Изнутри на двери рубки беззвучно
и массивно наползли тускло отблескивающие листы непробиваемых штор, четко
вошли в пазы - и с мягким, но раскатистым в хрустальной тишине зала
щелчком захлопнулась блокировка.
Запел зуммер. Мэлор дал контакт, и голос Чжуэра встревоженно сказал
из селектора:
- Мэлор Юрьевич. Куда такая утечка энергии? Сегодня эксперимент не
оговаривался и в утвержденном плане не значится, по-моему.
Вот я и начинаю врать. Но что делать-то? Вести себя подло с подлецами
- долг честного человека, подумал Мэлор в тысячный раз. И все равно ему
было душно и тошно, и в глубине души он не был уверен в правоте этой
истины - от нее тоже припахивало пьяным перегаром какого-то захолустного
штурмбанфюрера, перебравшего шнапсу, оттого что его обошли по службе.
Счастье, подумал Мэлор, что не видно лица.
- Вы ошиблись, - сказал он. - Это из другой сферы. По линии работы со
звездой, а не по связи, - он старался говорить совсем ровно, чтобы не
выдать бешеного волнения. - Помните, в самом начале планировался
параллельный проект "Регулировщик"?
- Да, помню, - сказал Чжуэр после паузы. - Ринальдо говорил.
Будь проклят ваш Ринальдо, думал Мэлор, распаляя себя. И ведь я было
раскусил его, когда узнал о медкомиссиях; а он, почувствовав, начал
вываливать ужас за ужасом, так что я жалеть его начал, гада...
- Но сроки не были утверждены, - закончил Чжуэр.
- Считайте, что я потихоньку начал, - отрезал Мэлор.
РИНАЛЬДО
- Ринальдо, - напевно и тихо сказала Чари.
Точными, чуть угловатыми движениями подростка она поставила на столик
два бокала, полных ароматного сока, и, не присаживаясь, отошла к окну.
Остановилась к Ринальдо спиной; разрозненные ленточки ее короткого платья,
разлохмаченные и развеянные движением, улеглись, и длинные полосы
прозрачного шарфа, далеко отставшего, пока Чари шла, невесомыми извивами
протекли по воздуху ей вдогон и не спеша опали. Этот шарф, который Чари
так любила в память их первой встречи, молча выжигал душу Ринальдо, он
казался рябым от цифр - так напоминало его нервное и таинственное
колыхание распечатки Мэлора, развернувшиеся из его бумаг в тот последний
день. Светлая тоненькая фигурка замерла на фоне распахнутого в небо
слепящего окна.
- Вы похожи на Санта-Клауса, - не оборачиваясь, сказала Чари. - Вы
такой хороший... Знаете, я могу отвернуться или зажмуриться и все равно
всегда знаю, где вы. Всей кожей чувствую. Потому что от вас идет тепло. И
взгляд у вас как горячая добрая рука. Я всегда чувствую, куда вы смотрите.
Сейчас вот сюда, - она заломила за спину тонкую сильную руку, мизинцем
провела по своей шее, по смешным позвонкам, обтянутым гладкой загорелой
кожей. И негромко, счастливо засмеялась вдруг. - А сейчас - вот сюда, - и,
опустив руку, положила ладонь на нежное, смуглое бедро там, где обрывался
спутанный ворох платья.
Ринальдо смотрел на шарф, свисавший вдоль бедра. Шарф казался рябым.
- Вы просто телепатка, Чари, - сказал Ринальдо сквозь ком в горле.
- Нет. Просто вы очень хороший.
- Чари, вы меня этими словами просто убиваете. Я чувствую себя
каким-то обманщиком. Вы же ничего не знаете про меня.
- Знать... Что мне за дело, какие поступки вы совершали? Какие слова
говорили кому-то? Мне важно, какой вы. А я это чувствую. Скажите,
Ринальдо, - произнесла она глухо от скрытого волнения, - если бы...
молодая красивая девушка в вас влюбилась как сумасшедшая... вы были бы
рады?
- Чари, мне... - он не сразу собрался с силами для ответа. - Мне
прежде всего было бы очень совестно. Вы ведь сами сказали: молодая и
красивая. Значит, уж всяко она не в меня влюбилась, а в того, кого
выдумала, потому что с какой стати ей, такой, влюбляться в меня? А я как
бы использую ее грезу, чтобы потешить замшелое мужское самолюбие... Нет, я
не смог бы радоваться.
Она помедлила, - она тоже не сразу смогла продолжить.
- И вам это даже не помогло бы в работе? - горестно пробормотала она.
Против воли Ринальдо чуть улыбнулся.
- Чари, вы ужасно похожи на мальчишку. И статью, и характером.
Она рывком повернулась. Шарф, прилипнув к воздуху на миг, замкнулся
вокруг нее прозрачно-синей двойной спиралью, а потом стал медленно,
невесомо разматываться. С пунцового лица на Ринальдо смотрели громадные
пламенные глаза.
