однако рядом «Известия»: хотя в брошюре есть недостатки но «сам по себе замысел… не может вызвать никаких сомнений».
Не обошлось и без ареста нескольких московских и ленинградских религиозных евреев по обвинению в «шпионаже [беседах при встречах] в пользу одного капиталистического государства» [Израиля], а синагоги-де – лишь «прикрытие для разных уголовных «операций», – чтобы пожёстче напугать остальных.
На самых видных постах евреев уже не оставалось, но многих ещё можно было увидеть на действенных, ценимых вторых местах (хотя, скажем, Вениамин Дымшиц с 1962 беспрепятственно руководил Госпланом и одновременно был зампред Совмина СССР и член ЦК, с 1961 по 1986). Да ведь когда-то евреи пошли и «в ЧК-НКВД и МВД… столь густо, что до сих пор ещё, после всех чисток, чтоб еврейским духом и не пахло, – чудом сохранились отдельные экземпляры, вроде известного капитана Иоффе в мордовских лагерях».
По всесоюзной переписи 1959 евреев в СССР было 2 млн. 268 тыс. человек. (Правда, есть и предупреждающие голоса против доверия к этой цифре: «Все знают… что евреев в СССР больше, чем их числится по переписи», в день переписи еврей записывается не по паспорту, а кем он хочет быть.) – Из них в городах жило 2 млн. 162 тыс., т е. 95,3% сравнительно с 82% в 1926 и 87% в 1939. И даже, заглядывая вперёд, по переписи 1970 «увеличение численности евреев в Москве и Ленинграде вызвано, очевидно, не естественным приростом, а переселением евреев (вопреки всем ограничениям прописки) из других городов страны». За эти 11 лет также и в Киев «переселилось, по крайней мере, несколько тысяч евреев. Процесс концентрации еврейского населения в больших городах продолжается уже много десятилетий».
Кто знает разницу благосостояния между городским и сельским населением в СССР – для того эти цифры не будут мёртвыми. Г. Розенблюм, редактор видной израильской газеты «Едиот Ахронот», приводит почти анекдотический рассказ одного из израильских послов в Москве доктора Хареля о его поездке по СССР в середине 60-х годов. В большом колхозе под Кишинёвом ему сказали, что «евреи, работающие в этом колхозе, хотят [с ним] встретиться. [Израильтянин] страшно обрадовался, что в колхозе есть евреи» (любовь к земледелию – хороший знак для Израиля). Рассказывает: «пришли три еврея… один – кассир, один – редактор колхозной стенгазеты и третий – какой-то хозяйственник. Других я не нашёл. Так что евреи чем занимались [т е. прежде], тем и продолжали заниматься». Г. Розенблюм от себя подтверждает: «Советские евреи в массе своей действительно не пошли на физическую работу». – И Л. Шапиро заключает: «Приобщение евреев к сельскому хозяйству, т н. процесс аграризации, окончился провалом, несмотря на все усилия… общественных еврейских организаций и… государственную помощь».
А в Москве, Ленинграде, Киеве, наиболее ублаготворённых – и материально, и культурно – сравнительно с остальной страной, даже и другими городами, по переписи 1959 года евреев было, соответственно, – 3,9%, 5,8% и 13,9%, – совсем не мало, если учесть, что в 1959 евреи составляли 1,1% от населения СССР.
Вот эта высочайшая, 95-процентная сконцентрированность в городах обусловила и особую болезненность для евреев той «системы запретов и ограничений», которая, как мы упоминали в предыдущей главе, наметилась ещё в начале 1940-х, – «и, хотя ограничительные правила никогда не были опубликованы, а официальные лица упорно отрицали их существование, они, эти правила, весьма эффективно закрывали евреям доступ ко многим сферам деятельности, профессиям и должностям».
Пишут, что как-то возник тревожный слух среди евреев: будто бы Хрущёв в какой-то своей (ненапечатанной) речи заявил, что «столько евреев будет принято в вузы, сколько их работает в шахтах». Возможно, и было брякнуто, это – в манере Хрущёва; только подобное «уравнение» не осуществлялось никогда. Но действительно, к началу 60-х годов, при росте абсолютного числа студентов-евреев, относительное их число существенно снизилось по сравнению с довоенным: если в 1936 доля студентов-евреев в 7,5 раза превышала общую долю евреев в населении страны, то теперь – в 2,7 раза. Эти новые данные распределения учащихся высших и средних учебных заведений по национальностям были впервые после войны напечатаны в статистическом ежегоднике «Народное хозяйство СССР в 1963 году», и такая таблица печаталась в ежегодниках вплоть до 1972 года. По абсолютному числу учащихся в ВУЗах и средних специальных учебных заведениях евреи в 1962/63 учебном году стояли на четвёртом месте – после трёх славянских наций; для ВУЗов число это составляло 79,3 тысячи, при общем числе студентов 2943,7 тысяч (т е. 2,69% от общего числа). К следующему учебному году, 1963/64, число студентов-евреев выросло до 82,6 тыс., а общее число студентов в СССР достигло 3260,7 тыс. (2,53%). Такое соотношение, почти не меняясь, сохранялось до учебного года 1969/70: студентов-евреев – 101,1 тыс., всего студентов – 4549,9 тыс., а затем начало снижаться и в 1972/73 равнялось 1,91%: студентов-евреев – 88,5 тыс., всех студентов – 4630,2. (Забегая вперёд, отметим, что это падение совпало по времени с началом еврейской эмиграции в Израиль.)
