Это была точно такая шляпка, только другого цвета, я совершенно уверена, что не ошибаюсь. Я тебе уже говорила, что у дамы с мальчиком шляпка была с вуалью шириной в три-четыре пальца, как раз прикрывавшей глаза. Так вот, у серой шляпки была точно такая же.
– И ты вошла?
Он с трудом сдерживал улыбку: стеснительная мадам Мегрэ впервые в жизни участвовала в следствии, ну и конечно же впервые в жизни вошла в модный магазин возле Оперы.
– Тебя это удивляет? По-твоему, такие толстые матроны в модных магазинах ничего не покупают? Да, вошла. Я очень боялась, вдруг окажется, что у них закрыто.
Самым естественным на свете голосом я спросила, нет ли у них такой же белой шляпки. Мне ответили, что белой нет, но есть бледно-голубая, желтая и светло-зеленая. И добавили, что была и белая, но ее продали больше месяца назад.
– И что же ты тогда сделала? – спросил он, очень заинтригованный услышанным.
– Я сказала, набравшись духу: «Стало быть, ее я и видела у одной из своих приятельниц». Знаешь, там, в магазине, полным-полно зеркал, и я увидела, что щеки у меня стали пунцовыми.
«Вы знакомы с графиней Панетти?» – спросила продавщица с отнюдь не лестным для меня изумлением. Я сказала: «Мы встречались с ней. Я была бы рада снова с ней увидеться, я кое-что разузнала по ее просьбе, но не знаю, куда делся у меня ее адрес».
«Но, я полагаю, что она, как всегда…» – Она чуть было не прикусила язык. Она не вполне доверяла мне, но и не осмелилась оборвать фразу на середине: «Я полагаю, что она, как всегда, в „Кларидже“».
Мадам Мегрэ лукаво смотрела на мужа с видом победительницы, но губы у нее чуть-чуть подрагивали.
Мегрэ решил доиграть игру до конца и пробурчал:
– Надеюсь, ты не отправилась в «Кларидж» допрашивать портье?
– Я тут же вернулась домой. Ты сердишься?
– Нет.
– У тебя было столько неприятностей из-за приключившейся со мной истории, что я решила попытаться тебе помочь. Давай-ка поешь, я надеюсь, ты можешь позволить себе ненадолго задержаться и проглотить хоть что-нибудь.
Этот обед напомнил ему их первые совместные трапезы, когда она открывала для себя Париж и приходила в восторг от закусок, продававшихся в итальянских магазинчиках. Вообще, сегодня их еда меньше всего была похожа на обед.
– Как ты думаешь, то, что я узнала, тебе пригодится?
– При условии, что ты не спутала шляпку.
– В этом я абсолютно уверена. Вот если бы речь шла о туфлях, я бы себе так не доверяла.
– А что еще за история с туфлями?
– Когда долго сидишь в сквере на скамеечке, естественно, замечаешь туфли соседки. Так вот, однажды, когда я внимательно на них посмотрела, она смутилась и убрала ноги под скамейку.
– Почему?
– Сейчас, Мегрэ, я тебе все объясню. Ну, не смотри так на меня. Ты не виноват, что ничегошеньки не понимаешь в женских делах. Представь себе, что особа, привыкшая к костюмам от дорогих портных, хочет сойти за мещаночку и стать совсем незаметной. Она покупает готовый костюм, что несложно. Может и шляпку приобрести, хотя насчет шляпки я не совсем уверена.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что эта шляпка у нее, верно, была и раньше, но она подумала, что шляпка сойдет за обычную белую, которые сейчас все носят. Драгоценности она снимает, пусть! Но есть одно, к чему не так-то просто привыкнуть: готовая обувь. Когда тебе ее шьют на заказ у прекрасных мастеров, ноги становятся очень нежными. Ты же знаешь, как я с обувью мучаюсь, представляешь себе, какие у женщин чувствительные ноги. Настолько, что дама предпочтет оставить дорогие туфли, думая, что их никто не заметит. Это ошибка, я всегда прежде всего смотрю на обувь. Обычно-то все наоборот: элегантные красивые женщины ходят в дорогих платьях или даже меховых манто, а туфли у них – дешевле дешевого.
– А у нее были дорогие?
– Сшитые по мерке, без всякого сомнения. Но я не настолько в этом разбираюсь, чтобы судить, от какого они сапожника. Есть женщины, которые бы тебе сразу сказали.
После еды он выпил рюмочку сливянки и выкурил почти целую трубку.
– Ты в «Кларидж»? Не очень поздно придешь?
Он взял такси, вышел у дворца на Елисейских полях и отправился в «Кларидж». Дневной портье уже сменился. С ночным портье он был знаком много лет, и вообще ему повезло, ведь ночные портье обычно знают о своих постояльцах куда больше, чем дневные.
