— Да, здесь довольно крутой подъем, — согласился я. Услышав про еду, Олух поспешил присоединиться к нам. — Ты сказал, Прилкоп?
— Так зовут Черного Человека. — Шут шагал рядом со мной и слегка задыхался. — Он далеко не сразу сумел вспомнить свое имя. Он уже давно ни с кем не разговаривал и еще дольше не говорил на родном языке.
— Мне показалось, что вы оба делаете это с большим удовольствием, — заметил я, надеясь, что он не услышит ревности в моем голосе.
— Да, — согласился Шут. По его губам пробежала тень улыбки. — Он так давно не был дома, что обнаружил множество изменений в нашей жизни, когда я поделился с ним своими детскими воспоминаниями. И мы оба задумались о том, как обстоят там дела сейчас.
— Ну, наверное, теперь он может отправиться домой, если захочет. У него есть такое желание?
— Нет. — Некоторое время мы шли молча, а потом Шут негромко сказал: — Фитц, дом — это люди. Не место. Если ты куда-то возвращаешься, а людей уже нет, ты не найдешь там своего дома. — Он положил руку мне на плечо, и я остановился. — Дай мне отдышаться, — попросил Шут, но продолжал говорить: — Это тебе нужно вернуться домой, — серьезно сказал он. — Пока у тебя есть такая возможность. Пока остались люди, которые тебя знают и которые будут рады тебе. Не просто в Баккип. К Молли. И Пейшенс.
— Знаю, я так и собирался сделать. — Я с удивлением посмотрел на него, не понимая, почему у него возникли сомнения.
Теперь пришел его черед удивляться. — В самом деле?
— Конечно.
— Ты и впрямь это сделаешь? — Он внимательно смотрел мне в глаза. Мне даже показалось, что я увидел тень разочарования, однако он схватил меня за руку и сказал: — Я так рад за тебя, Фитц. Действительно рад. И все же я уловил в твоих словах сомнение. И я боюсь, что ты можешь передумать.
— А куда еще мне деваться?
Шут колебался, словно хотел сказать что-то серьезное. Потом передумал и фыркнул:
— Найди себе пещеру и поживи там один еще лет десять.
— Зачем? Уход от жизни, отказ от надежд на лучшее… или?
И тут я был вознагражден — на его губах медленно расцвела прежняя улыбка.
— Помоги мне подняться наверх, — сказал он, и я с радостью протянул ему руку.
Я с удивлением обнаружил, что ему действительно требуется помощь. Когда мы добрались до пещеры Прилкопа, я заставил Шута присесть.
— Вино? Бренди? — спросил я у Прилкопа, и когда Шут слабым голосим перевел мои слова, Черный Человек покачал головой.
Он подошел к Шуту поближе и заглянул ему в лицо. Коснулся лба и покачал головой: — Я сделаю чай. Чай поможет.
Мы поели и провели вечер, рассказывая друг другу истории. Казалось, Шут и Прилкоп успели утолить жажду общения на своем языке. Я приготовил постель для Шута и настоял, чтобы он улегся возле огня. Потом я попытался рассказать о том, как мы приплыли на Аслевджал. Он слушал внимательно, кивая и нахмурив лоб. Время от времени Шут переводил Прилкопу отдельные детали моей истории, которые тот не помнил. Но по большей части лежал с закрытыми глазами и слушал. Всякий раз, когда он вмешивался в мой рассказ, меня удивляло, что он всячески подчеркивает, что главным для него было вернуть к жизни драконов. Что ж, быть может, для него все так и было.
Было уже очень поздно, и Олух отправился спать задолго до того, как с нами попрощался Прилкоп. Приготовив себе постель отдельно от Шута, я испытал небольшую неловкость. Здесь имелся запас одеял, и теперь у нас не было необходимости спать вместе. Но мы провели бок о бок столько ночей, и я чувствовал себя спокойнее, когда мог защищать его от ночных страхов, однако так и не смог задать Шуту прямой вопрос.
Я улегся, подпер голову рукой и стал молча смотреть, как он спит. Его лицо осунулось от усталости, на лбу залегли морщины. Я знал, что после всего, что ему пришлось перенести, Шут нуждается в одиночестве, чтобы обрести уверенность в себе. Но мне совсем не хотелось, чтобы он опять отдалился от меня. Ко мне вернулась не только юношеская любовь к Молли, но и прежняя близость с Шутом. Снова стать лучшими друзьями, забыть обо всех разногласиях, вместе переносить невзгоды, вместе преодолевать трудности; мы вновь обрели друг друга, и я поклялся сохранить наши отношения. Они с Молли сделают мою жизнь такой, какой она должна быть. И Пейшенс, с удивлением подумал я. Я вернусь к ней, чего бы это мне ни стоило.
Быть может, из-за того, что Олух лежал рядом, или причина в том, что я впервые с тех пор, как мы попали во владения Бледной Женщины, спал спокойно, этой ночью меня нашла Неттл. Или мне удалось ее отыскать. Я оказался в почти знакомом месте, однако оно так изменилось, что меня не оставляли сомнения. В сумрачном свете сияли цветы. Где-то рядом негромко шумела вода в фонтане. Легкий ветерок доносил вечерние ароматы распустившихся цветов.
Неттл одиноко сидела на каменной скамейке. Она смотрела в ночное небо, запрокинув голову и касаясь затылком стены. Я поморщился, увидев, что она подстригла свои красивые волосы. Так в Шести Герцогствах с давних времен скорбят об усопших, но женщины редко соблюдают этот обычай. В обличье волка я подошел и уселся на камнях перед ней. Она зашевелилась и посмотрела на меня.
— Ты знаешь, что мой отец мертв?
— Да. Мне очень жаль.
Ее пальцы теребили подол темной юбки. — Ты был там? — наконец спросила она.
— Когда он умер — нет. Но я видел, как он получил ранение, от которого умер.
Мы немного помолчали. — Почему мне неловко задавать тебе вопросы, словно я не должна проявлять любопытство? Я знаю, что принц предпочитает обходить эту тему, он лишь говорит, что мой отец был героем и храбро сражался. Я хочу знать, как он умер… как был ранен. Я хочу… мне нужно знать все подробности. Ведь его тело опустили в море, и я больше никогда его не увижу, ни живым, ни мертвым. Ты знаешь, что я чувствую? Когда тебе говорят, что твой отец умер — и все?
— Я очень хорошо понимаю, что ты чувствуешь, — ответил я. — Со мной было точно так же.
— Но потом тебе рассказали?
— Мне рассказали ту ложь, которая известна всем. Но я так и не узнал, как он умер на самом деле.
— Мне жаль, — искренне посочувствовала она. Потом повернула голову и с любопытством посмотрела на меня. — А ты изменился, Сумеречный Волк. Ты… звенишь. Ты… похож на колокол, в который ударили. Как правильно сказать?
— Резонирую, — предположил я, и она кивнула.
— И я лучше тебя чувствую. Словно ты настоящий.
— Я настоящий.
— Ну, я имею в виду, здесь, рядом со мной. Я пожалел, что это не так.
— Так что ты хочешь знать? — спросил я. Она подняла подбородок.
— Все. Совсем все. Он был моим отцом.
— Да, был, — пришлось согласиться мне. Я собрался с духом. Пора. Но тут мне в голову пришла новая мысль, и я спросил: — А где ты сейчас находишься? Где окажешься, когда проснешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255