ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Толпа вельмож, сенаторов, молодых придворных патрикиев, дьяконов и священнослужителей пресмыкались в приемной долгие часы, а то и дни, недели, месяцы, ожидая случая пасть ниц перед божественным деспотом и поцеловать туфлю Феодоры.
Когда появились Исток и Эпафродит, стая благоуханных придворных лизоблюдов приветствовала их суетливой лестью и нижайшими поклонами; у дверей императора повторилась та же игра, полная зависти и притворства, что и внизу, на широкой улице.
Эпафродит не успел еще всех поблагодарить, как, окутанный в прозрачную вуаль, евнух отодвинул тяжелую завесу, и силенциарий подал знак торговцу. Они вошли.
Зал ослепил их, все блестело, сверкало, даже Эпафродит на мгновенье растерялся. Сплошь золото и серебро, на стенах - драгоценные трофеи, взятые у побежденных королей. В глубине зала - огромный орел ромеев с распростертыми крыльями, из золота. Под ним на пурпурном троне - Юстиниан, сухощавый и тонкий, рядом с ним, увенчанная диадемой, Феодора. Поверх багряной туники, с тремя вышитыми королями в золотых фригийских колпаках, на императрице был тяжелый палий - плащ, усыпанный драгоценными камнями. Ее окружала толпа дам, Юстиниана - его любимцы.
Эпафродит и Исток еще в дверях опустились на колени, подползли к трону и у его ступеней легли на пол. Исток с трудом сдерживался, чтоб не заскрипеть зубами. Ему хотелось вскочить на ноги и задушить этого тирана он свободный сын свободных дубрав, был оскорблен унизительным дворцовым обрядом.
- В прахе перед тобой просят милости божественного повелителя его ничтожнейшие рабы, - произнес Эпафродит.
Церемониал был соблюден. Управда дал им знак встать.
Глаза Феодоры пылали, словно драгоценные камни в диадеме, и то и дело останавливались на Истоке. Перед ней ожило прошлое, когда она, погрязшая в пороке, пленяла со сцены своей прелестной красотой и проводила время в безумных оргиях. Она с радостью бы сбросила диадему, скинула пурпур, чтоб пленить этого славина и разжечь в его могучей груди пламенную страсть.
Вместе с Феодорой любовались Истоком придворные дамы. А рядом исходил злобой Асбад. От него не ускользнул взгляд Феодоры. Но это его не волновало. Он пытался отыскать голубые глаза, которые вчера с сожалением, почти с насмешкой глядели на него, желая ему поражения на ипподроме. Его взгляд молил и рыдал, взывая к милосердию. Но Ирина не обращала на него внимания. Ее губы улыбались, глаза словно заблудились в буйных кудрях славина и не могли из них выбраться.
- Эпафродит, Христос милостив к тебе! Тебя осенил святой дух, торговая мудрость не подвела тебя, и ты приобрел коней, достойных великой августы. Я благодарю небо за этот дар.
- Мудрость господня избрала своего смиренного слугу, чтобы он хоть такой малостью оплатил великую щедрость императрицы.
- Повелитель народов благодарит тебя в присутствии светлого двора и обещает тебе свою милость во веки веков!
- Твоя доброта не знает границ! Рабу достаточно заплатили, дав возможность лицезреть солнце вселенной, справедливо и мудро управляющее народами!
- И этому варвару, - Юстиниан указал на Истока, - бог даровал победу, потому что он пребывает в твоем доме. Волею господа и священного слова своего Юстиниан отличает его милостью: быть ему центурионом в палатинской гвардии и...
Асбад побледнел при этих словах.
- Это человек из тех славинов, что уничтожили Хильбудия! - воскликнул он, прерывая императора.
У присутствующих застыла в жилах кровь. Неслыханное оскорбление величества! Асбад рисковал головой! Он посмел прервать речь императора.
Феодора пристально посмотрела на него. Но Асбад и сам понимал, что поставил жизнь на карту. Исток, его соперник, центурион в палатинской гвардии! Нет! Никогда! Этого ему не пережить. Один из них должен уйти. Смертельный страх охватил Асбада, и он не смог скрыть его.
Асбад понимал, что этот выпад погубит или его самого, или Истока.
Воцарилось молчание. Ужас сковал сердца. Юстиниан нахмурился. Асбад пал перед троном.
- Властитель моря и суши! Я отдаю тебе свою голову, она по справедливости принадлежит тебе, потому что я оскорбил твое величество. Но будь у меня и девять голов, я отдал бы их, чтоб уберечь тебя от малейшей опасности, о государь!
Асбад лежал на полу. Все в страхе ожидали решения.
Тогда набрался мужества Эпафродит. Сохраняя спокойствие, он преклонил колено и прижался лбом к ковру.
- О государь, тому, у кого есть такие слуги, господь должен послать еще одну страну, чтоб покорить ее. Ибо эта мала для твоего могущества!
Теперь двое склонились перед троном. Вельможи не сводили глаз с императора, который подперев рукой подбородок, смотрел прямо пред собой.
- Говори, Эпафродит, откуда этот славин! Верно ли, что он из тех славинов, что разбили моего Хильбудия? - сказал Управда, не поднимая глаз.
- Немощны мои руки, и годы согнули мне спину, а в убеленной голове уже нет места безрассудным мыслям. Но клянусь мудростью господней, я бы первый погрузил нож в сердце славина, если б слова благородного Асбада, справедливо озабоченного, были бы правдой. Этот славин спас мне жизнь. Через Дунай перешли остатки отрядов Сваруна и напали на меня, мирного купца. И этих славинов пронзил нож Истока, этот нож вырвал меня из когтей смерти. Вот почему я благодарен ему, вот почему он мой гость, и я знаю, что он не из тех славинов, которые враждебны великому деспоту!
После долгого молчания Юстиниан поднял голову.
- Исток есть и останется центурионом. Асбад есть и останется его начальником и с сего дня моим доверенным слугой. Исток будет служить в его легионе!
Возгласами восторга и удивления славил двор слова самодержца. Награжденных поздравляли и восхваляли милость и мудрую рассудительность деспота. Ирина выступила из толпы дам и на языке славинов обратилась к Истоку:
- Ты герой, сотник императорской гвардии! Путь твой ведет наверх! Да сопутствует тебе счастье!
Исток, ничего до сих пор не понимавший, вздрогнул при этих словах, Словно пробудился от сна.
- Ты вила из наших лесов или женщина, о ответь!
Ирина улыбнулась и посмотрела ему прямо в глаза. Но завеса задвинулась, Эпафродит и Исток, коснувшись лбом пола, удалились.
На улице Исток не видел толпы, не слышал ее криков. Перед ним стояли голубые глаза Ирины и ее трепетная улыбка. Его уши слышали ласковые слова, которые сказала ему незнакомая девушка, прекрасная, как лесная вила. Его сердце охватил восторг, словно над ним раскрыла цветущие ветви липы тихая Весна.
15
"Из его головы могла бы родиться вторая Минерва. Два месяца, и такие успехи!" - думал седовласый Касандр, учитель Истока, возвращаясь домой от Эпафродита садами, озаренными сиянием молодой луны.
"словно вытесанные на камне остаются мои слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121