— Попытаемся открыть дверь и войти.
Никто ему не ответил, да он и не спрашивал, а объявлял о своих намерениях.
В темноте было трудно ориентироваться, однако ноги и легкие говорили ему, что они бегут немного в гору. Это означало, что поток воды будет бежать им навстречу.
Конечно, он кое-что слышал о метро раньше, когда у них проходили регулярные учения.
Им объясняли, что метро построено не так примитивно, как это выглядит на схеме.
Под каждой станцией, на значительной глубине, существует блок технических помещений, а еще ниже — блок служебных.
Ну, с техническими все понятно.
А служебные помещения — это такая святая святых, попасть в которую простому смертному невозможно.
Основную часть метрополитена строили в годы «холодной войны», поэтому «подземные дворцы», как писали в буклетах для интуристов, имели еще и стратегическое значение.
В блоках служебных помещений на большой глубине хранились запасы продовольствия и воды. Здесь были пробурены артезианские скважины, которые при необходимости могли бы снабжать водой несколько миллионов человек.
Электромеханик, с которым он познакомился во время учений года два назад, по секрету поведал, что в случае ядерного удара весь город сможет отсидеться в метро в течение месяца. «Естественно, — добавил механик, — я не имею в виду спальные районы, где проходят новые линии. А вот на старых все построено на совесть, с учетом военной угрозы».
Он рассказал командиру экипажа про «Метро-2», которое якобы тянется от Кремля аж до самого Чехова. Но, поскольку дело происходило в пивной (у механика закончилась смена, а у спасателей — учения; два этих знаменательных события они и отмечали), старший ему не поверил, хотя механик клялся и божился, что сам, лично, обслуживал эту линию. В пределах Москвы, конечно.
«Нет-нет, — говорил он, — попасть из обычного метро в «Метро-2» невозможно. Связи между ними нет, они залегают на разной глубине».
Зато разные линии обычного метро были связаны между собой воедино системой переходов, стоков и воздушных шлюзов.
— А воздушные шлюзы-то зачем? — недоумевал старший.
— Как зачем? Проветривать. Представь, если вдруг пожар. Значит, что? — Они прикончили уже по четвертой кружке и съели одну маленькую воблочку на двоих. — Задымление! А если задымление сильное — надо продуть.
— Ну так… Для этого же есть вентиляция! — возражал старший.
— Конечно, есть, — соглашался механик. — А если она не справляется или повреждена огнем, что тогда?
— Что?
— А-а-а, — механик хитро улыбнулся и погрозил пальцем. — Я сейчас, — и нетвердой походкой пошел к туалету.
Вернулся он минут через десять, улыбающийся. На обратном пути успел прихватить еще пару кружек. Поставил одну перед старшим, а из второй тут же отхлебнул.
— Так о чем мы говорили?
— О задымлении.
— А, ну да. Представь, пожар, ну-у-у… В «Кузьминках». И дым, дым… — он закурил, и действительно, стало дымно. В пивнушке и так все курили, а механик вообще тянул одну за другой. — Так вот, дым… Его нужно рассеять, а местная вентиляция не справляется. И тогда… Включают спецобъект.
— Спецобъект? — старший порылся в остатках воблы, нашел не до конца обглоданные ребрышки и принялся их сосать.
— Ну. Рядом со станцией «ВДНХ» есть спецобъект. Это такой большой-большой вентилятор. Ну, чтоб тебе было понятно — примерно как пятиэтажный дом. На него работает отдельная городская электростанция. Так вот, если открыть воздушные шлюзы — до самых «Кузьминок», — то спецобъект продует тоннель в два счета.
— Что, он такой мощный? — недоверчиво спросил старший.
Механик затянулся, выпустил дым и рассеял его маленькой, но крепкой ладошкой, будто хотел показать, как работает спецобъект.
— Он такой мощный, что если на станциях будут люди, то их сорвет к чертовой матери с платформ и расплющит о стены.
— Да ты, по-моему, преувеличиваешь?
— Я? — обиделся механик. — Наоборот, я преуменьшаю. Он и воду из тоннеля выдавит, если потребуется.
— Подожди, но как это возможно? Задействовать спецобъект? Ведь в метро всегда люди?
— Ну и что? Людей развернуть — и на выход. Смотри, это происходит следующим образом. Открывают воздушные шлюзы, так?
— Так.
— Затем рассчитывают, какие станции попадаются на пути воздушного потока, эвакуируют оттуда людей и закрывают гермодвери.
— Гермодвери? Это еще что?
— Ну как? Ты ни разу не видел на полу такие металлические полосы?
— Видел.
