Возле ближнего озерца воздух стал желтоватым, помутнел, наполнился сполохами. Над землей повис туманный шар, из каких в обучалке выходили игроки…
Леха шагнул за валун, невольно прикидывая, как лучше будет атаковать…
Но туманный шар развалился, истаивая, а никакого игрока там не было.
От удивления Леха даже перестал прятаться и выпрямился.
Вместо игрока из тумана вывалился сатир. Рухнул на четвереньки, быстро огляделся. Потом, уже неспешно, поднялся и стал отряхиваться. Еще раз осмотрелся.
Заметил каштанового кабана – Клыком его звать, кажется? Тот уже добежал до металлических джунглей, но его широкая спина еще мелькала между зеркальными переплетениями. Задержался на нем взглядом. Нехорошим таким взглядом…
И потопал к Лехе.
– Это кто был? – сразу набросился он на Леху, как боевой петух. – Три поросенка, главный с кольцом в носу? Да?!
– Да… – Леха малость опешил. Он вообще не ожидал увидеть здесь сатира. А уж такой напор… – А что?
– Говорил с ними?!
Сатир умудрился нависнуть над Лехой, хотя и был всего метр с кепкой.
– Ну да…
– А за что попал, спрашивали?
– Ну спрашивали.
– А ты?!
– Что я?
– Сказал? – Сатир сгреб Леху за складки шкуры на шее, словно за ворот рубашки. – Сказал?!
– Ну сказал…
– Честно? Как все было?
– Правду и сказал. А что такого-то? Обычная авария, ничего особо крамольного… Да в чем дело-то?!
Леха тряхнул головой, сбрасывая ручонки сатира. После двухметровых кабанов он уже никакого уважения не внушал – так, мелкий шибздик.
– Кретин! – рявкнул сатир. – И что, все-все им рассказал?
Леха с трудом сдержался, чтобы не приложить этого мелкого приставучку с языком без костей.
– Ну сказал! И что дальше?!
– Что дальше… – передразнил сатир. – На минуту одного оставил – и вот, посмотрите на него! Уже вляпался! Саллага рогатая…
– Да в чем дело-то?!
– В чем дело, в чем дело… А в том, что думать надо! А-а, – сатир махнул рукой, – теперь-то что, поздно уже. Молись своему парнокопытному богу, чтобы пронесло…
Леха тихо зарычал. Вот зараза! То пугает, то партизанку на допросе строит! Леха шагнул к этому шибздику, навис над ним.
– Ну рассказал я им, за что попал, и что? Что ужасного-то? Я же ничего такого не сделал, простая авария!
– Да не в тебе дело, придурок! В них дело, понимаешь?!
– А что с ними такое? – нахмурился Леха. Пожал плечами: – Ну да, двое полные психи. Но они же так, на подхвате. А держит масть у них нормальный мужик вроде.
– Психи? И нормальный мужик?… – Сатир криво ухмыльнулся.
– Ну, справедливый… – Леха никак не мог подобрать нужное слово. – Надежный.
– Ох, салажка ты тупенькая… – Сатир душераздирающе вздохнул, почти до стона. Покачал головой. – Менты, когда им кого-то нужно расколоть, да чтобы быстро и с гарантией, что они делают, а? Правильно. Играют в доброго следователя и в злого. А урки, думаешь, тупее ментов?
Сатир помолчал, давая Лехе переварить.
– Что молчишь, рогатое? Что, самому-то никак не додуматься, что и менты и урки – одна народность?! Все различие только в форме да в том, что в урки попадают те, кто понахрапистее, посмелее и посообразительнее! Которым нужно все и сразу! Они лучше любых ментов знают, как вышибать инфу из упрямых баранов вроде тебя! Вот и играют в психа-отморозка и справедливого дядечку, у которого все типа по понятиям! Что, это так трудно сообразить, рогатое?!
Леха невольно попятился от такого напора.