Относительное число евреев – научных работников к общему их числу также падало в 60-е годы: с 9,5% в 1960 – до 6,1% в 1973. – В те же годы «советское искусство и литература насчитывают десятки тысяч еврейских имён» – 8,5% писателей и журналистов; 7,7% артистов и художников; больше 10% судей и адвокатов, около 15% врачей. (В медицине – вообще традиционно много евреев, но в той заклятой «советской психиатрии», которая в эти именно годы начала сажать здоровых в психушки, кто там, увы, состоял? – Перечисляя «еврейские профессии», М. Хейфец пишет: «Психиатрия – еврейская монополия, – сказал мне приятель-психиатр, еврей, незадолго до [моего] ареста, – только в последнее время, и то в приказном порядке, к нам стали направлять русских». И приводит примеры: главный психиатр Ленинграда проф. Авербух, ездит на экспертизы в ГБ, в Большой Дом; в Москве – известный Лунц; в Калужской больнице – Лифшиц и «вся их еврейская гоп-компания во главе с Лифшицем». – А арестовали самого Хейфеца, стала его жена искать адвоката с «допуском», то есть с разрешением от КГБ на политические дела, и «ни одного русского не нашла», все такие адвокаты – евреи.)
В 1956 Фурцева, тогда 1-й секретарь Московского горкома партии, «жаловалась на то, что в некоторых учреждениях евреи составляют более половины всего персонала». (В противовес замечу: в эти годы евреи состояли в советском аппарате не ко вреду. Советская законность всегда твердолобо и безжалостно была направлена против всякого живого человека, посетителя, просителя. И часто окаменевшие от власти русские, сидящие в учреждениях, охотно отдавались каждому предлогу торжествующе отказать просителю;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Не обошлось и без ареста нескольких московских и ленинградских религиозных евреев по обвинению в «шпионаже [беседах при встречах] в пользу одного капиталистического государства» [Израиля], а синагоги-де – лишь «прикрытие для разных уголовных «операций», – чтобы пожёстче напугать остальных.
На самых видных постах евреев уже не оставалось, но многих ещё можно было увидеть на действенных, ценимых вторых местах (хотя, скажем, Вениамин Дымшиц с 1962 беспрепятственно руководил Госпланом и одновременно был зампред Совмина СССР и член ЦК, с 1961 по 1986). Да ведь когда-то евреи пошли и «в ЧК-НКВД и МВД… столь густо, что до сих пор ещё, после всех чисток, чтоб еврейским духом и не пахло, – чудом сохранились отдельные экземпляры, вроде известного капитана Иоффе в мордовских лагерях».
По всесоюзной переписи 1959 евреев в СССР было 2 млн. 268 тыс. человек. (Правда, есть и предупреждающие голоса против доверия к этой цифре: «Все знают… что евреев в СССР больше, чем их числится по переписи», в день переписи еврей записывается не по паспорту, а кем он хочет быть.) – Из них в городах жило 2 млн. 162 тыс., т е. 95,3% сравнительно с 82% в 1926 и 87% в 1939. И даже, заглядывая вперёд, по переписи 1970 «увеличение численности евреев в Москве и Ленинграде вызвано, очевидно, не естественным приростом, а переселением евреев (вопреки всем ограничениям прописки) из других городов страны». За эти 11 лет также и в Киев «переселилось, по крайней мере, несколько тысяч евреев. Процесс концентрации еврейского населения в больших городах продолжается уже много десятилетий».
Кто знает разницу благосостояния между городским и сельским населением в СССР – для того эти цифры не будут мёртвыми. Г. Розенблюм, редактор видной израильской газеты «Едиот Ахронот», приводит почти анекдотический рассказ одного из израильских послов в Москве доктора Хареля о его поездке по СССР в середине 60-х годов. В большом колхозе под Кишинёвом ему сказали, что «евреи, работающие в этом колхозе, хотят [с ним] встретиться. [Израильтянин] страшно обрадовался, что в колхозе есть евреи» (любовь к земледелию – хороший знак для Израиля). Рассказывает: «пришли три еврея… один – кассир, один – редактор колхозной стенгазеты и третий – какой-то хозяйственник. Других я не нашёл. Так что евреи чем занимались [т е. прежде], тем и продолжали заниматься». Г. Розенблюм от себя подтверждает: «Советские евреи в массе своей действительно не пошли на физическую работу». – И Л. Шапиро заключает: «Приобщение евреев к сельскому хозяйству, т н. процесс аграризации, окончился провалом, несмотря на все усилия… общественных еврейских организаций и… государственную помощь».