Появление комиссара в подобного рода местах всегда производило одинаковый эффект. Он видел, как все служащие, заместитель директора и даже мальчик-лифтер хмурятся и недоумевают, что могло стрястись. В шикарных отелях не любят скандалов, а появление комиссара уголовной полиции редко сулит что-нибудь приятное.
– Как поживаете, Бенуа?
– Неплохо, господин Мегрэ. Благодаря американцам совсем неплохо.
– Графиня Панетти все еще здесь?
– Больше месяца, как уехала. Хотите, чтобы я назвал точную дату?
– Она была с семьей?
– Какой семьей?
Время суток было спокойное. Большинство постояльцев ушли в театры или рестораны. В золотом свете солнца посыльные стояли без дела у мраморных колонн, наблюдая издали за комиссаром, которого знали в лицо.
– Я не знал, что у нее есть семья. Она останавливается здесь многие годы… и…
– Скажите, вы когда-нибудь видели графиню в белой шляпке?
– Конечно. Она получила ее как раз перед отъездом.
– И голубой костюм у нее есть?
– Нет. Вы, должно быть, путаете, господин Мегрэ.
Голубой костюм у ее горничной, или камеристки, если хотите, в общем, у той мадемуазель, которая с ней путешествует.
– И вы никогда не видели графиню Панетти в голубом костюме?
– Если бы вы ее знали, вы бы такого не спрашивали.
Мегрэ на всякий случай протянул ему пачку женских фотографий, подобранных Моэрсом.
– Здесь ни одна на нее не похожа?
Портье смотрел на комиссара в тяжком недоумении.
– Вы уверены, что не ошибаетесь? Вы показываете мне фотографии женщин, которым нет и тридцати, а графине под семьдесят. Послушайте! Вы можете навести справки у ваших коллег, которые занимаются наркоманами, они должны ее знать. Уж мы тут такого навидались, вам-то известно. Так вот! Графиня – одна из самых оригинальных наших клиенток.
– Прежде всего, кто она?
– Вдова графа Панетти, министра военной промышленности и тяжелой индустрии Италии. Живет везде понемногу: в Париже, Канне и Египте. Думаю, каждый год какое-то время проводит в Виши.
– Пьет?
– То есть вместо воды пьет виски, и я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что зубы она полощет шампанским! Одевается, как юная девица, красится, как кукла, и большую часть ночи проводит в кабаре.
– А ее камеристка?
– Я ее мало знаю. Она вообще их часто меняет.
Новую я только в этом году увидел, раньше у нее была огромная рыжая дылда, профессиональная массажистка, графине ведь каждый день массаж делают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– И ты вошла?
Он с трудом сдерживал улыбку: стеснительная мадам Мегрэ впервые в жизни участвовала в следствии, ну и конечно же впервые в жизни вошла в модный магазин возле Оперы.
– Тебя это удивляет? По-твоему, такие толстые матроны в модных магазинах ничего не покупают? Да, вошла. Я очень боялась, вдруг окажется, что у них закрыто.
Самым естественным на свете голосом я спросила, нет ли у них такой же белой шляпки. Мне ответили, что белой нет, но есть бледно-голубая, желтая и светло-зеленая. И добавили, что была и белая, но ее продали больше месяца назад.
– И что же ты тогда сделала? – спросил он, очень заинтригованный услышанным.
– Я сказала, набравшись духу: «Стало быть, ее я и видела у одной из своих приятельниц». Знаешь, там, в магазине, полным-полно зеркал, и я увидела, что щеки у меня стали пунцовыми.
«Вы знакомы с графиней Панетти?» – спросила продавщица с отнюдь не лестным для меня изумлением. Я сказала: «Мы встречались с ней. Я была бы рада снова с ней увидеться, я кое-что разузнала по ее просьбе, но не знаю, куда делся у меня ее адрес».
«Но, я полагаю, что она, как всегда…» – Она чуть было не прикусила язык. Она не вполне доверяла мне, но и не осмелилась оборвать фразу на середине: «Я полагаю, что она, как всегда, в „Кларидже“».
Мадам Мегрэ лукаво смотрела на мужа с видом победительницы, но губы у нее чуть-чуть подрагивали.
Мегрэ решил доиграть игру до конца и пробурчал:
– Надеюсь, ты не отправилась в «Кларидж» допрашивать портье?
– Я тут же вернулась домой. Ты сердишься?
– Нет.
– У тебя было столько неприятностей из-за приключившейся со мной истории, что я решила попытаться тебе помочь. Давай-ка поешь, я надеюсь, ты можешь позволить себе ненадолго задержаться и проглотить хоть что-нибудь.
Этот обед напомнил ему их первые совместные трапезы, когда она открывала для себя Париж и приходила в восторг от закусок, продававшихся в итальянских магазинчиках. Вообще, сегодня их еда меньше всего была похожа на обед.