- Я девочка, - страстно выдохнула она так, словно открывала ему самую
страшную и самую пленительную свою тайну.
Однажды она пришла к Ринальдо прямо в Совет - в строгом темном платье
до полу, преображенная и странно повзрослевшая то ли на несколько лет, то
ли на близость с любимым. Она сказала, что ее зовут Ревекка Иде, и
Ринальдо не сразу вспомнил, откуда ему известно это имя.
- Вызов подписан был вами, - мертвенно говорила она, так убийственно
напоминавшая Чари, хотя совсем не была на нее похожа; а он тем временем
листал в памяти личное дело Мэлора. - Прошло уже два месяца. Я нигде
ничего не могу узнать. Я обращалась в информационный центр, но там вообще
нет данных на Мэлора Саранцева. Скажите хотя бы - он... жив?
- Вы его жена?
- Я его жена.
- Не беспокойтесь ни о чем. Ваш муж жив, конечно, и плодотворно
работает. Вы еще будете гордиться им...
- Я им давно горжусь. Я хочу гордиться им с ним рядом.
- Пройдет еще несколько месяцев, а может быть даже недель, и вы
встретитесь. Обещаю.
- Но что все это значит? Я никогда не подозревала...
И Ринальдо, вспомнив, что на Терру эту женщину не пропустили и что
он, вдвое старше ее, давно отлюбивший, виновный, сгорит с нею в один и тот
же миг, содрогаясь от отвращения к себе, снова начал безукоризненно лгать.
С того дня он скрывался от Чари. Ему было приятно слушать ее, видеть
ее, ощущать рядом стройную страстную молодость - поэтому он не имел на все
это права. Ссылался на занятость, когда она звонила, говорил скупо и
отчужденно. Прятался. Выдуманная юная влюбленность, как и следовало
ожидать, не протянула и десяти дней; Чари пропала. Ринальдо знал: уже на
кого-то другого, притягивая, смотрят ее глаза, чьей-то другой руки ждет и
просит ее чуткая кожа; он был этому горько рад.
Заработает связь, думал он.
Не объясняя цели, он уже поручил специалистам меркурианского
астрофизического центра просчитать якобы чисто теоретическую задачу:
количество энергии, необходимое для разрушения в околосолнечном
пространстве нейтринного фона с учетом концепции Стюарта-Саранцева. Робко,
как бы из-под полы он перенацелил сразу несколько лабораторий
экологической службы с практической задачи ограничения нарастающего
заражения регионом Южного тропика на поиск возможностей в обозримом
будущем погасить это заражение полностью;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
и массивно наползли тускло отблескивающие листы непробиваемых штор, четко
вошли в пазы - и с мягким, но раскатистым в хрустальной тишине зала
щелчком захлопнулась блокировка.
Запел зуммер. Мэлор дал контакт, и голос Чжуэра встревоженно сказал
из селектора:
- Мэлор Юрьевич. Куда такая утечка энергии? Сегодня эксперимент не
оговаривался и в утвержденном плане не значится, по-моему.
Вот я и начинаю врать. Но что делать-то? Вести себя подло с подлецами
- долг честного человека, подумал Мэлор в тысячный раз. И все равно ему
было душно и тошно, и в глубине души он не был уверен в правоте этой
истины - от нее тоже припахивало пьяным перегаром какого-то захолустного
штурмбанфюрера, перебравшего шнапсу, оттого что его обошли по службе.
Счастье, подумал Мэлор, что не видно лица.
- Вы ошиблись, - сказал он. - Это из другой сферы. По линии работы со
звездой, а не по связи, - он старался говорить совсем ровно, чтобы не
выдать бешеного волнения. - Помните, в самом начале планировался
параллельный проект "Регулировщик"?
- Да, помню, - сказал Чжуэр после паузы. - Ринальдо говорил.
Будь проклят ваш Ринальдо, думал Мэлор, распаляя себя. И ведь я было
раскусил его, когда узнал о медкомиссиях; а он, почувствовав, начал
вываливать ужас за ужасом, так что я жалеть его начал, гада...
- Но сроки не были утверждены, - закончил Чжуэр.
- Считайте, что я потихоньку начал, - отрезал Мэлор.
РИНАЛЬДО
- Ринальдо, - напевно и тихо сказала Чари.
Точными, чуть угловатыми движениями подростка она поставила на столик
два бокала, полных ароматного сока, и, не присаживаясь, отошла к окну.
Остановилась к Ринальдо спиной; разрозненные ленточки ее короткого платья,
разлохмаченные и развеянные движением, улеглись, и длинные полосы
прозрачного шарфа, далеко отставшего, пока Чари шла, невесомыми извивами
протекли по воздуху ей вдогон и не спеша опали. Этот шарф, который Чари
так любила в память их первой встречи, молча выжигал душу Ринальдо, он
казался рябым от цифр - так напоминало его нервное и таинственное
колыхание распечатки Мэлора, развернувшиеся из его бумаг в тот последний
день. Светлая тоненькая фигурка замерла на фоне распахнутого в небо
слепящего окна.
