— Мистера Маккенну будет ждать банкротство. Он должен на полтора миллиарда больше, чем может отдать.
— Полагаю, он совсем этого не хочет, — заметил Пеллэм.
Бейли повернулся к Кларку:
— Ты не нашел в кабинете Маккенны документы о правах на подземное строительство под сгоревшим зданием?
— Нет, ничего. Однако Маккенна держит все свои карты закрытыми. Его партнеры всегда жалуются на то, что он ни во что их не посвящает.
Бейли поморщился.
— Все так сложно, да? Ну хорошо, Ньютон, можешь возвращаться на свои соляные копи.
Кларк замялся, уставившись на пыльный, истертый пол.
— В чем дело? — спросил у него Пеллэм.
Однако когда Кларк наконец заговорил, он обратился к Бейли.
— Мистер Маккенна обращается с людьми очень плохо. Постоянно на всех кричит, увольняет тех, кто делает что-то не совсем так, как он сказал, даже если впоследствии выясняется, что он был неправ. У него часто бывают вспышки гнева. Он никому ничего не прощает. — В конце концов его взгляд на мгновение остановился на Пеллэма. — Я только хочу вас предупредить… будьте очень осторожны. Мистер Маккенна — человек мстительный. И беспощадный к врагам.
Эти слова, облаченные в форму предостережения, на самом деле означали кое-что другое: «забудьте человека по имени Ньютон Кларк».
Встав, Кларк поспешно вышел из конторы, бесшумно ступая тупоносыми ботинками на платформе по линолеуму.
— Итак, у нас появился мотив, — сказал Пеллэм.
— Алчность. Самый древний и самый надежный из всех мотивов. Один из лучших.
Бейли снова наполнил стакан. Подняв шторы, он взглянул на строительство напротив.
— Нам необходимо выяснить, получил ли Маккенна права на строительство под участком земли, на котором стоял дом Этти, — сказал Пеллэм. — На этот вопрос вам сможет ответить глава фонда. Отец… как там его зовут. Да, кстати, а он вам перезвонил?
— Нет.
— Попробуйте связаться с ним еще раз.
Но Бейли покачал головой.
— Не думаю, что ему можно верить. Впрочем, я смогу все выяснить и без него.
— Через Клегга? — спросил Пеллэм, вспоминая тощего знатока лошадей, вооруженного сумками с бутылками виски.
— Нет, — задумчиво произнес Бейли. — Этим я займусь лично. Предлагаю встретиться здесь же, скажем, в восемь вечера. Как вы на это смотрите?
— Договорились.
Подняв взгляд, Бейли обнаружил, что Пеллэм пристально смотрит на него.
— Вам показалось, я вел себя с ним чересчур резко? Я имею в виду Ньютона?
Пеллэм пожал плечами.
— Мне наконец удалось раскрыть вашу тайну, Луис. Понять, как вы смазываете шестеренки.
— И как же?
— Вы взращиваете долги.
Хлебнув вина, адвокат усмехнулся и кивнул.
— Я давным-давно постиг всю силу долгов. Что делает человека таким могущественным — президента, монарха, главу крупного концерна? То, что люди ему обязаны — своей жизнью, работой, свободой. Вот в чем главный секрет. Тот, кто умеет доить долги, способен дольше кого бы то ни было удерживать власть.
Кубики льда, плававшие на поверхности лимонно-желтого вина, глухо застучали друг о друга.
— А чем вам обязан Кларк?
— Ньютон? О, на все про все около тридцати тысяч долларов. В свое время он был брокером. Несколько лет назад предложил мне вложить деньги кое в какую недвижимость, и я вбухал туда почти все свои сбережения. Вскоре выяснилось, что это было чистой воды мошенничество. Делом занялась федеральная прокуратура, а я лишился своих денег.
— И вот каким образом Кларк с вами расплачивается?
— Лично я считаю, что информация является очень ликвидными акциями. К несчастью Кларка, далеко не все остальные его кредиторы разделяют это мнение.
— И долго ему еще с вами расплачиваться?
Бейли рассмеялся.
— О, полагаю, Ньютон уже заплатил все сполна. Давным-давно. Но, разумеется, сам он в это не верит. И никогда не поверит. Вот что самое замечательное в долгах. Даже после того, как ты с ними полностью рассчитаешься, они все равно никогда тебя не оставят.
Никто не обратил внимания на молодого рабочего, вкатившего по пандусу в дом пятидесятипятигаллонную бочку чистящего средства. Времени было уже половина восьмого. Смеркалось, но на Тридцать шестой улице словно царил карнавал: рабочие суетились, торопясь подготовить Башню Маккенны к церемонии открытия.
Сынок, одетый в белый строительный комбинезон, опустил тележку на пол и посмотрел на потускневшую табличку на двери с надписью: «Луис Бейли, адвокат». Прислушавшись, он ничего не услышал. Затем Сынок громко постучал в дверь, и, не дождавшись ответа, без труда вскрыл отмычкой замок — этим искусством он в совершенстве овладел в подростковой колони — и вкатил баллон внутрь.