– Как ты думаешь, то, что я узнала, тебе пригодится?
– При условии, что ты не спутала шляпку.
– В этом я абсолютно уверена. Вот если бы речь шла о туфлях, я бы себе так не доверяла.
– А что еще за история с туфлями?
– Когда долго сидишь в сквере на скамеечке, естественно, замечаешь туфли соседки. Так вот, однажды, когда я внимательно на них посмотрела, она смутилась и убрала ноги под скамейку.
– Почему?
– Сейчас, Мегрэ, я тебе все объясню. Ну, не смотри так на меня. Ты не виноват, что ничегошеньки не понимаешь в женских делах. Представь себе, что особа, привыкшая к костюмам от дорогих портных, хочет сойти за мещаночку и стать совсем незаметной. Она покупает готовый костюм, что несложно. Может и шляпку приобрести, хотя насчет шляпки я не совсем уверена.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что эта шляпка у нее, верно, была и раньше, но она подумала, что шляпка сойдет за обычную белую, которые сейчас все носят. Драгоценности она снимает, пусть! Но есть одно, к чему не так-то просто привыкнуть: готовая обувь. Когда тебе ее шьют на заказ у прекрасных мастеров, ноги становятся очень нежными. Ты же знаешь, как я с обувью мучаюсь, представляешь себе, какие у женщин чувствительные ноги. Настолько, что дама предпочтет оставить дорогие туфли, думая, что их никто не заметит. Это ошибка, я всегда прежде всего смотрю на обувь. Обычно-то все наоборот: элегантные красивые женщины ходят в дорогих платьях или даже меховых манто, а туфли у них – дешевле дешевого.
– А у нее были дорогие?
– Сшитые по мерке, без всякого сомнения. Но я не настолько в этом разбираюсь, чтобы судить, от какого они сапожника. Есть женщины, которые бы тебе сразу сказали.
После еды он выпил рюмочку сливянки и выкурил почти целую трубку.
– Ты в «Кларидж»? Не очень поздно придешь?
Он взял такси, вышел у дворца на Елисейских полях и отправился в «Кларидж». Дневной портье уже сменился. С ночным портье он был знаком много лет, и вообще ему повезло, ведь ночные портье обычно знают о своих постояльцах куда больше, чем дневные.
Появление комиссара в подобного рода местах всегда производило одинаковый эффект. Он видел, как все служащие, заместитель директора и даже мальчик-лифтер хмурятся и недоумевают, что могло стрястись. В шикарных отелях не любят скандалов, а появление комиссара уголовной полиции редко сулит что-нибудь приятное.
– Как поживаете, Бенуа?
– Неплохо, господин Мегрэ. Благодаря американцам совсем неплохо.
– Графиня Панетти все еще здесь?
– Больше месяца, как уехала. Хотите, чтобы я назвал точную дату?
– Она была с семьей?
– Какой семьей?
Время суток было спокойное. Большинство постояльцев ушли в театры или рестораны. В золотом свете солнца посыльные стояли без дела у мраморных колонн, наблюдая издали за комиссаром, которого знали в лицо.
– Я не знал, что у нее есть семья. Она останавливается здесь многие годы… и…
– Скажите, вы когда-нибудь видели графиню в белой шляпке?
– Конечно. Она получила ее как раз перед отъездом.
– И голубой костюм у нее есть?
– Нет. Вы, должно быть, путаете, господин Мегрэ.
Голубой костюм у ее горничной, или камеристки, если хотите, в общем, у той мадемуазель, которая с ней путешествует.
– И вы никогда не видели графиню Панетти в голубом костюме?
– Если бы вы ее знали, вы бы такого не спрашивали.
Мегрэ на всякий случай протянул ему пачку женских фотографий, подобранных Моэрсом.
– Здесь ни одна на нее не похожа?
Портье смотрел на комиссара в тяжком недоумении.
– Вы уверены, что не ошибаетесь? Вы показываете мне фотографии женщин, которым нет и тридцати, а графине под семьдесят. Послушайте! Вы можете навести справки у ваших коллег, которые занимаются наркоманами, они должны ее знать. Уж мы тут такого навидались, вам-то известно. Так вот! Графиня – одна из самых оригинальных наших клиенток.
– Прежде всего, кто она?
– Вдова графа Панетти, министра военной промышленности и тяжелой индустрии Италии. Живет везде понемногу: в Париже, Канне и Египте. Думаю, каждый год какое-то время проводит в Виши.
– Пьет?
– То есть вместо воды пьет виски, и я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что зубы она полощет шампанским! Одевается, как юная девица, красится, как кукла, и большую часть ночи проводит в кабаре.
– А ее камеристка?
– Я ее мало знаю. Она вообще их часто меняет.
Новую я только в этом году увидел, раньше у нее была огромная рыжая дылда, профессиональная массажистка, графине ведь каждый день массаж делают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33