Ну уж прям и играют. Прямо труппа Большого театра, а не случайные психи-отморозки. Хотя…
Леха нахмурился, вспоминая. Тот мелкий альбинос, он и в самом деле какой-то…
Да нет, нет! Леха мотнул головой, отгоняя дурацкие мысли. Так и до паранойи недалеко!
– Да ладно тебе! Какие из них актеры? Самые обычные отморозки. Натуральные…
Бум! – по долине прокатился гулкий удар.
Леха невольно покосился на озера, на клубящиеся над ними тяжелые тучи. Но это был не гром.
А сатир сразу развернулся к зеркальным джунглям.
Где-то далеко – и кажется, да, где-то за этим скопищем странных железяк – простучала короткая очередь, еще раз. И тут гулкие удары повалились один за другим – бум, бум, бум, бум…
И затихло.
Леха и сатир стояли, уставившись на железный лес, ждали. Но ударов больше не было. Очередей тоже не слышно.
– Психи, говоришь? – пробурчал сатир. – Ну-ну…
– Это что? – спросил Леха, невольно понижая голос и все косясь на зеркальную чащу.
– Да твои поросята своих собирателей замочили. Что-то быстро они с ними разделались для откровенных психов, нет? – Сатир почесал ухо, потер кольцо. – Видать, хорошо спелись твои поросята. Поди, все по ролям делают, не только тебя. Прям Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф… Тьфу! – с чувством сплюнул сатир.
– Подожди… Какие еще «собиратели»?
– Да самые обычные собиратели, мать их поблядушку! Старатели! Манчкины! Тимуровцы! Называй, как хочешь! – Сатир замолчал, глядя на Леху. – Ах да, ты же совсем дикий, ни хрена не соображаешь… О господи! Вот ведь наказание…
Леха молчал и терпеливо ждал, пока словесный поток войдет в русло и сатира вынесет на что-то осмысленное. Уже начал привыкать к этому словоблудию.
– Лес видишь? – кивнул сатир на железные раскоряки, режущие глаз тысячами солнечных осколков.
– Лес?… Это какие-то мачты электропередачи…
– Обычные блиндажные дубы, – пожал плечами сатир.
– Блиндажные?… Дубы?…
– Блиндажные! Дубы! – рассвирепел сатир. – Что, совсем русский язык не понимаешь? Каждое слово будешь по сто раз переспрашивать, рогатое?!
Леха еще раз всмотрелся в странное нагромождение. На самых верхних сверкающих «ветвях» висели какие-то мелкие черные штуки, похожие на обгорелые лохмотья…
– А черное тряпье на ветках? – спросил Леха.
– Это не тряпье, это листья.
– Черные?
– Да, черные! Или ты думал, на стальных ветвях тебе будут зеленые расти, с хлорофиллом?! – рявкнул сатир. – А черные, чтобы на солнце раскалялись. Чтобы шел термоэффект между ними и холодными корнями. Там, внутри ствола, типа проводов, что ли… Все просчитано, короче. Хоть сейчас в реал перетаскивай. Наши программеры, они такие. Им только дай волю и нормальную зарплату, а потом отойди и не мешай. Они каждому комару присобачат по нейронной сети, чтобы летал реалистично…
– А почему блиндажные-то? – хмуро спросил Леха.
– Ну как… Не видишь, что ли? Стволы – как трубы. На куски режешь, и сразу настил для блиндажа можно делать. Или дома складывать. Или частокол ставить. Ну а вместо желудей там…
– Стоп! – сказал Леха.
Сатир может болтать без умолку сколько угодно, только все, о чем он болтает, совершенно не важно.
А важно – как отсюда выбраться.
Леха шагнул к сатиру, зажав его между валунами, и начал допрос.
Это Кремневая долина. В седьмой зоне «Генодрома».
Вообще седьмая зона – это огромная территория, двести на двести игровых верст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124