Виктор проиграл последние деньги и еще
остался им должен. Не то, чтобы очень уж много, но вполне достаточно для
получения власти над человеком, когда в страхе перед грядущим должник
соглашается на что угодно.
Слово "мафия" вертелось в голове все назойливее, вытесняя гипотезу о
мультитрансплантации и ее черных хирургах.
Но если так, если он должник, то в каком качестве его поместили
сюда?.. Место это напоминало больницу весьма отдаленно. Не походило оно и
на казематы, где порой месяцами отбывают срок похищенные заложники.
Разгуливая по просторным коридорам, Виктор все более запутывался в своих
невеселых предположениях. И когда вечером за ним пришел высокого роста
санитар, он ощутил смутное облегчение.
- Вас ожидает Дик Рупперт, - пояснил санитар. Имя это Виктору ни о
чем не говорило, тем не менее он покорно проследовал за гигантом,
обряженным в белое.
- Забудь о казино, парень! Мы не мелкая шушера, мы - вполне законное
предприятие и работаем в тесном контакте с полицией. - Дик Рупперт стоял у
окна, отчего Виктор не мог толком его рассмотреть. Впрочем, и тот темный
силуэт, который он созерцал, выглядел довольно внушительно. Рыхлая громада
под метр девяносто пять с массивными плечами и ястребиным профилем. Голос
был под стать фигуре. Рупперт говорил, совершенно не напрягаясь, но голос
его царствовал в кабинете, заполняя пространство до последнего кубического
сантиметра. Временами в низкой раскатистой хрипотце слышался неприятный
металлический лязг, и лязг этот выдавал небрежение к произносимому.
Появлялось ощущение, что Рупперт снисходит до собеседника, втолковывая
банальные вещи на банальном, привычном человечеству языке. О подобных
голосах и подобных интонациях, вероятно, мечтают втайне мастера пыточных
дел, дипломаты и юные командиры взводов. В сущности Рупперт и был
командиром. Во всяком случае, замашки его вполне подходили под ранжир
командирских. В мирной жизни таких субъектов называют "босс" или
как-нибудь в том же духе. Беседуя с Виктором, хозяин кабинета все так же
стоял у окна, время от времени прихлебывая из бутылки, прячущейся на
добрых три четверти в огромной руке. Виктор видел лишь темно-коричневое
донце и увенчанное колечком пены горлышко.
- Тогда что вам от меня нужно? - он постарался, чтобы голос прозвучал
достаточно твердо. И все равно сравнение оказалось явно не в его пользу.
"Блеяние овечки и рык тигра", - со злостью определил он про себя. Словно
компенсируя акустический недостаток, Виктор более вольготно развалился в
кресле. Манера Рупперта вести разговор, не отходя от окна, начинала его
всерьез раздражать. Почему-то вспомнились фильмы, где следователи
допрашивали арестованных, наведя на них слепящий электрический свет.
Рупперт к электричеству не прибегал, но и заоконным мутнеющим сиянием не
брезговал.
- Я уже сказал: мы работаем на закон. Фактически мы - та же полиция,
но... - Рупперт поставил опустевшую бутылку на подоконник и скрестил на
груди руки. - Дело в том, парень, что поле нашей деятельности более
специфично. Если полицию можно определить как симбиоз закона и пули, то мы
сочетаем несколько иные ингредиенты - скажем, пулю и науку.
- Обходя закон, на который вы работаете, стороной? Так вас надо
понимать?
- Замечательно!.. Ты складно научился говорить по-английски! -
Рупперт хмыкнул, оставляя таким образом выпад Виктора без внимания. -
Честное слово! И не подумаешь, что русский.
- Так как насчет закона?
Словно осуждая его напористость, Рупперт покачал тяжелой головой.
- Ты ошибаешься, парень. О законе я выразился совершенно верно. Мы не
только с ним дружим, но, смею надеяться, в самом скором времени сумеем
превратиться в его первооснову. Хотя это не совсем то, о чем я собирался с
тобой толковать. Речь ведь идет не о нас, а о тебе. - Рупперт поерзал
обширным задом по подоконнику. - Попробую выразиться яснее: чего ты хочешь
и что ты имеешь? Давай начнем плясать от этого. Кое-что мы о тебе
разузнали, и потому могу сказать, что имеешь ты, парень, не очень сладкое
прошлое и примерно такое же безрадостное будущее. Вот почему ты уже ничего
не хочешь и сам в добровольном порядке вызвался внеочередником в ад.
Сделаю небольшое признание: мы как раз нуждались в добровольцах и
полагали, что ты нам подойдешь. Так что все случилось весьма кстати.