— Значит, гермодверь старой конструкции утоплена в стене, а по этой полосе, как по рельсу, ее закрывают. А если полосы нет, то на полу, сразу за эскалаторами, лежат листы железа. Это новые гермодвери. Они поднимаются снизу до самого потолка. И все — привет! Станция запечатана, как консервная банка. Значит, скоро загудит вентилятор. Спецобъект — он же такой мощный! Его нельзя просто врубить. Нажать кнопку, и все! Сначала надо сообщить в Мосэнерго о подключении потребителя, чтобы подготовились к падению напряжения в сети. Потом запустить электродвигатели первой очереди, чтобы прогрелись, потом — второй. Затем включить привод, и только тогда вентилятор закрутится. Но тогда уж — умри все живое!
«Умри все живое!» — повторил про себя командир экипажа. От этой мысли ему стало не по себе, но ход он не сбавил, продолжал бежать.
«А ведь сейчас, пожалуй, именно такая ситуация. Или пока нет?»
Он повернул голову влево. Луч фонарика выхватил железную дверь в стене. Она выглядела странно — словно какой-то чудовищный пресс давил на нее изнутри, постепенно изменяя ее очертания.
Старший несколько секунд смотрел на дверь, прежде чем сообразил, что это означает.
— Бежим! — заорал он и бросился со всех ног вперед.
За их спинами послышался хлопок, затем металлический звон и рокот чудовищной струи, извергавшейся в тоннель под огромным давлением. Толстую железную дверь сорвало с петель; она ударилась о противоположную стену, но упасть на рельсы не успела: вода продолжала прижимать ее к стене.
Спасатели помчались вперед, в сторону «Волоколамской». Волна ударила им в спину, у Дока заплелись ноги, и он, потеряв равновесие, упал. Водитель, бежавший рядом, бросил лодку и помог подняться.
Двигаться стало гораздо тяжелее, хотя основную массу воды уносило вниз, к «Щукинской».
Старший очень боялся не успеть. Всего перехода три. Если вода польется через второй, то им ничего не останется, как погрузиться в лодку, уцепиться за тросы и вернуться назад.
Значит, свою задачу они не выполнят. Но профессиональная гордость и чувство долга не позволяли ему даже думать об этом.
Они упрямо месили воду и все-таки двигались вперед.
«Только бы успеть!» — думал старший. Пот заливал лицо; он стекал из-под шлема, как течет вода с человека, моющегося в душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Никто ему не ответил, да он и не спрашивал, а объявлял о своих намерениях.
В темноте было трудно ориентироваться, однако ноги и легкие говорили ему, что они бегут немного в гору. Это означало, что поток воды будет бежать им навстречу.
Конечно, он кое-что слышал о метро раньше, когда у них проходили регулярные учения.
Им объясняли, что метро построено не так примитивно, как это выглядит на схеме.
Под каждой станцией, на значительной глубине, существует блок технических помещений, а еще ниже — блок служебных.
Ну, с техническими все понятно.
А служебные помещения — это такая святая святых, попасть в которую простому смертному невозможно.
Основную часть метрополитена строили в годы «холодной войны», поэтому «подземные дворцы», как писали в буклетах для интуристов, имели еще и стратегическое значение.
В блоках служебных помещений на большой глубине хранились запасы продовольствия и воды. Здесь были пробурены артезианские скважины, которые при необходимости могли бы снабжать водой несколько миллионов человек.
Электромеханик, с которым он познакомился во время учений года два назад, по секрету поведал, что в случае ядерного удара весь город сможет отсидеться в метро в течение месяца. «Естественно, — добавил механик, — я не имею в виду спальные районы, где проходят новые линии. А вот на старых все построено на совесть, с учетом военной угрозы».
Он рассказал командиру экипажа про «Метро-2», которое якобы тянется от Кремля аж до самого Чехова. Но, поскольку дело происходило в пивной (у механика закончилась смена, а у спасателей — учения; два этих знаменательных события они и отмечали), старший ему не поверил, хотя механик клялся и божился, что сам, лично, обслуживал эту линию. В пределах Москвы, конечно.
«Нет-нет, — говорил он, — попасть из обычного метро в «Метро-2» невозможно. Связи между ними нет, они залегают на разной глубине».
Зато разные линии обычного метро были связаны между собой воедино системой переходов, стоков и воздушных шлюзов.
— А воздушные шлюзы-то зачем? — недоумевал старший.
— Как зачем? Проветривать. Представь, если вдруг пожар. Значит, что? — Они прикончили уже по четвертой кружке и съели одну маленькую воблочку на двоих. — Задымление! А если задымление сильное — надо продуть.
— Ну так… Для этого же есть вентиляция! — возражал старший.