Теперь Сынка ни на минуту не покидала тревога. Пожар гостиницы «Иглтон» поднял на ноги полицию и пожарную охрану. Сынку еще никогда не приходилось видеть в Вест-Сайде столько фараонов и брандмейстеров. Они останавливали прямо посреди улицы машины и обыскивали водителей. Сынок чувствовал, что враги подбираются к нему все ближе и ближе. Необходимо остановить их любым способом. В вечерних выпусках новостей показывали его фоторобот.
Трясущиеся руки, мокрое от пота лицо.
И слезы. Напуганный, на грани отчаяния, Сынок, пока катил сюда бочку по Девятой авеню от своего дома, два или три раза ловил себя на том, что плачет.
Он прошел в контору адвоката и установил бочку рядом с письменным столом. После этого опустился в крутящееся кресло. Презрительно поморщился. Кожзаменитель. Агент Скаллери обставила свою квартиру с гораздо большим вкусом. И тем не менее контора Бейли порадовала Сынка. Здесь было так много бумаги. Ему еще никогда не приходилось поджигать кабинет адвоката, и он пришел к выводу, что пламя разгорится здесь очень быстро, поскольку здесь ну о-оч-чень много бумаги.
Сняв с полки несколько книг, Сынок раскрыл их наугад. Рассеянно взглянул на серые прямоугольники печатного текста. Он понятия не имел, каков смысл именно этих слов. Когда-то Сынок читал очень много (хотя он предпочитал, чтобы ему читала вслух мать). Но это было страшно давно, и сейчас он поймал себя на том, что книги его больше совершенно не интересуют. Сынок удивился. Это произошло как-то совсем незаметно. Впрочем, когда он в последний раз читал книгу? Много лет назад. О чем она была?
Книга выпала из его рук.
Да, Сынок вспомнил. Это была документальная повесть. О пожаре в цирке братьев Ринглинг в Хартфорде в 1944 году. Большой купол сгорел за считанные минуты, и погибло больше полутораста человек. Оркестр заиграл «Звездно-полосатое знамя навсегда» — условный сигнал цирка, предупреждающий о чрезвычайном происшествии артистов и рабочих сцены, однако пламя распространилось настолько стремительно, что всех зрителей спасти не удалось. Особенно Сынку запала в память судьба маленькой девочки, которую растоптала публика, бросившаяся к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Полагаю, он совсем этого не хочет, — заметил Пеллэм.
Бейли повернулся к Кларку:
— Ты не нашел в кабинете Маккенны документы о правах на подземное строительство под сгоревшим зданием?
— Нет, ничего. Однако Маккенна держит все свои карты закрытыми. Его партнеры всегда жалуются на то, что он ни во что их не посвящает.
Бейли поморщился.
— Все так сложно, да? Ну хорошо, Ньютон, можешь возвращаться на свои соляные копи.
Кларк замялся, уставившись на пыльный, истертый пол.
— В чем дело? — спросил у него Пеллэм.
Однако когда Кларк наконец заговорил, он обратился к Бейли.
— Мистер Маккенна обращается с людьми очень плохо. Постоянно на всех кричит, увольняет тех, кто делает что-то не совсем так, как он сказал, даже если впоследствии выясняется, что он был неправ. У него часто бывают вспышки гнева. Он никому ничего не прощает. — В конце концов его взгляд на мгновение остановился на Пеллэма. — Я только хочу вас предупредить… будьте очень осторожны. Мистер Маккенна — человек мстительный. И беспощадный к врагам.
Эти слова, облаченные в форму предостережения, на самом деле означали кое-что другое: «забудьте человека по имени Ньютон Кларк».
Встав, Кларк поспешно вышел из конторы, бесшумно ступая тупоносыми ботинками на платформе по линолеуму.
— Итак, у нас появился мотив, — сказал Пеллэм.
— Алчность. Самый древний и самый надежный из всех мотивов. Один из лучших.
Бейли снова наполнил стакан. Подняв шторы, он взглянул на строительство напротив.
— Нам необходимо выяснить, получил ли Маккенна права на строительство под участком земли, на котором стоял дом Этти, — сказал Пеллэм. — На этот вопрос вам сможет ответить глава фонда. Отец… как там его зовут. Да, кстати, а он вам перезвонил?
— Нет.
— Попробуйте связаться с ним еще раз.
Но Бейли покачал головой.
— Не думаю, что ему можно верить. Впрочем, я смогу все выяснить и без него.
— Через Клегга? — спросил Пеллэм, вспоминая тощего знатока лошадей, вооруженного сумками с бутылками виски.
— Нет, — задумчиво произнес Бейли. — Этим я займусь лично. Предлагаю встретиться здесь же, скажем, в восемь вечера. Как вы на это смотрите?