Думаю, подойдем тебе и мы. В самом деле! Твоя жизнь стала тебе в тягость.
Практически ты уже отказался от нее. Мы вмешались в самый последний момент
и потому на спасенную жизнь вправе предъявить энные претензии.
- Право на мою жизнь?! - Виктора даже подбросило в кресле. - Да кто
вас просил вмешиваться? Это было частным делом, касающимся одного меня!
Подумать только! Чьи-то права на мою жизнь... Надо же! Да пошли вы к
дьяволу со своими претензиями!
- Прекрасно понимаю тебя, парень, - Рупперт благодушно махнул рукой.
- Но поверь мне, я знаю и другое: жизнь - штука переменчивая. Сегодня тебе
плохо, а завтра может статься и так, что ты ужаснешься замысленному в
прошлом. И в принципе это "завтра" сейчас в твоих руках. Как ты решишь,
так и будет. Откажешься сотрудничать с нами - пожалуйста. Возвращайся в
свою каморку и ломай голову над тем, как расплачиваться с кредиторами. Или
доводи свое маленькое предприятие до конца. На этот раз тебе никто не
помешает, могу дать свое слово.
Виктору показалось, что Рупперт улыбнулся. Мавр сделал свое дело.
Подразумевалась сдача позиций и классический вопрос: "А что можете
предложить мне вы, мистер Рупперт?" Виктор упрямо сжал челюсти. Надо будет
- объяснят и без его заискивающих вопросов...
Некоторое время Рупперт в самом деле молчал. В конце концов пошевелил
крупными плечами и одобрительно заметил:
- А вы мне нравитесь, Вилли. Ей-богу, мы с вами сработаемся.
Впервые он назвал Виктора по имени и обратился к нему на "вы".
- Так вот, Вилли, взамен мы хотели бы предложить вам работу. Работу
весьма необычную, сопряженную с риском. Скажу прямо: может быть, мы даже
предлагаем вам смерть. Никто не гарантирует счастливого исхода. Все будет
зависеть от вас. Повторяю: летальной концовки я не исключаю. Но даже в
этом случае подобная гибель не будет похожа на то стыдливое мероприятие,
что затевалось в гостиничном номере с горсткой зажатых в ладони дамских
транквилизаторов. В нашем деле смерть носит по-настоящему мужской
характер. Зачастую это смерть героическая, а главное, далеко не
бессмысленная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
остался им должен. Не то, чтобы очень уж много, но вполне достаточно для
получения власти над человеком, когда в страхе перед грядущим должник
соглашается на что угодно.
Слово "мафия" вертелось в голове все назойливее, вытесняя гипотезу о
мультитрансплантации и ее черных хирургах.
Но если так, если он должник, то в каком качестве его поместили
сюда?.. Место это напоминало больницу весьма отдаленно. Не походило оно и
на казематы, где порой месяцами отбывают срок похищенные заложники.
Разгуливая по просторным коридорам, Виктор все более запутывался в своих
невеселых предположениях. И когда вечером за ним пришел высокого роста
санитар, он ощутил смутное облегчение.
- Вас ожидает Дик Рупперт, - пояснил санитар. Имя это Виктору ни о
чем не говорило, тем не менее он покорно проследовал за гигантом,
обряженным в белое.
- Забудь о казино, парень! Мы не мелкая шушера, мы - вполне законное
предприятие и работаем в тесном контакте с полицией. - Дик Рупперт стоял у
окна, отчего Виктор не мог толком его рассмотреть. Впрочем, и тот темный
силуэт, который он созерцал, выглядел довольно внушительно. Рыхлая громада
под метр девяносто пять с массивными плечами и ястребиным профилем. Голос
был под стать фигуре. Рупперт говорил, совершенно не напрягаясь, но голос
его царствовал в кабинете, заполняя пространство до последнего кубического
сантиметра. Временами в низкой раскатистой хрипотце слышался неприятный
металлический лязг, и лязг этот выдавал небрежение к произносимому.
Появлялось ощущение, что Рупперт снисходит до собеседника, втолковывая
банальные вещи на банальном, привычном человечеству языке. О подобных
голосах и подобных интонациях, вероятно, мечтают втайне мастера пыточных
дел, дипломаты и юные командиры взводов. В сущности Рупперт и был
командиром. Во всяком случае, замашки его вполне подходили под ранжир
командирских. В мирной жизни таких субъектов называют "босс" или
как-нибудь в том же духе. Беседуя с Виктором, хозяин кабинета все так же
стоял у окна, время от времени прихлебывая из бутылки, прячущейся на
добрых три четверти в огромной руке. Виктор видел лишь темно-коричневое
донце и увенчанное колечком пены горлышко.