— Конечно, есть, — соглашался механик. — А если она не справляется или повреждена огнем, что тогда?
— Что?
— А-а-а, — механик хитро улыбнулся и погрозил пальцем. — Я сейчас, — и нетвердой походкой пошел к туалету.
Вернулся он минут через десять, улыбающийся. На обратном пути успел прихватить еще пару кружек. Поставил одну перед старшим, а из второй тут же отхлебнул.
— Так о чем мы говорили?
— О задымлении.
— А, ну да. Представь, пожар, ну-у-у… В «Кузьминках». И дым, дым… — он закурил, и действительно, стало дымно. В пивнушке и так все курили, а механик вообще тянул одну за другой. — Так вот, дым… Его нужно рассеять, а местная вентиляция не справляется. И тогда… Включают спецобъект.
— Спецобъект? — старший порылся в остатках воблы, нашел не до конца обглоданные ребрышки и принялся их сосать.
— Ну. Рядом со станцией «ВДНХ» есть спецобъект. Это такой большой-большой вентилятор. Ну, чтоб тебе было понятно — примерно как пятиэтажный дом. На него работает отдельная городская электростанция. Так вот, если открыть воздушные шлюзы — до самых «Кузьминок», — то спецобъект продует тоннель в два счета.
— Что, он такой мощный? — недоверчиво спросил старший.
Механик затянулся, выпустил дым и рассеял его маленькой, но крепкой ладошкой, будто хотел показать, как работает спецобъект.
— Он такой мощный, что если на станциях будут люди, то их сорвет к чертовой матери с платформ и расплющит о стены.
— Да ты, по-моему, преувеличиваешь?
— Я? — обиделся механик. — Наоборот, я преуменьшаю. Он и воду из тоннеля выдавит, если потребуется.
— Подожди, но как это возможно? Задействовать спецобъект? Ведь в метро всегда люди?
— Ну и что? Людей развернуть — и на выход. Смотри, это происходит следующим образом. Открывают воздушные шлюзы, так?
— Так.
— Затем рассчитывают, какие станции попадаются на пути воздушного потока, эвакуируют оттуда людей и закрывают гермодвери.
— Гермодвери? Это еще что?
— Ну как? Ты ни разу не видел на полу такие металлические полосы?
— Видел.
— Значит, гермодверь старой конструкции утоплена в стене, а по этой полосе, как по рельсу, ее закрывают. А если полосы нет, то на полу, сразу за эскалаторами, лежат листы железа. Это новые гермодвери. Они поднимаются снизу до самого потолка. И все — привет! Станция запечатана, как консервная банка. Значит, скоро загудит вентилятор. Спецобъект — он же такой мощный! Его нельзя просто врубить. Нажать кнопку, и все! Сначала надо сообщить в Мосэнерго о подключении потребителя, чтобы подготовились к падению напряжения в сети. Потом запустить электродвигатели первой очереди, чтобы прогрелись, потом — второй. Затем включить привод, и только тогда вентилятор закрутится. Но тогда уж — умри все живое!
«Умри все живое!» — повторил про себя командир экипажа. От этой мысли ему стало не по себе, но ход он не сбавил, продолжал бежать.
«А ведь сейчас, пожалуй, именно такая ситуация. Или пока нет?»
Он повернул голову влево. Луч фонарика выхватил железную дверь в стене. Она выглядела странно — словно какой-то чудовищный пресс давил на нее изнутри, постепенно изменяя ее очертания.
Старший несколько секунд смотрел на дверь, прежде чем сообразил, что это означает.
— Бежим! — заорал он и бросился со всех ног вперед.
За их спинами послышался хлопок, затем металлический звон и рокот чудовищной струи, извергавшейся в тоннель под огромным давлением. Толстую железную дверь сорвало с петель; она ударилась о противоположную стену, но упасть на рельсы не успела: вода продолжала прижимать ее к стене.
Спасатели помчались вперед, в сторону «Волоколамской». Волна ударила им в спину, у Дока заплелись ноги, и он, потеряв равновесие, упал. Водитель, бежавший рядом, бросил лодку и помог подняться.
Двигаться стало гораздо тяжелее, хотя основную массу воды уносило вниз, к «Щукинской».
Старший очень боялся не успеть. Всего перехода три. Если вода польется через второй, то им ничего не останется, как погрузиться в лодку, уцепиться за тросы и вернуться назад.
Значит, свою задачу они не выполнят. Но профессиональная гордость и чувство долга не позволяли ему даже думать об этом.
Они упрямо месили воду и все-таки двигались вперед.
«Только бы успеть!» — думал старший. Пот заливал лицо; он стекал из-под шлема, как течет вода с человека, моющегося в душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64