Суть в том, милые дамы, что мне наплевать на то, что случилось тогда. Судя по вашему поведению, все там были хороши. Я намерен прекратить эту нелепую возню вокруг былых обид. Вы ведете себя как дети, и меня это уже начинает раздражать.
ГЛАВА 17
На следующее утро под глазами у Сефрении были темные круги, лицо потускнело, лишенное обычного оживления. Поверх белого стирикского одеяния она набросила накидку без рукавов густо-черного цвета. Спархок никогда прежде не видел, чтобы она так одевалась, и ее выбор – и одежды, и цвета – показался ему не предвещающим ничего хорошего. Она явилась к завтраку неохотно, лишь по недвусмысленному приказу Эланы, и сидела чуть поодаль от всех, окружив себя, точно крепостной стеной, своей обидой. На Вэниона она не смотрела, а от завтрака отказалась, сколько ни уговаривала ее Алиэн.
Вэнион страдал не меньше. Его отрешенное лицо заливала бледность, почти такая же, как в те времена, когда он взял на свои плечи тяжесть мечей, в глазах стояла боль.
При таких обстоятельствах завтрак прошел напряженно, и все встали из-за стола с неподдельным облегчением. Они направились прямиком в голубую гостиную и там приступили к делам.
– Остальные не столь уж важные птицы, – говорил Кааладор. – Ребал, Сабр и барон Парок – определенно деятели второго сорта. На самом деле они только используют уже имеющиеся противоречия между местным населением и тамульцами. Скарпа – это совсем другое дело. Начать с того, что Арджуна вообще край неспокойный и Скарпа использует это на полную катушку. Другим заговорщикам приходится быть поосмотрительнее, потому что эленийские королевства запада густо заселены. Там нелегко найти безлюдное местечко, а потому мятежникам приходится скрываться. А вот Юго-восточная Арджуна – почти что сплошные джунгли, так что у Скарпы там в достатке укрытий, да еще таких, которые он может оборонять. Он выдвигает, как и другие главари, кое-какие патриотические лозунги, но не в этом, похоже, его главная цель. Арджуны куда более хитроумный народ, нежели эленийские крестьяне или крепостные.
– Тебе известно что-нибудь о его прошлом? – спросил Улаф. – Откуда он родом, чем занимался до того, как заварил всю эту кашу, и тому подобное?
Кааладор кивнул:
– Это как раз узнать было нетрудно. Скарпа был хорошо известен в определенных кругах еще до того, как примкнул к заговорщикам. – Каммориец скорчил гримасу. – Жаль, что не придумаешь другого слова. «Заговорщики» звучит так мелодраматично. – Он пожал плечами. – Как бы то ни было, Скарпа – ублюдок.
– Кааладор! – одернул его Бевьер. – Здесь дамы!
– Это не непристойность, сэр Бевьер, скорее констатация факта. Скарпа – плод романа воинственно неразборчивой арджунской шлюхи и стирика-отступника. Это была странная парочка, и произвела она на свет весьма странное дитятко.
– Не слишком увлекайся этой темой, Кааладор, – зловеще проговорил Стрейджен.
– Остынь, Стрейджен. Не ты один в этом мире родился вне брачного союза. Если уж на то пошло, я и сам не уверен в том, кто был мой папаша. Незаконное происхождение не такой уж большой грех для человека с головой и талантом.
– Милорд Стрейджен чересчур чувствителен к своему происхождению, – небрежно пояснила баронесса Мелидира. – Я не раз говорила с ним об этом, но он по-прежнему ощущает некую неполноценность. Это, впрочем, не так уж плохо. Он настолько самоуверен во всем остальном, что некоторая толика неуверенности в себе не дает ему сделаться совершенно невыносимым.
Стрейджен встал и отвесил ей подчеркнуто пылкий поклон.
– Ах, да сядь же ты, Стрейджен, – сказала она.
– На чем это я остановился? – пробормотал Кааладор. – Ах да, вспомнил. Энтот, стал-быть, Скарпа народился в Арджуне, в зачуханной придорожной забегаловке, ну и, само собою, с нежных годков душеньку свою тешил всеми пакостями, какие только может измыслить ублюдок, ежели его драть некому.
– Кааладор, ради Бога!.. – выразительно вздохнул Стрейджен.
– Я просто развлекаю королеву, старина, – пожал плечами Кааладор. – Она зачахнет, если время от времени не потчевать ее этой простонародной стряпней.
– Кааладор, – прервала его Элана, – что означает «зачуханная забегаловка»?
