В последней фразе прозвучал гнев достаточно сильный, чтобы пройтись по моей коже, как мехом. В нормальной ситуации я бы разозлилась, но сегодня...
– Я прошу прощения. Вы правы, я не понимаю. Я думала, что вам на Роберта не плевать лишь в той степени, в которой он усиливает вашу власть.
– Тогда вы меня совсем не понимаете, ma petite. Он больше столетия был моим компаньоном. После ста лет я бы даже о гибели врага горевал. Роберт не был мне другом, но он был из моих. Мне его было награждать, мне его было наказывать, мне его было защищать. Я его не защитил.
Он поглядел на меня чужими синими глазами.
– Я благодарен вам за то, что вы не бросили Монику. Последнее, что я могу сделать для Роберта, – чтобы его жена и ребенок ни в чем не нуждались.
Он внезапно встал одним плавным движением.
– Пойдемте, ma petite, я вам покажу нашу комнату.
Слово “нашу” мне не понравилось, но спорить я не стала. Этот новый, улучшенный, эмоциональный Жан-Клод сбивал меня с толку.
– А кто эти двое на картине?
Он кинул взгляд на полотно:
– Джулианна и Ашер. Она была его человеком-слугой. Мы втроем почти двадцать лет вместе путешествовали.
Хорошо. Теперь он мне не станет навешивать лапшу, что эта одежда – маскарадный костюм.
– Вы слишком молоды, чтобы быть мушкетером.
Он посмотрел на меня с тщательно спокойным лицом, ничего не выдающим.
– Что вы хотите сказать, ma petite?
– Не надо, не пытайтесь. Одежда семнадцатого века, примерно тех времен, что “Три мушкетера” Дюма. Когда мы познакомились, вы мне сказали, что вам двести десять лет. Потом я выяснила, что вы солгали и на самом деле вам ближе к тремстам.
– Если бы Николаос узнала мой истинный возраст, она могла бы просто убить меня, ma petite.
– Да, прежняя Принцесса города была дикой стервой. Но ее больше нет, зачем же лгать дальше?
– То есть зачем лгать вам, вы хотите спросить?
Я кивнула:
– Да, именно это я и хочу спросить.
Он улыбнулся:
– Вы – некромант, ma petite. Я бы сказал, что вы можете определить мой возраст без моей помощи.
Я попыталась прочесть выражение его лица – и не смогла.
– Вас всегда было трудно понимать, и вы это знаете.
– Что ж, я рад, что в каком-то смысле вас интригую.
Я оставила это без ответа. Он сам знал, насколько меня интригует, но впервые за долгое время это меня обеспокоило. Назвать возраст вампира – это один из моих талантов – не наука, это точно, но вещь, которую я умею. Никогда я настолько не ошибалась.
– На сто лет старше – ну и ну!
– Вы уверены, что только на сто?
Я уставилась на него, ощущая, как его сила плещет о мою кожу, омывает, захлестывает.
– Вполне уверена.
Он улыбнулся:
– Не надо так хмуриться, ma petite. Умение скрывать возраст – одна из моих способностей. Я притворялся на сто лет старше, когда мы дружили с Ашером. Это давало нам свободу странствовать в землях других Мастеров.
– И что вас заставило перестать преувеличивать возраст?
– Ашеру нужна была помощь, а я оказался недостаточно Мастером, чтобы ее оказать. – Он поглядел на портрет. – Я... мне пришлось унизиться, чтобы добыть для него помощь.
– А что случилось?
– У церкви была теория, что вампиров можно вылечить священными предметами. Ашера связали ими и серебряными цепями. На него капали святую воду – медленно, по капле, – стараясь спасти его душу.
Я глядела в это красивое, улыбающееся лицо и вспоминала. Я была укушена Мастером вампиров, и рану чистили святой водой. Это было словно кожу жгли раскаленным тавром, будто вся кровь в теле превратилась в кипящее масло. Я блевала, вопила и считала себя очень сильной, что вообще не потеряла сознание. Это был один укус и один день. Если на тебя капают кислотой, пока не умрешь, – этот способ смерти входит в пятерку самых нежелательных.
– А что стало с девушкой, с Джулианной?
– Ее сожгли как ведьму.
– А где же вы были?
– Я плыл на пароходе, хотел навестить мать. Она умирала. Я уже возвращался, когда услышал зов Ашера. Успеть вовремя я не мог. Клянусь всем святым и грешным, я пытался. Ашера я спас, но он меня никогда не простил.
– Он не мертв? – спросила я.
– Нет.
– Он сильно пострадал?
– Пока я не видел Сабина, я думал, что у Ашера самые жуткие раны, какие только может пережить вампир.
– А зачем вы повесили картину, если она так тревожит вас воспоминаниями?
Он вздохнул, посмотрел на меня.
– Ашер прислал мне ее в подарок, когда я стал Принцем города. Мы были компанией, почти семьей. С Ашером мы были друзьями, оба Мастера, оба почти одной силы, оба влюблены в Джулианну. Она была преданна Ашеру, но я тоже пользовался ее благосклонностью.
– Имеется в виду menage a trois?
Он кивнул.
– И Ашер не затаил злобу?
– О нет, он ее не таит. Если бы позволил совет, он бы явился сюда вместе с этой картиной и со своей местью.
– Убивать вас?
Жан-Клод улыбнулся:
– Ашер всегда тонко чувствовал иронию, ma petite. Он просил у совета вашей жизни, а не моей.
У меня глаза полезли на лоб:
– Что я ему сделала?
– Я убил его слугу, он убивает моего. Справедливость.
Я пялилась в это красивое лицо. Потом спросила:
– Совет отказал?
– Разумеется.
– А много у вас еще врагов?
Жан-Клод слабо улыбнулся:
– Много ma petite, но в городе сейчас ни одного из них нет.
Я смотрела на улыбающиеся лица на картине и не знала, как сформулировать, но все равно сказала:
– Вы здесь так молоды.
– Физически я тот же, ma petite.
Я покачала головой:
– Может быть, “молоды” – неточное слово. Может быть, наивны.
Он улыбнулся:
– Когда писалась эта картина, ma petite, этим словом меня уже тоже трудно было бы назвать.
– Ладно, понимайте как хотите.
Я посмотрела на него, изучая черты лица. Он был красив, но было у него в глазах нечто, чего не было на картине, какая-то глубина скорби – или ужаса. Что-то, для чего у меня нет слова, но все равно оно было. Пусть у вампиров не образуются морщины, но прожить пару столетий – это оставляет след. Пусть это даже будет тень в глазах, резкость в углах рта.
Я повернулась к Джейсону, все еще валявшемуся в кресле.
– Он часто дает уроки истории?
– Только тебе, – ответил Джейсон.
– А ты никогда не спрашиваешь?
– Я – домашний волк, вроде собаки. Ты же не станешь отвечать на собакины вопросы?
– И тебе это безразлично?
Джейсон улыбнулся:
– Что мне за дело до картины? Женщина эта умерла, так что секса у меня с ней не будет. Так какая мне разница?
Я ощутила, как Жан-Клод пронесся мимо меня, но не могла проследить глазами. Рука его мелькнула размытой полосой. Кресло загремело на пол, вывалив Джейсона. У него изо рта текла кровь.
– Никогда о ней так не говори.
Джейсон поднес ко рту тыльную сторону ладони и отнял, окрашенную кровью.
– Как прикажете.
Он стал слизывать кровь с руки длинными движениями языка.
Я переводила взгляд с одного на другого.
– Вы оба психи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105