– Что ему неожиданно надо уехать, что он срочно покидает Париж, но еще вернется за детскими вещами.
– И через какое время он вернулся?
– Примерно через час. Дама была с ним.
– Вас не удивило, что вы не видите мальчика?
– Вы и это знаете?
Она становилась все более осторожной, потому что начинала понимать, что история, похоже, серьезная, и полицейские знают куда больше, чем говорят.
– Они втроем долго пробыли в комнате и довольно громко разговаривали.
– Будто ссорились?
– Во всяком случае, спорили.
– По-французски?
– Нет.
– Парижанин принимал участие в разговоре?
– Почти нет. Да он первым и ушел, я его больше не видела. Потом ушли господин Левин и дама. Поскольку я попалась им по пути, он поблагодарил меня и сказал, что предполагает через несколько дней вернуться.
– Вам это не показалось странным?
– Если бы вы восемнадцать лет содержали такую гостиницу, вам бы уже ничего не казалось странным.
– Вы сами убирали комнату после них?
– Я туда пошла с горничной.
– Вы там ничего не нашли?
– Повсюду валялись окурки. Он курил больше пятидесяти сигарет в день. Американских. И газет было много. Он почти все газеты покупал, какие есть в Париже.
– Иностранных не было?
– Нет. Я об этом подумала.
– Значит, вы были заинтригованы?
– Да всегда интересно.
– Что там еще было?
– Дрянь всякая, как обычно, – сломанная расческа, рваное белье.
– С вензелями?
– Нет. Детское белье.
– Дорогое?
– Да, довольно дорогое. Более дорогое, чем я привыкла здесь видеть.
– Я еще зайду к вам.
– Зачем?
– Затем, что какие-нибудь подробности, которые сейчас вам в голову не приходят, вы непременно припомните. Вы ведь всегда были в хороших отношениях с полицией? Ребята вам особенно не докучают?
– Я поняла. Но ничего больше не знаю.
– До свидания.
Мегрэ и Лапуэнт стояли на залитой солнцем шумной улице.
– Выпьем по аперитиву? – предложил комиссар.
– Я никогда не пью.
– Оно и лучше. Ты что-нибудь надумал?
Молодой человек понял, что речь идет не о том, что они только что узнали в гостинице.
– Да.
– Ну и?
– Вечером я с ней поговорю.
– Ты знаешь, кто это?
– У меня есть приятель, репортер из той газеты, где сегодня утром появилась заметка, я его вчера не видел.
Впрочем, я никогда не рассказываю ему, что происходит на набережной Орфевр, он из-за этого всегда надо мной подтрунивает.
– Сестра твоя с ним знакома?
– Да. Но я не думал, что они встречаются. Если я скажу об этом отцу, он заставит ее вернуться в Мелан.
– Как зовут твоего репортера?
– Бизар. Антуан Бизар. Он тоже в Париже один. Его семья живет в Коррезе. Он на два года моложе меня, но уже печатается.
– Ты с сестрой вместе обедаешь?
– Когда как. Если я свободен и оказываюсь недалеко от улицы Бак, обедаю с ней в молочной, возле ее работы.
– Сходи туда сегодня. И расскажи обо всем, что мы с тобой узнали.
– Я должен это сделать?
– Да.
– А если она все расскажет?
– Расскажет обязательно.
– Вы этого хотите?
– Иди. Главное, не ссорься с ней. Не дай понять, что ты что-то заподозрил.
– Но я же не могу позволить ей встречаться с молодым человеком. Отец настоятельно просил меня…
– Иди.
Мегрэ с удовольствием прошелся по улице Нотр-Дам-де-Лоретт и взял такси только у Монмартра, после того как выпил кружку пива в одной из тамошних пивных.
– Набережная Орфевр.
Потом передумал и постучал в стекло водителю:
– Давайте-ка проедем через улицу Тюренн.
Дверь мастерской Стёвельса была закрыта; Фернанда, вероятно, как и каждое утро, была на пути в Санте со своими судочками.
– Остановитесь на минутку.
В «Большом Тюренне» оказался Жанвье; завидев комиссара, он только искоса взглянул на него. Что снова понадобилось выяснить бригадиру Люка? Жанвье вел долгий разговор с сапожником и двумя штукатурами в белых куртках, и издали было видно, что пьют они молочного цвета перно.
– Поверните налево. А дальше через площадь Вогезов по улице Бираг.
Таким образом он проехал мимо «Табака Вогезов», где у окна за круглым столиком в одиночестве сидел Альфонси.
– Вы выходите?
– Да. Подождите минуточку.
Он зашел наконец в «Большой Тюренн», чтобы сказать пару слов Жанвье.
– Напротив сидит Альфонси. Ты там сегодня утром журналистов не видел?
– Двоих или троих.
– Ты их знаешь?
– Не всех.
– А ты здесь надолго?
– Да тут ничего серьезного. Если хотите что-нибудь другое мне поручить, я свободен. Я хотел еще раз поговорить с сапожником.
Они отошли довольно далеко от всех и говорили тихо.
– Мне вот что пришло в голову, когда я прочел заметку. Конечно, этот добрый человек много болтает.
Хочет оставаться на виду и ради этого сочинит все что угодно, по мере надобности. И не забудьте, что всякий раз, когда он что-нибудь скажет, ему еще поднесут. И все-таки, поскольку он живет прямо напротив Стёвельса и работает тоже у окна, я его спросил, не приходили ли к переплетчику женщины.
– И что же он ответил?
– Очень немногое. Главное, кого он помнит, это весьма пожилая дама, должно быть очень богатая – она всегда приезжает в лимузине, и шофер в ливрее выносит ее книги; потом он вспомнил, что месяц назад была еще очень элегантная дама в норковом манто. Да, вот еще что! Я хотел знать точно, приходила ли она только один раз. Так нет, ему кажется, что примерно две недели назад он ее опять видел, в голубом костюме и белой шляпке. В тот день, когда была хорошая погода, а в газете писали о каштане на бульваре Сен-Жермен.
– Это легко установить.
– Так я и подумал.
– Значит, она спускалась вниз к переплетчику?
– Нет. Но во всем этом я сильно сомневаюсь. Он прочел заметку, это же ясно, и, вполне возможно, сочиняет, чтобы оставаться в центре внимания. Что мне теперь делать?
– Не спускай глаз с Альфонси. Следи за ним весь день. И составь список всех, с кем он заговорит.
– Он не должен знать, что я слежу за ним?
– Не важно, пусть знает.
– А если он ко мне обратится?
– Ответишь ему.
Мегрэ вышел, запах перно щекотал ему ноздри; такси доставило комиссара на набережную Орфевр, где он застал Люка, обедающего бутербродами. На письменном столе стояли два стакана пива, и комиссар безо всякого стеснения взял один из них.
– Только что звонил Торранс. Почтовая служащая вспомнила, кажется, клиентку в белой шляпке, но утверждать, что именно она давала телеграмму, не берется. У Торранса такое впечатление, что, будь она сто раз уверена, и то не скажет.
– Он возвращается?
– Сегодня ночью будет в Париже.
– Позвони, пожалуйста, таксистам. Нужно разыскать еще одного, а может, и двух шоферов.
Интересно, ушла ли мадам Мегрэ, которой было опять назначено к зубному, пораньше, как и в предыдущие дни, чтобы посидеть на скамейке в Антверпенском сквере?
Мегрэ не пошел обедать на бульвар Ришар-Ленуар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33