– Дак ить, ваш-ш-величество, чего есть, того и означает. Забегаловка – энто, стал-быть, лачуга с дешевой жратвой и дрянной выпивкой, а «зачуханная» – энто, значитца, грязнущая ну до тошноты. Знавал я в детстве одного парня, дак его все так и кликали – Зачуханный. Конура его грязью заросла, что вам так и не снилось, а и сам он не больно-то за чистотой гонялся.
– Думаю, на сегодня с меня довольно этого говора, мастер Кааладор, – улыбнулась Элана. – Тем не менее, спасибо за заботу.
– Всегда рад услужить вашему величеству, – ухмыльнулся он. – Словом, Скарпа вырос в такой обстановке, что сама по себе толкает к преступлениям. Он был тем, что можно назвать одаренный любитель. Так и не примкнул ни к одному определенному ремеслу. – Кааладор скорчил гримасу. – Дилетант, что с него возьмешь? Терпеть не могу дилетантов! Как положено хорошему мальчику, он сводничал для своей достойной маменьки, а также для многочисленных сестер, которые, если верить слухам, с колыбели приобщились к этому ремеслу. Кроме того, он с умеренным успехом шарил по карманам и резал кошельки, а также был довольно ловким мошенником. В отличие от других маменькиных воздыхателей на час, стирик – папаша Скарпы – время от времени навещал сыночка, а потому Скарпа получил поверхностное стирикское образование. Однако, в конце концов, он совершил ту ошибку, какую всегда можно ожидать от любителя. Он попытался срезать кошелек у хозяина таверны, который оказался не настолько пьян, как думалось. Он схватил Скарпу за руку, и тут-то и проявилась арджунская кровь нашего ублюдка. Скарпа выхватил маленький, но очень острый ножичек и выпустил бедолаге кишки прямо на пол таверны. Какой-то зануда озаботился известить полицию, и Скарпе пришлось спешно покинуть родной дом.
– Мудрое решение, – пробормотал Телэн. – Он в молодости учился хоть какому-нибудь ремеслу?
– Нет. Похоже, он до всего дошел сам.
– Способный юноша. Кааладор согласно кивнул.
– Попади он в руки хорошим учителям, из него бы вышел отменный вор. Удрав из дома, он, похоже, бежал без передышки еще года два. Ему было двенадцать, когда он убил этого человека, а годам к четырнадцати он объявился в бродячем цирке. Он выступал там в качестве мага – обычное ярмарочное мошенничество, хотя время от времени он применял кое-какие стирикские заклинания и творил настоящую магию. Он отрастил бороду – что редкость среди тамульцев, поскольку у тамульских мужчин усы и борода растут плохо. У стириков, если задуматься, тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
ГЛАВА 17
На следующее утро под глазами у Сефрении были темные круги, лицо потускнело, лишенное обычного оживления. Поверх белого стирикского одеяния она набросила накидку без рукавов густо-черного цвета. Спархок никогда прежде не видел, чтобы она так одевалась, и ее выбор – и одежды, и цвета – показался ему не предвещающим ничего хорошего. Она явилась к завтраку неохотно, лишь по недвусмысленному приказу Эланы, и сидела чуть поодаль от всех, окружив себя, точно крепостной стеной, своей обидой. На Вэниона она не смотрела, а от завтрака отказалась, сколько ни уговаривала ее Алиэн.
Вэнион страдал не меньше. Его отрешенное лицо заливала бледность, почти такая же, как в те времена, когда он взял на свои плечи тяжесть мечей, в глазах стояла боль.
При таких обстоятельствах завтрак прошел напряженно, и все встали из-за стола с неподдельным облегчением. Они направились прямиком в голубую гостиную и там приступили к делам.
– Остальные не столь уж важные птицы, – говорил Кааладор. – Ребал, Сабр и барон Парок – определенно деятели второго сорта. На самом деле они только используют уже имеющиеся противоречия между местным населением и тамульцами. Скарпа – это совсем другое дело. Начать с того, что Арджуна вообще край неспокойный и Скарпа использует это на полную катушку. Другим заговорщикам приходится быть поосмотрительнее, потому что эленийские королевства запада густо заселены. Там нелегко найти безлюдное местечко, а потому мятежникам приходится скрываться. А вот Юго-восточная Арджуна – почти что сплошные джунгли, так что у Скарпы там в достатке укрытий, да еще таких, которые он может оборонять. Он выдвигает, как и другие главари, кое-какие патриотические лозунги, но не в этом, похоже, его главная цель. Арджуны куда более хитроумный народ, нежели эленийские крестьяне или крепостные.
– Тебе известно что-нибудь о его прошлом? – спросил Улаф. – Откуда он родом, чем занимался до того, как заварил всю эту кашу, и тому подобное?
