посадить
дерево - в лучшем случае он может его пересадить из одного
места в другое, потому что человек не может сделать зерно
своими руками, а пересаживать деревья - значит нарушать
священный принцип "не трогать!", ведь деревья могут вырасти и
сами... Но ничего этого он, конечно, не сказал, потому что не
смог связать их своей недетской мысли подобающую малолетке
речь, и он только горько заплакал от беспомощности.
- Сейчас же прекрати! - учительница схватила его за
рукав школьного пиджака и потащила во двор учить, как надо
сажать деревья.
И вот наступили долгожданные каникулы...
Гораздо позже Влада преследовала одна и та же картинка из
детства: во время первых летних каникул он едет в поезде с
родителями в деревню к родственникам - вагон медленно
подкатывается к станции, и сквозь редко забрызганное мелким
дождем стекло видно, как на переезде стоят люди: мужчина в
коричневой драной куртке с велосипедом между ног, на руле
болтается бидон, из-под крышки видны края перетянутого резинкой
целлофана; женщина в темном платке и коротких резиновых
сапожках, с тонкой каемкой поверху, у ног стоят два накрытых
марлей зеленых ведра; и хмурая конопатая девчонка с блеклыми
бантами на коротких косичках, один бант развязался и попал за
шиворот кофты... Они молча проплывают мимо, покорно воспринимая
поезд как временное препятствие на их пути, а в голове Влада в
такт вагонным колесам стучит глухой голос: "Толь-ко ни-че-го не
тро-гать... толь-ко ни-че-го не тро-гать... толь-ко ни-че-го не
тро-гать...", - и он радуется про себя, что поезд скоро
пройдет, и он даже случайно не сможет нарушить жизнь этих
людей.
- Сколько стоит поезд? - спрашивает мама у проводницы.
- Двадцать минут.
- Ура, пойдем на вокзал пить газировку! - радуется
Владик.
И они идут с отцом пить газировку со своей кружкой, потому
что на юге страны свирепствует болезнь с противным названием
"холера", и по плацкартному вагону холодной шипящей змеей
проползают слухи об американских шпионах, которые добрались аж
до Орла и подкладывают в мойку питьевых автоматов зараженные
стаканы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37