— С чародеями управляться очень трудно. Даже самые плохие могут насылать чирьи и бородавки на тех, кто их рассердит.
— Я почти убедил их в том, что я — бедный учитель, — улыбнулся Боуррик.
— Тогда почему же они не сняли наручники?
— Потому что я почти убедил их.
— Куда мы пойдем, хозяин? — спросил мальчик.
— В порт, я хочу стащить там какую-нибудь лодочку и отправиться на ней в Королевство.
— Это отличный план, — кивнул, соглашаясь, мальчик. — Я, молодой господин, стану твоим слугой, а твой отец щедро вознаградит меня за то, что я помог тебе бежать из этого прибежища убийц с темными душами.
— Теперь и ты заговорил высоким стилем, а? — рассмеялся Боуррик.
Мальчик просиял.
— Человек, занимающийся попрошайничеством, должен уметь выбирать слова — только так он заработает себе на жизнь. Если просто просить подаяния — ничего, кроме тумаков, не получишь. Но угрожай им замысловатыми проклятьями, и они одарят тебя. Если я скажу: «Чтобы твоя красавица-жена стала уродиной», какой купец остановится, проходя мимо меня? Но стоит сказать: «Пусть твоя любовница станет похожа на твою жену! И дочери тоже!» — тогда он насыплет мне меди, чтобы только избавиться от проклятия, иначе его дочери вырастут похожим на свою мать, и он не сможет найти для них женихов, и любовница станет похожа на жену, и он потеряет радость в жизни.
Боуррик усмехнулся.
— Неужели ты можешь насылать такие проклятия, что люди тебя боятся?
— Кто знает? — рассмеялся мальчик. — Но кто откажется бросить несколько медяков, чтобы проклятье не исполнилось?
Боуррик сел.
— Я буду делить с тобой обед — так они называют хлеб и похлебку. Но до того, как начнут пересчитывать рабов для аукциона, я должен бежать отсюда.
— Они поднимут тревогу и станут тебя искать.
— Именно этого я и хочу, — улыбнулся Боуррик.
***
Боуррик съел половину обеда и отдал тарелку мальчику. Сули в один момент проглотил все и вылизал оловянную тарелку, чтобы подобрать оставшиеся крошки.
В течение семи дней они делили порцию Боуррика, и, хоть оба не были сыты, все же еды хватало — работорговцы неплохо кормили тех, кого собирались продать на аукционе. Ввалившиеся глаза, выпятившиеся скулы, торчащие ребра сбивают цену, а недолгая сытная кормежка поможет избавиться от этих недостатков.
Если кто и заметил необычный способ, каким мальчик присоединился к группе рабов в загоне, виду никто не подал. Рабы в основном молчали, погрузившись в свои мысли, и почти не пытались беседовать друг с другом. Зачем трудиться заводить дружбу с человеком, которого ты, скорее всего, никогда больше не увидишь?
— Мы должны бежать до утренней переклички, — произнес Боуррик шепотом, чтобы никто не мог его подслушать.
Мальчик кивнул, но сказал:
— Я не понимаю. — В течение семи дней он прятался среди рабов, пригибая голову, чтобы его не сосчитали вместе с другими. Может быть, его видели раз или два, но стражники не трудились пересчитывать рабов еще раз, если получалось, что голов больше — они думали, что просто обсчитались. Другое дело, если бы вдруг их оказалось меньше.
— Мне надо, чтобы при поисках поднялось как можно больше шума. Но больше всего мне надо, чтобы к аукциону там собралось как можно больше солдат. Понимаешь?
— Нет, хозяин.
Последнюю неделю Боуррик провел, подробно выспрашивая мальчика обо всем, что касалось города и гильдии работорговцев.
— За оградой проходит улица, которая ведет к порту, — сказал Боуррик, и Сули кивнул. — Через несколько минут после побега десятки солдат кинутся в порт и найдут нас прежде, чем мы успеем уплыть в лодке в Квег или куда-нибудь еще, верно? — Мальчик еще раз кивнул. — Никто в здравом уме не рискнет отправиться в пустыню, не так ли?
— Конечно.
— Значит, мы пойдем в сторону пустыни.
— Хозяин! Мы погибнем!
— Я же не сказал, что мы уйдем в пустыню, — объяснил Боуррик. — Мы пойдем в ту сторону и поищем место, где можно будет спрятаться.
— Но где, хозяин? Между этим местом и пустыней расположены дома богатых горожан, казармы солдат и дом губернатора.
Боуррик усмехнулся.
— О великие боги, — заговорил мальчик, глаза которого стали круглыми от страха, — хозяин, ты же не хочешь сказать…
— Вот именно, — ответил Боуррик. — Там-то они не станут искать двух беглых рабов.
— О благородный хозяин, ты, наверное, шутишь, чтобы помучить своего бедного слугу.