Кааладор кивнул:
– Это как раз узнать было нетрудно. Скарпа был хорошо известен в определенных кругах еще до того, как примкнул к заговорщикам. – Каммориец скорчил гримасу. – Жаль, что не придумаешь другого слова. «Заговорщики» звучит так мелодраматично. – Он пожал плечами. – Как бы то ни было, Скарпа – ублюдок.
– Кааладор! – одернул его Бевьер. – Здесь дамы!
– Это не непристойность, сэр Бевьер, скорее констатация факта. Скарпа – плод романа воинственно неразборчивой арджунской шлюхи и стирика-отступника. Это была странная парочка, и произвела она на свет весьма странное дитятко.
– Не слишком увлекайся этой темой, Кааладор, – зловеще проговорил Стрейджен.
– Остынь, Стрейджен. Не ты один в этом мире родился вне брачного союза. Если уж на то пошло, я и сам не уверен в том, кто был мой папаша. Незаконное происхождение не такой уж большой грех для человека с головой и талантом.
– Милорд Стрейджен чересчур чувствителен к своему происхождению, – небрежно пояснила баронесса Мелидира. – Я не раз говорила с ним об этом, но он по-прежнему ощущает некую неполноценность. Это, впрочем, не так уж плохо. Он настолько самоуверен во всем остальном, что некоторая толика неуверенности в себе не дает ему сделаться совершенно невыносимым.
Стрейджен встал и отвесил ей подчеркнуто пылкий поклон.
– Ах, да сядь же ты, Стрейджен, – сказала она.
– На чем это я остановился? – пробормотал Кааладор. – Ах да, вспомнил. Энтот, стал-быть, Скарпа народился в Арджуне, в зачуханной придорожной забегаловке, ну и, само собою, с нежных годков душеньку свою тешил всеми пакостями, какие только может измыслить ублюдок, ежели его драть некому.
– Кааладор, ради Бога!.. – выразительно вздохнул Стрейджен.
– Я просто развлекаю королеву, старина, – пожал плечами Кааладор. – Она зачахнет, если время от времени не потчевать ее этой простонародной стряпней.
– Кааладор, – прервала его Элана, – что означает «зачуханная забегаловка»?
– Дак ить, ваш-ш-величество, чего есть, того и означает. Забегаловка – энто, стал-быть, лачуга с дешевой жратвой и дрянной выпивкой, а «зачуханная» – энто, значитца, грязнущая ну до тошноты. Знавал я в детстве одного парня, дак его все так и кликали – Зачуханный. Конура его грязью заросла, что вам так и не снилось, а и сам он не больно-то за чистотой гонялся.
– Думаю, на сегодня с меня довольно этого говора, мастер Кааладор, – улыбнулась Элана. – Тем не менее, спасибо за заботу.
– Всегда рад услужить вашему величеству, – ухмыльнулся он. – Словом, Скарпа вырос в такой обстановке, что сама по себе толкает к преступлениям. Он был тем, что можно назвать одаренный любитель. Так и не примкнул ни к одному определенному ремеслу. – Кааладор скорчил гримасу. – Дилетант, что с него возьмешь? Терпеть не могу дилетантов! Как положено хорошему мальчику, он сводничал для своей достойной маменьки, а также для многочисленных сестер, которые, если верить слухам, с колыбели приобщились к этому ремеслу. Кроме того, он с умеренным успехом шарил по карманам и резал кошельки, а также был довольно ловким мошенником. В отличие от других маменькиных воздыхателей на час, стирик – папаша Скарпы – время от времени навещал сыночка, а потому Скарпа получил поверхностное стирикское образование. Однако, в конце концов, он совершил ту ошибку, какую всегда можно ожидать от любителя. Он попытался срезать кошелек у хозяина таверны, который оказался не настолько пьян, как думалось. Он схватил Скарпу за руку, и тут-то и проявилась арджунская кровь нашего ублюдка. Скарпа выхватил маленький, но очень острый ножичек и выпустил бедолаге кишки прямо на пол таверны. Какой-то зануда озаботился известить полицию, и Скарпе пришлось спешно покинуть родной дом.
– Мудрое решение, – пробормотал Телэн. – Он в молодости учился хоть какому-нибудь ремеслу?
– Нет. Похоже, он до всего дошел сам.
– Способный юноша. Кааладор согласно кивнул.
– Попади он в руки хорошим учителям, из него бы вышел отменный вор. Удрав из дома, он, похоже, бежал без передышки еще года два. Ему было двенадцать, когда он убил этого человека, а годам к четырнадцати он объявился в бродячем цирке. Он выступал там в качестве мага – обычное ярмарочное мошенничество, хотя время от времени он применял кое-какие стирикские заклинания и творил настоящую магию. Он отрастил бороду – что редкость среди тамульцев, поскольку у тамульских мужчин усы и борода растут плохо. У стириков, если задуматься, тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144