- Вы похожи на Санта-Клауса, - не оборачиваясь, сказала Чари. - Вы
такой хороший... Знаете, я могу отвернуться или зажмуриться и все равно
всегда знаю, где вы. Всей кожей чувствую. Потому что от вас идет тепло. И
взгляд у вас как горячая добрая рука. Я всегда чувствую, куда вы смотрите.
Сейчас вот сюда, - она заломила за спину тонкую сильную руку, мизинцем
провела по своей шее, по смешным позвонкам, обтянутым гладкой загорелой
кожей. И негромко, счастливо засмеялась вдруг. - А сейчас - вот сюда, - и,
опустив руку, положила ладонь на нежное, смуглое бедро там, где обрывался
спутанный ворох платья.
Ринальдо смотрел на шарф, свисавший вдоль бедра. Шарф казался рябым.
- Вы просто телепатка, Чари, - сказал Ринальдо сквозь ком в горле.
- Нет. Просто вы очень хороший.
- Чари, вы меня этими словами просто убиваете. Я чувствую себя
каким-то обманщиком. Вы же ничего не знаете про меня.
- Знать... Что мне за дело, какие поступки вы совершали? Какие слова
говорили кому-то? Мне важно, какой вы. А я это чувствую. Скажите,
Ринальдо, - произнесла она глухо от скрытого волнения, - если бы...
молодая красивая девушка в вас влюбилась как сумасшедшая... вы были бы
рады?
- Чари, мне... - он не сразу собрался с силами для ответа. - Мне
прежде всего было бы очень совестно. Вы ведь сами сказали: молодая и
красивая. Значит, уж всяко она не в меня влюбилась, а в того, кого
выдумала, потому что с какой стати ей, такой, влюбляться в меня? А я как
бы использую ее грезу, чтобы потешить замшелое мужское самолюбие... Нет, я
не смог бы радоваться.
Она помедлила, - она тоже не сразу смогла продолжить.
- И вам это даже не помогло бы в работе? - горестно пробормотала она.
Против воли Ринальдо чуть улыбнулся.
- Чари, вы ужасно похожи на мальчишку. И статью, и характером.
Она рывком повернулась. Шарф, прилипнув к воздуху на миг, замкнулся
вокруг нее прозрачно-синей двойной спиралью, а потом стал медленно,
невесомо разматываться. С пунцового лица на Ринальдо смотрели громадные
пламенные глаза.
- Я девочка, - страстно выдохнула она так, словно открывала ему самую
страшную и самую пленительную свою тайну.
Однажды она пришла к Ринальдо прямо в Совет - в строгом темном платье
до полу, преображенная и странно повзрослевшая то ли на несколько лет, то
ли на близость с любимым. Она сказала, что ее зовут Ревекка Иде, и
Ринальдо не сразу вспомнил, откуда ему известно это имя.
- Вызов подписан был вами, - мертвенно говорила она, так убийственно
напоминавшая Чари, хотя совсем не была на нее похожа; а он тем временем
листал в памяти личное дело Мэлора. - Прошло уже два месяца. Я нигде
ничего не могу узнать. Я обращалась в информационный центр, но там вообще
нет данных на Мэлора Саранцева. Скажите хотя бы - он... жив?
- Вы его жена?
- Я его жена.
- Не беспокойтесь ни о чем. Ваш муж жив, конечно, и плодотворно
работает. Вы еще будете гордиться им...
- Я им давно горжусь. Я хочу гордиться им с ним рядом.
- Пройдет еще несколько месяцев, а может быть даже недель, и вы
встретитесь. Обещаю.
- Но что все это значит? Я никогда не подозревала...
И Ринальдо, вспомнив, что на Терру эту женщину не пропустили и что
он, вдвое старше ее, давно отлюбивший, виновный, сгорит с нею в один и тот
же миг, содрогаясь от отвращения к себе, снова начал безукоризненно лгать.
С того дня он скрывался от Чари. Ему было приятно слушать ее, видеть
ее, ощущать рядом стройную страстную молодость - поэтому он не имел на все
это права. Ссылался на занятость, когда она звонила, говорил скупо и
отчужденно. Прятался. Выдуманная юная влюбленность, как и следовало
ожидать, не протянула и десяти дней; Чари пропала. Ринальдо знал: уже на
кого-то другого, притягивая, смотрят ее глаза, чьей-то другой руки ждет и
просит ее чуткая кожа; он был этому горько рад.
Заработает связь, думал он.
Не объясняя цели, он уже поручил специалистам меркурианского
астрофизического центра просчитать якобы чисто теоретическую задачу:
количество энергии, необходимое для разрушения в околосолнечном
пространстве нейтринного фона с учетом концепции Стюарта-Саранцева. Робко,
как бы из-под полы он перенацелил сразу несколько лабораторий
экологической службы с практической задачи ограничения нарастающего
заражения регионом Южного тропика на поиск возможностей в обозримом
будущем погасить это заражение полностью;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31