— Перестань, Сули, — заметил Боуррик, оглядываясь. — Ты подал мне хорошую мысль.
— Я, хозяин? Я ничего не говорил о том, чтобы отдаться в руки губернатора.
— Нет, но, если бы ты не пытался спрятаться от работорговцев в загоне для рабов, я бы никогда до нее не додумался.
***
Боуррик скинул наручники и знаками показал мальчику, чтобы тот поднялся. Стражники на дальнем конце загородки играли в кости, а тот, которого оставили на страже, дремал. Боуррик указал вверх; мальчик кивнул. Он скинул свой балахон, оставшись в одной набедренной повязке, Боуррик сложил руки и мальчик поставил ногу ему на ладони; принц отчасти подсадил, отчасти подбросил его к балкам, поддерживающим крышу. Мальчик ловко пробрался по балке в дальний от играющих стражников угол, туда, где дремал один солдат.
Промедление и малейший шум могли испортить все дело, поэтому Боуррик обнаружил, что задерживает дыхание, наблюдая, как мальчик пробирается к углу загородки. Там Сули быстро взобрался на ограду и, протянув руку, схватился за рубаху» которую ранее привязал к балке. В два приема взобравшись на изгородь, Сули Абдул завис прямо над спящим человеком.
Свесившись, мальчик стащил с головы стражника металлический шлем, а подошедший Боуррик в тот же миг взмахнул наручниками. Браслет с глухим стуком ударил солдата в висок, и тот повалился на землю.
Боуррик не стал оглядываться, чтобы узнать, наблюдает кто-нибудь за ними или нет — если другие стражники что-нибудь заметили, можно было считать, что все пропало, — принц подпрыгнул и схватился за висящую рубаху.
В один миг он оказался наверху, рядом с мальчиком. Сули, пригибаясь, осторожно пошел по балке, которая держала крышу. Боуррик двинулся следом — ему пришлось ползти.
Вот они тихо миновали игравших стражников и на дальнем конце загона перебрались на крышу следующего, а оттуда перепрыгнули на стену наружной ограды. Спрыгнув на землю, они пустились к дому губернатора Дурбина, да так быстро, словно весь городской гарнизон гнался за ними.
***
План Боуррика сработал. В доме губернатора была страшная суета. Поэтому какие-то два раба, направлявшиеся через двор к кухне, не вызвали удивления.
Через десять минут поднялась тревога — на улицу выскочили стражники, крича, что сбежал раб к этому времени Боуррик и Сули нашли отличный чердак в том крыле, которое предназначалось для гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Я почти убедил их в том, что я — бедный учитель, — улыбнулся Боуррик.
— Тогда почему же они не сняли наручники?
— Потому что я почти убедил их.
— Куда мы пойдем, хозяин? — спросил мальчик.
— В порт, я хочу стащить там какую-нибудь лодочку и отправиться на ней в Королевство.
— Это отличный план, — кивнул, соглашаясь, мальчик. — Я, молодой господин, стану твоим слугой, а твой отец щедро вознаградит меня за то, что я помог тебе бежать из этого прибежища убийц с темными душами.
— Теперь и ты заговорил высоким стилем, а? — рассмеялся Боуррик.
Мальчик просиял.
— Человек, занимающийся попрошайничеством, должен уметь выбирать слова — только так он заработает себе на жизнь. Если просто просить подаяния — ничего, кроме тумаков, не получишь. Но угрожай им замысловатыми проклятьями, и они одарят тебя. Если я скажу: «Чтобы твоя красавица-жена стала уродиной», какой купец остановится, проходя мимо меня? Но стоит сказать: «Пусть твоя любовница станет похожа на твою жену! И дочери тоже!» — тогда он насыплет мне меди, чтобы только избавиться от проклятия, иначе его дочери вырастут похожим на свою мать, и он не сможет найти для них женихов, и любовница станет похожа на жену, и он потеряет радость в жизни.
Боуррик усмехнулся.
— Неужели ты можешь насылать такие проклятия, что люди тебя боятся?
— Кто знает? — рассмеялся мальчик. — Но кто откажется бросить несколько медяков, чтобы проклятье не исполнилось?
Боуррик сел.
— Я буду делить с тобой обед — так они называют хлеб и похлебку. Но до того, как начнут пересчитывать рабов для аукциона, я должен бежать отсюда.
— Они поднимут тревогу и станут тебя искать.
— Именно этого я и хочу, — улыбнулся Боуррик.
***
Боуррик съел половину обеда и отдал тарелку мальчику. Сули в один момент проглотил все и вылизал оловянную тарелку, чтобы подобрать оставшиеся крошки.
В течение семи дней они делили порцию Боуррика, и, хоть оба не были сыты, все же еды хватало — работорговцы неплохо кормили тех, кого собирались продать на аукционе. Ввалившиеся глаза, выпятившиеся скулы, торчащие ребра сбивают цену, а недолгая сытная кормежка поможет избавиться от этих недостатков.
