С виду она такая же, как и все: две ноги, две руки, две груди, одна голова и прочее, но… Она пахнет по-особенному.
Возможно, это просто причуда физиологии, а может, лукавое напоминание Того, Кто Сдает Карты: «Смотри-ка, братец! Что она с тобой делает! Можешь ли ты этому хоть что-нибудь противопоставить?»
Счастливы те, кто еще не встретил такую женщину. Их жизнь течет спокойно и более или менее прямо: от романа к роману, от победы к победе, от расставания к расставанию. Но те, кто встретил, скажут, что отныне их жизнь бегает по кругу. От нее — «Свобода, свобода! Я снова свободен и могу делать, что хочу!» — «Но мне же плохо без нее, ой, как плохо! Держись, будь мужчиной, не раскисай!» — «Плохо!!! Чертовски плохо, и на кой хрен мне нужна эта свобода, если ее нет рядом?!» — назад! Назад, к ней!
Его круг получился очень большим — длиной в одиннадцать лет. Теперь он уже и не мог вспомнить, как это вышло. Почему он ушел от Ирины?
Раньше ему казалось, что это он от нее ушел. Потом стало казаться, что он не ушел, а успел уйти — за минуту до того, как она его выгнала. В конце концов он нашел приемлемый компромисс: «Мы расстались». Ну и все.
За эти одиннадцать лет случилось многое. Константинов, оценив свои силы, ударился в бизнес. Он занял крупную сумму и, естественно, прогорел. Почему естественно? Да потому, что таков всеобщий закон: если начинаешь бизнес на чужие деньги, обязательно прогоришь.
Но он не сломался. Просто поблагодарил судьбу за преподанный урок и попер дальше.
Квартиру пришлось отдать за долги. Константинов долго скитался по всяким общежитиям, съемным комнатам и квартирам, ночевал у приятелей и редких подружек.
Затем ему удалось устроиться в солидную фирму — «шестеркой общего профиля», как он с усмешкой называл свою должность.
Однако и работа «шестеркой» пошла ему на пользу. Фирма, нарастив оборотный капитал до критической массы, стала делиться и размножаться. Так всегда бывает, когда учредителей несколько.
Перед Константиновым встал вопрос: куда податься? За кем из учредителей пойти?
Он пошел за самым лихим и не прогадал. Паша — новый директор — покрутился ровно год и прогорел. За этот год он успел залезть в такую долговую яму, у которой не было видно дна.
Когда на Пашу стали наседать, он продал все, что имел, и смотался в Израиль. А Константинов остался разгребать дела и, к собственному удивлению, обнаружил, что ему есть чем поживиться.
Пашины аппетиты были непомерными, а планы — воистину наполеоновскими. Он завел кучу партнеров по всей России и успел отгрузить им товара на пару сотен тысяч долларов.
Дела в глубинке шли ни шатко ни валко. Когда вдруг Паше приспичило вытащить деньги обратно, партнеры только развели руками. Мол, ждите. Но Паша ждать не мог. А Константинов мог.
У него остались печать, банковские счета и связи с периферийными должниками. Никому из них Константинов не говорил, что фирмы как таковой уже фактически нет. Наоборот, он уверял, что дела идут превосходно, продажи растут невиданными темпами, и интересовался: а не подкинуть ли вам еще товара? В кредит. Ну… Где-нибудь на полмиллиона? Свои люди, сочтемся. Потом он осторожно намекал, что за ним стоят такие люди…
Блеф срабатывал во всех случаях. Должники думали, что имеют дело с быстрорастущей и очень перспективной компанией, у директора которой прочные связи на самом верху.
Они вежливо благодарили за любезное предложение и спешили вернуть деньги.
Так Константинов вытащил почти сто пятьдесят тысяч, которые тут же вложил в дело. На этот раз он не прогорел, ведь теперь это были его деньги. Все закрутилось гораздо быстрее, чем он ожидал.
Он просто работал по шестнадцать часов в сутки. Всего их двадцать четыре, не так ли? Шесть — на сон, два — на всякие хозяйственные дела: поесть, помыться, одеться; остальное — работа.
Работа отвлекала его от мыслей об Ирине и женщинах вообще. На это не оставалось времени. А затем… Когда все более или менее устоялось и оборот составил полмиллиона долларов в год…
Вот тогда-то он и решил заняться личной жизнью и очень скоро столкнулся с одним интересным обстоятельством. Женщины стали его раздражать.
Кругом было полно матрешек, готовых прыгнуть к нему в постель, однако Константинов никак не мог отнести это на счет своих человеческих или мужских достоинств. Все они клевали на деньги. Даже несмотря на то, что Владимир всегда был прижимист и считал каждый рубль.
Не желая вытаскивать большую сумму из оборота, он купил скромную квартирку на окраине Красногорска. Вишневый «Мерседес» и дорогая одежда — это обязательная статья расходов, его лицо, на это не жалко. А вот квартира…
Но желающих залезть к нему под одеяло становилось только больше.
В одной женской передаче Константинов услышал расхожую мысль: мол, женщин привлекают не деньги, а сам успех. То, что сидит внутри мужчины и рано или поздно делает его успешным.
Пораженный глубиной этой истины, он тут же попытался примерить ее на себя, и по зрелом размышлении оказалось, что истина не так уж и глубока. Для телевизионной передачи она вполне годилась, но для реальной жизни…
Одно он никак не мог объяснить. Почему же эти матрешки появились одновременно с деньгами? А раньше? Где они были раньше, когда он, бывало, съедал за весь день только два вонючих чебурека — потому что на большее денег не хватало?
Выходит, в нем тогда еще не было этого самого, что спустя пару-тройку лет обратилось в деньги? Да нет же, было, и в куда большем количестве, нежели сейчас.
«Странно, — думал Константинов. — Я был моложе, сильнее, красивее, добрее. Я хотел семью, но почему-то никому не был нужен. А теперь, когда я зачерствел, постарел и ослаб, я вдруг стал нужен всем. Что изменилось?»
Как ни крути, изменилось только одно. У него появились деньги. Выходит, женщины не такие уж сложно организованные существа, тонко чувствующие мужскую сущность. Скорее примитивные твари, теряющие голову при виде денег.
С последней девушкой, которая была младше на шестнадцать лет и называла его Вовусик, он прожил два месяца. Больше не сумел. Однажды утром она — еще не накрашенная, но все же довольно красивая той красотой, что есть у каждой молодой девушки, — спросила:
— Вовусик! А не пора ли нам завести ребеночка?
Константинов вскипел. Он едва сдержался и аккуратно положил телефонную трубку на рычаг. Еще немного, и он дал бы ей в лоб этой самой трубкой, но он сдержался.
Он присел на край кровати. Девушка призывно раздвинула длинные ножки.
Константинов увидел на тумбочке рядом с кроватью градусник и сразу понял, где она измеряла температуру. Что она хотела узнать.
— Пора, — глухо сказал он.
Он смотрел на тумбочку — этот градусник не давал ему покоя.
— Пора, — повторил он, — собирать тебе чемоданы и УБИРАТЬСЯ ОТСЮДА К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64