— Ладно, Джулия, — сказал он, — ты негодная девчонка, но что толку в том, что я буду бранить тебя. Я уверен, что из наших двоих гостей молодую леди ты, во всяком случае, полюбишь, а ее воспитатель, которого я за неимением другого слова называю капелланом, — человек очень достойный, хотя и немного забавный. Сам он никогда не заметит, что ты над ним смеешься, если ты не будешь, конечно, хохотать во все горло.
— Милый папенька, как это хорошо, что он такой. Но скажите, папенька, там вокруг дома такие же прелестные места, как и здесь?
— Боюсь, что тебе там не так все придется по вкусу. Нет озера под окнами, и музыкой придется заниматься только в комнатах.
Этот последний coup de main положил конец нашему словесному поединку. Ты легко можешь себе представить, Матильда, что у меня уже не хватило духу ничего ответить.
Но все же, как ты могла видеть из этого разговора, настроение мое сильно поднялось. Браун жив, и на свободе, и в Англии! Трудности и волнения я могу и даже должна переносить, через два дня мы переезжаем в новое место. Я сразу же тебе напишу, что это за шотландская пара, которую, как я имею основания думать, отец мой собирается поселить в доме в качестве благородных шпионов. Это будет, должно быть, какой-нибудь Розенкранц в юбке и Гильденстерн в черной рясе. Совсем ведь не таких людей я хотела бы видеть возле себя! Жди теперь, милая Матильда, моего письма с известием о дальнейшей судьбе твоей Джулии Мэннеринг.
Глава 19
Зеленый берега откос
Средь тихих кленов и берез;
Под их затейливою тенью
Реки серебряной теченье.
Природа щедрою рукой
Здесь дарит негу и покой.
Уортон
Вудберн, нанятый Мак-Морланом для Мэннеринга на всю зиму, был большим и удобным домом, красиво расположенным у подножия лесистой горы, защищавшей его с севера и востока. Перед домом была небольшая лужайка, за нею — роща вековых деревьев, а еще дальше — возделанные поля, которые тянулись до самой реки, видневшейся из окон дома. Довольно хороший, хотя и по-старинному разбитый сад, голубятня, полная голубей, обилие земли вокруг делали это поместье, как гласило объявление, во всех отношениях «удобным для благородного семейства».
Здесь-то Мэннеринг и задумал поселиться, по крайней мере на некоторое время. Хоть он и долго жил в Индии, полковник не любил кичиться своим богатством. Он был слишком горд, чтобы поддаваться тщеславию, и решил жить на положении обыкновенного состоятельного помещика, не позволяя ни себе, ни своим домочадцам привлекать внимание людей тем внешним великолепием, которое всегда считалось отличительным признаком набоба.
Он все еще надеялся купить Элленгауэн; Мак-Морлан утверждал, что Глоссин будет вынужден продать это имение, ввиду того что некоторые кредиторы оспаривают его право удерживать в своих руках такую значительную часть его покупной стоимости, а внести все деньги полностью он все равно вряд ли сможет. Мак-Морлан был уверен, что Глоссин охотно уступит имение, если ему предложат что-нибудь сверх той суммы, которую он обязался за него уплатить. Может показаться странным, что Мэннеринг так привязался к месту, где он был всего только один раз в юности, и то очень недолго. Но все, что произошло с ним тогда, оставило в его душе глубокий след. Ему казалось, что сама судьба связала его собственную жизнь с жизнью обитателей Элленгауэна, и он испытывал необъяснимое желание назвать своей столь памятную ему террасу. Ведь именно там он прочел в небесной книге судьбу ребенка — наследника этого старинного рода, судьбу, столь неожиданным образом исполнившуюся и в чем-то странно совпавшую с предсказанной им же его собственной судьбой. К тому же после всего этого он уже не мог смириться с мыслью, что план его не удался из-за вмешательства такого негодяя, как Глоссин. И вот гордость пришла на помощь причуде, и обе вместе еще более укрепили его решимость во что бы то ни стало купить эти земли.
Но надо быть справедливым к Мэннерингу. Желание чем-то облегчить участь несчастных тоже влияло на его решение. Наряду с этим он взвесил и всю пользу, которую Джулия могла извлечь из общества Люси Бертрам, на чье благоразумие и рассудительность он вполне мог положиться. Он еще больше утвердился в этом решении, когда Мак-Морлан рассказал ему строго по секрету, как достойно Люси вела себя с молодым Хейзлвудом. Предлагать ей жить у него в семье, вдали от родных мест и от старых друзей, было бы не очень деликатно по отношению к ней, а в Вудберне ее можно было принять как гостью, приехавшую на время, не ставя ее в унизительное положение компаньонки. Люси Бертрам, подумав немного, согласилась провести несколько недель в обществе мисс Мэннеринг. Она очень хорошо понимала, что, как бы полковник из деликатности ни старался скрыть свои истинные намерения, им прежде всего руководило великодушное желание предоставить ей убежище и покровительство. А Мэннеринг благодаря своим большим связям и своим душевным качествам пользовался значительным влиянием среди всех, кто его окружал.
Почти в это же время Люси получила письмо от миссис Бертрам, той родственницы, к которой она обратилась после смерти отца; письмо, как и следовало ожидать, было холодным и неутешительным. В конверт была вложена небольшая сумма денег; наряду с этим миссис Бертрам настойчиво советовала девушке быть бережливой и поселиться в какой-нибудь тихой семье в Кипплтрингане или где-нибудь поблизости и заверяла ее, что, несмотря на свои стесненные обстоятельства, она не оставит ее своей помощью.
Прочтя это холодное письмо, мисс Бертрам не могла удержаться от слез: ведь пока ее мать была жива, эта родственница гостила в Элленгауэне около трех лет и только после того, как получила в наследство имение, дававшее четыреста фунтов годового дохода, распростилась с гостеприимным домом, в котором при других обстоятельствах она, вероятно, прожила бы до самой смерти его владельца. Люси сильно захотелось отослать ей назад этот скудный подарок, на который старая леди наконец решилась, после того как тщеславие одержало в ней победу над скупостью. Однако, пораздумав немного, она все же написала, что согласна принять эти деньги, но только взаймы, с тем чтобы возможно скорее возвратить их, и спросила свою родственницу, что она думает о приглашении полковника Мэннеринга и его дочери. На этот раз ответ последовал немедленно, так боялась миссис Бертрам, что ложная деликатность и глупость — она так прямо и написала — могли заставить девушку отвергнуть столь заманчивое предложение и тем самым сделать ее обузой для родственников. Поэтому Люси особенно выбирать было нечего, разве только остаться еще на какое-то время у четы Мак-Морланов, которые были слишком щедры, чтобы быть богатыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142