Если кто и заметил необычный способ, каким мальчик присоединился к группе рабов в загоне, виду никто не подал. Рабы в основном молчали, погрузившись в свои мысли, и почти не пытались беседовать друг с другом. Зачем трудиться заводить дружбу с человеком, которого ты, скорее всего, никогда больше не увидишь?
— Мы должны бежать до утренней переклички, — произнес Боуррик шепотом, чтобы никто не мог его подслушать.
Мальчик кивнул, но сказал:
— Я не понимаю. — В течение семи дней он прятался среди рабов, пригибая голову, чтобы его не сосчитали вместе с другими. Может быть, его видели раз или два, но стражники не трудились пересчитывать рабов еще раз, если получалось, что голов больше — они думали, что просто обсчитались. Другое дело, если бы вдруг их оказалось меньше.
— Мне надо, чтобы при поисках поднялось как можно больше шума. Но больше всего мне надо, чтобы к аукциону там собралось как можно больше солдат. Понимаешь?
— Нет, хозяин.
Последнюю неделю Боуррик провел, подробно выспрашивая мальчика обо всем, что касалось города и гильдии работорговцев.
— За оградой проходит улица, которая ведет к порту, — сказал Боуррик, и Сули кивнул. — Через несколько минут после побега десятки солдат кинутся в порт и найдут нас прежде, чем мы успеем уплыть в лодке в Квег или куда-нибудь еще, верно? — Мальчик еще раз кивнул. — Никто в здравом уме не рискнет отправиться в пустыню, не так ли?
— Конечно.
— Значит, мы пойдем в сторону пустыни.
— Хозяин! Мы погибнем!
— Я же не сказал, что мы уйдем в пустыню, — объяснил Боуррик. — Мы пойдем в ту сторону и поищем место, где можно будет спрятаться.
— Но где, хозяин? Между этим местом и пустыней расположены дома богатых горожан, казармы солдат и дом губернатора.
Боуррик усмехнулся.
— О великие боги, — заговорил мальчик, глаза которого стали круглыми от страха, — хозяин, ты же не хочешь сказать…
— Вот именно, — ответил Боуррик. — Там-то они не станут искать двух беглых рабов.
— О благородный хозяин, ты, наверное, шутишь, чтобы помучить своего бедного слугу.
— Перестань, Сули, — заметил Боуррик, оглядываясь. — Ты подал мне хорошую мысль.
— Я, хозяин? Я ничего не говорил о том, чтобы отдаться в руки губернатора.
— Нет, но, если бы ты не пытался спрятаться от работорговцев в загоне для рабов, я бы никогда до нее не додумался.
***
Боуррик скинул наручники и знаками показал мальчику, чтобы тот поднялся. Стражники на дальнем конце загородки играли в кости, а тот, которого оставили на страже, дремал. Боуррик указал вверх; мальчик кивнул. Он скинул свой балахон, оставшись в одной набедренной повязке, Боуррик сложил руки и мальчик поставил ногу ему на ладони; принц отчасти подсадил, отчасти подбросил его к балкам, поддерживающим крышу. Мальчик ловко пробрался по балке в дальний от играющих стражников угол, туда, где дремал один солдат.
Промедление и малейший шум могли испортить все дело, поэтому Боуррик обнаружил, что задерживает дыхание, наблюдая, как мальчик пробирается к углу загородки. Там Сули быстро взобрался на ограду и, протянув руку, схватился за рубаху» которую ранее привязал к балке. В два приема взобравшись на изгородь, Сули Абдул завис прямо над спящим человеком.
Свесившись, мальчик стащил с головы стражника металлический шлем, а подошедший Боуррик в тот же миг взмахнул наручниками. Браслет с глухим стуком ударил солдата в висок, и тот повалился на землю.
Боуррик не стал оглядываться, чтобы узнать, наблюдает кто-нибудь за ними или нет — если другие стражники что-нибудь заметили, можно было считать, что все пропало, — принц подпрыгнул и схватился за висящую рубаху.
В один миг он оказался наверху, рядом с мальчиком. Сули, пригибаясь, осторожно пошел по балке, которая держала крышу. Боуррик двинулся следом — ему пришлось ползти.
Вот они тихо миновали игравших стражников и на дальнем конце загона перебрались на крышу следующего, а оттуда перепрыгнули на стену наружной ограды. Спрыгнув на землю, они пустились к дому губернатора Дурбина, да так быстро, словно весь городской гарнизон гнался за ними.
***
План Боуррика сработал. В доме губернатора была страшная суета. Поэтому какие-то два раба, направлявшиеся через двор к кухне, не вызвали удивления.
Через десять минут поднялась тревога — на улицу выскочили стражники, крича, что сбежал раб к этому времени Боуррик и Сули нашли отличный чердак в том крыле, которое предназначалось для гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89