— Договорились.
Подняв взгляд, Бейли обнаружил, что Пеллэм пристально смотрит на него.
— Вам показалось, я вел себя с ним чересчур резко? Я имею в виду Ньютона?
Пеллэм пожал плечами.
— Мне наконец удалось раскрыть вашу тайну, Луис. Понять, как вы смазываете шестеренки.
— И как же?
— Вы взращиваете долги.
Хлебнув вина, адвокат усмехнулся и кивнул.
— Я давным-давно постиг всю силу долгов. Что делает человека таким могущественным — президента, монарха, главу крупного концерна? То, что люди ему обязаны — своей жизнью, работой, свободой. Вот в чем главный секрет. Тот, кто умеет доить долги, способен дольше кого бы то ни было удерживать власть.
Кубики льда, плававшие на поверхности лимонно-желтого вина, глухо застучали друг о друга.
— А чем вам обязан Кларк?
— Ньютон? О, на все про все около тридцати тысяч долларов. В свое время он был брокером. Несколько лет назад предложил мне вложить деньги кое в какую недвижимость, и я вбухал туда почти все свои сбережения. Вскоре выяснилось, что это было чистой воды мошенничество. Делом занялась федеральная прокуратура, а я лишился своих денег.
— И вот каким образом Кларк с вами расплачивается?
— Лично я считаю, что информация является очень ликвидными акциями. К несчастью Кларка, далеко не все остальные его кредиторы разделяют это мнение.
— И долго ему еще с вами расплачиваться?
Бейли рассмеялся.
— О, полагаю, Ньютон уже заплатил все сполна. Давным-давно. Но, разумеется, сам он в это не верит. И никогда не поверит. Вот что самое замечательное в долгах. Даже после того, как ты с ними полностью рассчитаешься, они все равно никогда тебя не оставят.
Никто не обратил внимания на молодого рабочего, вкатившего по пандусу в дом пятидесятипятигаллонную бочку чистящего средства. Времени было уже половина восьмого. Смеркалось, но на Тридцать шестой улице словно царил карнавал: рабочие суетились, торопясь подготовить Башню Маккенны к церемонии открытия.
Сынок, одетый в белый строительный комбинезон, опустил тележку на пол и посмотрел на потускневшую табличку на двери с надписью: «Луис Бейли, адвокат». Прислушавшись, он ничего не услышал. Затем Сынок громко постучал в дверь, и, не дождавшись ответа, без труда вскрыл отмычкой замок — этим искусством он в совершенстве овладел в подростковой колони — и вкатил баллон внутрь.
Теперь Сынка ни на минуту не покидала тревога. Пожар гостиницы «Иглтон» поднял на ноги полицию и пожарную охрану. Сынку еще никогда не приходилось видеть в Вест-Сайде столько фараонов и брандмейстеров. Они останавливали прямо посреди улицы машины и обыскивали водителей. Сынок чувствовал, что враги подбираются к нему все ближе и ближе. Необходимо остановить их любым способом. В вечерних выпусках новостей показывали его фоторобот.
Трясущиеся руки, мокрое от пота лицо.
И слезы. Напуганный, на грани отчаяния, Сынок, пока катил сюда бочку по Девятой авеню от своего дома, два или три раза ловил себя на том, что плачет.
Он прошел в контору адвоката и установил бочку рядом с письменным столом. После этого опустился в крутящееся кресло. Презрительно поморщился. Кожзаменитель. Агент Скаллери обставила свою квартиру с гораздо большим вкусом. И тем не менее контора Бейли порадовала Сынка. Здесь было так много бумаги. Ему еще никогда не приходилось поджигать кабинет адвоката, и он пришел к выводу, что пламя разгорится здесь очень быстро, поскольку здесь ну о-оч-чень много бумаги.
Сняв с полки несколько книг, Сынок раскрыл их наугад. Рассеянно взглянул на серые прямоугольники печатного текста. Он понятия не имел, каков смысл именно этих слов. Когда-то Сынок читал очень много (хотя он предпочитал, чтобы ему читала вслух мать). Но это было страшно давно, и сейчас он поймал себя на том, что книги его больше совершенно не интересуют. Сынок удивился. Это произошло как-то совсем незаметно. Впрочем, когда он в последний раз читал книгу? Много лет назад. О чем она была?
Книга выпала из его рук.
Да, Сынок вспомнил. Это была документальная повесть. О пожаре в цирке братьев Ринглинг в Хартфорде в 1944 году. Большой купол сгорел за считанные минуты, и погибло больше полутораста человек. Оркестр заиграл «Звездно-полосатое знамя навсегда» — условный сигнал цирка, предупреждающий о чрезвычайном происшествии артистов и рабочих сцены, однако пламя распространилось настолько стремительно, что всех зрителей спасти не удалось. Особенно Сынку запала в память судьба маленькой девочки, которую растоптала публика, бросившаяся к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84