Вианна смолкла и нырнула в полумрак маленькой комнатки, их хогана и опочивальни. Дженнак остановился на пороге, вдыхая жаркий полуденный воздух. Пот стекал по его вискам, кожа под толстым нагрудником чесалась, и сейчас он мечтал лишь об одном – окунуться в прохладные речные воды. Вместе с Вианной… Но пока тасситы не уберутся в степь, об этом не стоило и думать.
Подошел Грхаб, поигрывая тяжелым посохом. Его широкоскулое лицо казалось высеченным из темного базальта, на панцире сверкали серебром металлические накладки; шипастые наплечники, шлем с головой разинувшего клюв сокола, боевые браслеты и широкий пояс из стальных пластин делали сеннамита подобным Хардару, рогатому и клыкастому демону войны. В мальчишеские годы Дженнак выслушал немало историй об этом древнем чудище Сеннама, которого боги – все Шестеро! – не смогли ни повергнуть в прах, ни даже потеснить; воины Народа Башен все еще поклонялись Хардару.
– Тебе лучше надеть панцирь, балам, – толстый ноготь Грхаба царапнул кожаный доспех. – Эта тряпка не остановит даже тасситской стрелы. А если уж приложат из арбалета…
– Откуда у степняков арбалет? – Джиннак с недоумением уставился на своего телохранителя.
– А я не про них говорю. – Оглянувшись, Грхаб стащил шлем и поскреб в затылке. – Видел, балам, как этот таркол-кентиога вылупился на тебя? На тебя и твою женщину? Не в первый раз… я еще на корабле замечал.
– Даже койот может глядеть на луну, – сказал Дженнак.
– Но не лязгать при этом зубами!
– Рот у него был закрыт, наставник.
– Не строй из себя недоумка, балам! Ты понял, о чем я говорю. – Утопив конец посоха в огромном кулаке, Грхаб оперся на него подбородком. – Клянусь печенкой Хардара, не нравится мне этот Орри! Если ты не против, я его… – Грхаб притопнул ногой, словно давил назойливого песчаного краба.
– Хочешь, чтобы я велел убить своего таркола? – Дженнак приподнял бровь. – За что? За то, что он косо посмотрел на меня? Или взглянул на красивую девушку?
– Ну, твой это таркол или не твой, о том никому не ведомо, – буркнул Грхаб. – И глядел он не просто так, а оскалив зубы… да, оскалив зубы, хоть пасть у него была закрыта! За этакие взгляды у нас в Сеннаме… – Железный посох Грхаба вонзился в землю на целых две ладони. – Вы, одиссарцы, мягкий народ, не любите убивать, – добавил он со вздохом. – Даже пленных отпускаете из милости, а на арене вместо них дерутся поганые птицы. Может, я все-таки придавлю этого кентиога? А, балам?
– Не надо, – Дженнак коснулся могучей груди великана, закованной в доспех. – Не надо, учитель. Лучше я тоже буду париться в панцире и железе.
Грхаб сокрушенно покрутил головой:
– И ты мягок, балам… слишком мягок… Ты будешь долго жить, так что запомни хорошенько: жизнью правит клинок. И кто первым воткнул его, тот и прав.
– Я запомню, – тихо промолвил Дженнак. – Но сейчас я лучше надену панцирь.
Он лежал в темноте, вытянувшись, плотно сомкнув веки; занавес Великой Пустоты простирался перед ним, плотный, тяжелый и непроницаемый, точно каменная стена. Он не мог нырнуть, не мог прорваться сквозь него, не мог вызвать второе зрение; как всегда, требовался какой-то внешний импульс, какие-то звуки, запахи, напряжение души и тела. Как лязг клинков, когда он сражался с Эйчидом на песчаном берегу, как барабанный бой, под грохот коего ему привиделись Фарасса и Виа… Фарасса в уборе наследника из белых соколиных перьев, и Виа с каплей крови на губах…
Может быть, подумал Дженнак, если он уснет, то щелка в грядущее приоткроется? И он узнает, что случится с ним, с Вианной, с его бойцами и с этой маленькой крепостью на краю безбрежной степи? Увидит Фирату через день или два… или через двадцать дней… Какой? Лежащей в развалинах? Сожженной? Или торжествующей победу?

* * *
Дыхание его сделалось глубоким и размеренным, кожа перестала ощущать холод и жар, мышцы расслабились. Уснуть… уснуть и увидеть…
Он знал, что надежда на это невелика; он еще не умел вызывать по собственной воле то, что хотелось. Видения приходили и уходили, подобные журавлям, что сегодня летят к озеру, а завтра – к реке; иногда они были страшными, иногда – таинственными, но очень редко в них удавалось усмотреть какой-то смысл. Да и тот был темен либо слишком очевиден. Взять хотя бы Фарассу, лениво размышлял Дженнак, уплывая в сон. Фарасса полон мечтами о власти – вот потому и привиделся в белых перьях… возможно, Фарасса злоумышляет против него… наверняка злоумышляет… И что же? Разве второе зрение способно раскрыть его планы? Где и когда он нанесет удар? И какой? Может быть, о том известно Мейтассе, но посылаемые им видения так смутны!.. Лицо Фарассы, костер на площади, и эти корабли с огромными белыми парусами… корабли… корабли…
Загрохотал барабан. Очнувшись, Дженнак вскочил, пытаясь нашарить в темноте клинки и доспехи. Не стоило тушить свечу, но так попросила Вианна. Дома, в уютном дворцовом хогане, она никогда не стеснялась, однако здесь, в окружении семи сотен мужчин, сгрудившихся на крошечном клочке земли…
Барабан продолжал греметь – не мерным рокотом сигнальных кодов, а оглушительным гулом набата. Дженнак натянул кожаную безрукавку и сапоги, защелкнул боевые браслеты, опоясался двумя клинками. Руки совершали привычные движения, голова была ясной, словно он проспал не меньше шести колец; остывший за ночь доспех холодил кожу. Ему попался шлем – легкий, со стальными прокладками. Дженнак отшвырнул его в сторону, затем пальцы коснулись гладкого металла, и раскрытый соколиный клюв двумя иголками впился в ладонь. Ну, если не панцирь, так шлем будет надежным… Дженнак водрузил его на голову и торопливо затянул ремень под подбородком.
В темноте тихо шевелилась Вианна – видно, тоже искала одежду. Он повернулся к ней и сказал:
– Разыщи свечу, чакчан, зажги и сиди здесь. Грхаб пойдет со мной, но тебя будут охранять.
– На нас напали? – К облегчению Дженнака, голос девушки звучал спокойно.
– Да. Оденься, но не выходи, можешь попасть под стрелу. А здесь даже огонь не достанет. На крыше – земля и трава, бревна в стенах, что бочки…
– Иди, мой повелитель, иди. Я останусь здесь, как ты велел.
Дженнак выскочил наружу, едва не налетев на Грхаба; за его спиной раздались удары и взметнулся фонтанчик искр – Вианна нашла-таки огниво. Мимо с тяжелым топотом бежали солдаты. Он схватил первого попавшегося за плечо; воин был высок, почти с него ростом. Ротодайна. мелькнула мысль. Ну, это и к лучшему; пусть стережет дочь своего бывшего вождя.
– Возьми еще двоих, балам. Будете охранять мою женщину. Она вон там, – Дженнак кивнул в сторону огонька, мелькавшего в только что покинутом хогане. – Наружу ее не выпускайте!
– Как прикажешь, светлый господин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136