А в Москве, Ленинграде, Киеве, наиболее ублаготворённых – и материально, и культурно – сравнительно с остальной страной, даже и другими городами, по переписи 1959 года евреев было, соответственно, – 3,9%, 5,8% и 13,9%, – совсем не мало, если учесть, что в 1959 евреи составляли 1,1% от населения СССР.
Вот эта высочайшая, 95-процентная сконцентрированность в городах обусловила и особую болезненность для евреев той «системы запретов и ограничений», которая, как мы упоминали в предыдущей главе, наметилась ещё в начале 1940-х, – «и, хотя ограничительные правила никогда не были опубликованы, а официальные лица упорно отрицали их существование, они, эти правила, весьма эффективно закрывали евреям доступ ко многим сферам деятельности, профессиям и должностям».
Пишут, что как-то возник тревожный слух среди евреев: будто бы Хрущёв в какой-то своей (ненапечатанной) речи заявил, что «столько евреев будет принято в вузы, сколько их работает в шахтах». Возможно, и было брякнуто, это – в манере Хрущёва; только подобное «уравнение» не осуществлялось никогда. Но действительно, к началу 60-х годов, при росте абсолютного числа студентов-евреев, относительное их число существенно снизилось по сравнению с довоенным: если в 1936 доля студентов-евреев в 7,5 раза превышала общую долю евреев в населении страны, то теперь – в 2,7 раза. Эти новые данные распределения учащихся высших и средних учебных заведений по национальностям были впервые после войны напечатаны в статистическом ежегоднике «Народное хозяйство СССР в 1963 году», и такая таблица печаталась в ежегодниках вплоть до 1972 года. По абсолютному числу учащихся в ВУЗах и средних специальных учебных заведениях евреи в 1962/63 учебном году стояли на четвёртом месте – после трёх славянских наций; для ВУЗов число это составляло 79,3 тысячи, при общем числе студентов 2943,7 тысяч (т е. 2,69% от общего числа). К следующему учебному году, 1963/64, число студентов-евреев выросло до 82,6 тыс., а общее число студентов в СССР достигло 3260,7 тыс. (2,53%). Такое соотношение, почти не меняясь, сохранялось до учебного года 1969/70: студентов-евреев – 101,1 тыс., всего студентов – 4549,9 тыс., а затем начало снижаться и в 1972/73 равнялось 1,91%: студентов-евреев – 88,5 тыс., всех студентов – 4630,2. (Забегая вперёд, отметим, что это падение совпало по времени с началом еврейской эмиграции в Израиль.)
Относительное число евреев – научных работников к общему их числу также падало в 60-е годы: с 9,5% в 1960 – до 6,1% в 1973. – В те же годы «советское искусство и литература насчитывают десятки тысяч еврейских имён» – 8,5% писателей и журналистов; 7,7% артистов и художников; больше 10% судей и адвокатов, около 15% врачей. (В медицине – вообще традиционно много евреев, но в той заклятой «советской психиатрии», которая в эти именно годы начала сажать здоровых в психушки, кто там, увы, состоял? – Перечисляя «еврейские профессии», М. Хейфец пишет: «Психиатрия – еврейская монополия, – сказал мне приятель-психиатр, еврей, незадолго до [моего] ареста, – только в последнее время, и то в приказном порядке, к нам стали направлять русских». И приводит примеры: главный психиатр Ленинграда проф. Авербух, ездит на экспертизы в ГБ, в Большой Дом; в Москве – известный Лунц; в Калужской больнице – Лифшиц и «вся их еврейская гоп-компания во главе с Лифшицем». – А арестовали самого Хейфеца, стала его жена искать адвоката с «допуском», то есть с разрешением от КГБ на политические дела, и «ни одного русского не нашла», все такие адвокаты – евреи.)
В 1956 Фурцева, тогда 1-й секретарь Московского горкома партии, «жаловалась на то, что в некоторых учреждениях евреи составляют более половины всего персонала». (В противовес замечу: в эти годы евреи состояли в советском аппарате не ко вреду. Советская законность всегда твердолобо и безжалостно была направлена против всякого живого человека, посетителя, просителя. И часто окаменевшие от власти русские, сидящие в учреждениях, охотно отдавались каждому предлогу торжествующе отказать просителю;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141