- Тогда что вам от меня нужно? - он постарался, чтобы голос прозвучал
достаточно твердо. И все равно сравнение оказалось явно не в его пользу.
"Блеяние овечки и рык тигра", - со злостью определил он про себя. Словно
компенсируя акустический недостаток, Виктор более вольготно развалился в
кресле. Манера Рупперта вести разговор, не отходя от окна, начинала его
всерьез раздражать. Почему-то вспомнились фильмы, где следователи
допрашивали арестованных, наведя на них слепящий электрический свет.
Рупперт к электричеству не прибегал, но и заоконным мутнеющим сиянием не
брезговал.
- Я уже сказал: мы работаем на закон. Фактически мы - та же полиция,
но... - Рупперт поставил опустевшую бутылку на подоконник и скрестил на
груди руки. - Дело в том, парень, что поле нашей деятельности более
специфично. Если полицию можно определить как симбиоз закона и пули, то мы
сочетаем несколько иные ингредиенты - скажем, пулю и науку.
- Обходя закон, на который вы работаете, стороной? Так вас надо
понимать?
- Замечательно!.. Ты складно научился говорить по-английски! -
Рупперт хмыкнул, оставляя таким образом выпад Виктора без внимания. -
Честное слово! И не подумаешь, что русский.
- Так как насчет закона?
Словно осуждая его напористость, Рупперт покачал тяжелой головой.
- Ты ошибаешься, парень. О законе я выразился совершенно верно. Мы не
только с ним дружим, но, смею надеяться, в самом скором времени сумеем
превратиться в его первооснову. Хотя это не совсем то, о чем я собирался с
тобой толковать. Речь ведь идет не о нас, а о тебе. - Рупперт поерзал
обширным задом по подоконнику. - Попробую выразиться яснее: чего ты хочешь
и что ты имеешь? Давай начнем плясать от этого. Кое-что мы о тебе
разузнали, и потому могу сказать, что имеешь ты, парень, не очень сладкое
прошлое и примерно такое же безрадостное будущее. Вот почему ты уже ничего
не хочешь и сам в добровольном порядке вызвался внеочередником в ад.
Сделаю небольшое признание: мы как раз нуждались в добровольцах и
полагали, что ты нам подойдешь. Так что все случилось весьма кстати.
Думаю, подойдем тебе и мы. В самом деле! Твоя жизнь стала тебе в тягость.
Практически ты уже отказался от нее. Мы вмешались в самый последний момент
и потому на спасенную жизнь вправе предъявить энные претензии.
- Право на мою жизнь?! - Виктора даже подбросило в кресле. - Да кто
вас просил вмешиваться? Это было частным делом, касающимся одного меня!
Подумать только! Чьи-то права на мою жизнь... Надо же! Да пошли вы к
дьяволу со своими претензиями!
- Прекрасно понимаю тебя, парень, - Рупперт благодушно махнул рукой.
- Но поверь мне, я знаю и другое: жизнь - штука переменчивая. Сегодня тебе
плохо, а завтра может статься и так, что ты ужаснешься замысленному в
прошлом. И в принципе это "завтра" сейчас в твоих руках. Как ты решишь,
так и будет. Откажешься сотрудничать с нами - пожалуйста. Возвращайся в
свою каморку и ломай голову над тем, как расплачиваться с кредиторами. Или
доводи свое маленькое предприятие до конца. На этот раз тебе никто не
помешает, могу дать свое слово.
Виктору показалось, что Рупперт улыбнулся. Мавр сделал свое дело.
Подразумевалась сдача позиций и классический вопрос: "А что можете
предложить мне вы, мистер Рупперт?" Виктор упрямо сжал челюсти. Надо будет
- объяснят и без его заискивающих вопросов...
Некоторое время Рупперт в самом деле молчал. В конце концов пошевелил
крупными плечами и одобрительно заметил:
- А вы мне нравитесь, Вилли. Ей-богу, мы с вами сработаемся.
Впервые он назвал Виктора по имени и обратился к нему на "вы".
- Так вот, Вилли, взамен мы хотели бы предложить вам работу. Работу
весьма необычную, сопряженную с риском. Скажу прямо: может быть, мы даже
предлагаем вам смерть. Никто не гарантирует счастливого исхода. Все будет
зависеть от вас. Повторяю: летальной концовки я не исключаю. Но даже в
этом случае подобная гибель не будет похожа на то стыдливое мероприятие,
что затевалось в гостиничном номере с горсткой зажатых в ладони дамских
транквилизаторов. В нашем деле смерть носит по-настоящему мужской
характер. Зачастую это смерть героическая, а главное, далеко не
бессмысленная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54