— Уверяю вас, пан полковник, я только с виду чокнутая. Была голова, это факт. Выходит, сначала подкинули, а потом свистнули. Я не успела вам сказать, они все время пытались залезть ко мне в багажник, есть свидетель. Дежурный гаража при моей парижской гостинице. И ещё можете порасспрашивать в Штутгарте, там ночью моя машина отчаянно выла, тоже пытались открыть. Да и о катастрофе под Лодзью можете узнать, я её не придумала, и тамошние полицейские наверняка составили протокол, и, может, даже фамилия той женщины записана — Елена Выстраш.
— А вам откуда её фамилия известна?
— Так она назвала себя, когда ползла по асфальту. Вряд ли она жива, даже если эту голову ей потом пришили.
Полковник о чем-то раздумывал, глядя на меня с подозрением и, боюсь, с отвращением. Надо же, какую свинью подложили мне злоумышленники напоследок! Предъяви я полковнику голову, он отнёсся бы к моим показаниям серьёзно, а без головы очень свободно может разгневаться. Хорошо, если отделаюсь штрафом за то, что предумышленно ввела в заблуждение исполнительные органы. Глядишь, ещё посадит. А главное, никакого уголовного дела не будет возбуждено. Нет головы — нет и расследования, это и ежу ясно.
— Догадываюсь о чувствах, которые вы ко мне питаете! — сердито заявила я полковнику. — Но, возможно, есть у вас подчинённый, которого вы тоже не любите, так подбросьте ему меня. Да, я продолжаю утверждать со всей ответственностью — голова была! И мне очень хочется знать, что там в действительности случилось, в той автокатастрофе под Лодзью, потому что у меня создалось впечатление — та женщина секунды за две до столкновения сама выскочила из машины или её вытолкнули. И пусть кто-нибудь проверит, есть ли у неё голова. А вот мой загранпаспорт с датой пересечения границы.
— По дороге туда вы на границе оформляли страховку на машину, — произнёс полковник. Значит, мой рассказ слушал внимательно. — Могли там оставить машину, незаметно вернуться в Польшу, сделать со своими сообщниками что угодно, вернуться к машине и фактически отбыть из страны на следующий день. Или поздним вечером в тот же день.
— И все это для того, чтобы потом вот здесь, перед вами, выглядеть идиоткой?
— Не обязательно. У вас что-то могло сорваться, что-то не вышло. Протокол мы все-таки составим.
Нашу беседу с большим интересом слушали два сотрудника управления, видимо подчинённые полковника. Их отправили за стенографисткой и магнитофоном. Мы обосновались в этой же комнате, полковник все-таки учёл мою просьбу, несмотря ни на что. Подозреваю, ему здорово хотелось погонять меня по лестницам! Доброе сердце… А может, просто времени не было?
Я очень старательно повторила свой отчёт, расхождения с истиной выполняя столь деликатным слаломом, что самой понравилось. Надеюсь, все в точности совпало с первоначальным вариантом. Охотно подписала показания, а потом начались неприятности.
Тщательно складывая странички протокола, полковник невзначай поинтересовался:
— А кроме вас кто-нибудь ещё видел голову?
Вопрос застал меня врасплох, я не знала, как лучше ответить. Не хотелось вмешивать в это дело Гжегожа, да и к тому же мы с ним не согласовали своих показаний, мог вывести меня на чистую воду, сам того не желая.
— Значит, кто-то видел, — с удовлетворением констатировал наблюдательный полковник. — Кто такой?
Я решилась
— В протокол этого не записывайте, на плёнку тоже не надо, скажу вам на ушко, так сказать, не для протокола. Видел её мой давнишний хахаль, у него жутко ревнивая жена, к тому же больная, и головой ручаюсь… Тьфу, только не головой!… Наверняка вам не впервые приходится с таким сталкиваться в своей практике. Я виделась с ним в Париже.
— И что?
— И поскольку эта голова меня прямо ошарашила, я ему сказала о ней. Мы вместе переложили её в сумку-холодильник. Стало жарко, я вам уже говорила, он боялся, что она испортится.
— Прикажете его разыскивать через французскую полицию?
— Избави вас Бог! Я же говорю, у него жена… Вон у вас под рукой телефон. Можете ему позвонить, он как раз на работе.
— Прошу вас, позвоните вы.
Мысленно перекрестившись, я извлекла записную книжку, полистала и набрала номер телефона Гжегожа. Нет худа без добра, хоть голос его услышу. Услышала и печально проговорила в трубку:
— Гжесь, это я. Доехала, все в порядке, оказалось, нога прелестно сломана, гипс не нужен, но голову у меня все-таки свистнули. Я сейчас звоню из Главного управления полиции, они в голову не верят, и пан полковник очень желал бы с тобой поговорить.
Гжегож ответил не раздумывая:
— Хорошо, давай его. Ты рассказала только о катастрофе, больше ничего.
Передав полковнику трубку, я облегчённо перевела дыхание. Умница Гжесь все понял, а болтливым он никогда не был.
Полковник развёл настоящий Версаль. Правда, их разговор я слышала несколько односторонне, по репликам полковника догадываясь о том, что сказал Гжегож, но поняла: он подтвердил — голова существовала, была самой что ни на есть настоящей, хранилась у меня в багажнике, а ногу я действительно сломала и два дня просидела на холодных компрессах со льдом.
Положив трубку, полковник подумал и сказал:
— Знаете что? Я вам верю. Разумеется, вы могли предварительно согласовать показания, но какой смысл? Все это настолько глупо, что наверняка правда. А относительно катастрофы мы, конечно же, все выясним. Пока вы свободны.
Пока… Ничего себе, хорошенькое словечко. У меня реквизировали и сумку-холодильник, и ананас, на что я охотно согласилась и поспешила воспользоваться свободой.
Гжегожу я позвонила из знакомого книжного магазина. Ясное дело, он ждал моего звонка. Услышав его голос, начала без предисловий:
— Наврала я вот о чем. Ни слова о письме, могла ведь его ещё не прочитать. Ни словечка о ксёндзе в Груйце. Это самое нашла уже подъезжая к Парижу, хотела возвращаться, но тут нога подвернулась, пришлось задержаться с отъездом. Остальное — как все было в самом деле.
— Логично, — поддержал меня Гжегож, — сам бы так поступил. О полиции я сказал правду, ты поняла? Не было смысла впутывать французскую полицию и так далее. А что ты получила вместо головы?
— Свежий ананас. Потрясающий экземпляр!
— Даже остроумно, подходяще. А где…
— Или в Штутгарте, или в Болеславце, думаю, наконец научились отключать мою сирену. Впрочем, уводить машину они не собирались, им было достаточно отключить наружную сигнализацию. Менты в общем мне поверили, интересно, что станут делать. А я съезжу в Груец. Если что придёт в голову — позвони…
В Груец я отправилась немедленно.
— Да, чаще всего исповедую именно я, — так ответил на мой вопрос викарий груецкого костёла, ещё довольно молодой симпатичный мужчина, очень похожий на учителя закона Божьего в нашей начальной школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73