На пальце у нее все еще блестело обручальное кольцо, которое он ей надел.
— Этот человек…
— Т-с-с… Помолчи…
Она улыбнулась, когда он поцеловал ее ладонь.
— Он спросил… где деньги Однорукого…
Хорошо, что ее глаза были закрыты, а то бы она увидела, какой безграничный ужас появился при этих словах на лице Майка.
Глава 14
— Доброе утро, — воодушевленно сказал Майк, ставя поднос Саманте на колени.
Она села в кровати сонная, все еще одурманенная снотворным, которое приняла вчера вечером, морщась от боли при попытке сглотнуть.
— Я принес ванильный йогурт, протертую клубнику и только что выжатый апельсиновый сок. И еще рогалики, если, конечно, твое горло сможет с ними справиться.
Она нахмурилась. Что-то он сегодня был слишком веселый после вчерашнего покушения на ее жизнь.
Она поднесла ложку йогурта к губам, попыталась проглотить и скорчилась от боли, но Майк, кажется, даже не обратил на это внимания. Он сел на край кровати — именно так они частенько трапезничали — и положил в рот кусочек рогалика.
— Ты знаешь, Сэм, я тут подумал…
Она открыла рот, намереваясь съязвить по этому поводу, но ее горло слишком болело, чтобы она могла говорить.
— Я подумал, что ты права. Я действительно не уделял должного внимания твоим желаниям и недостаточно проникся твоими переживаниями. Твой отец недавно умер, да и развод, должно быть, ужасно противная штука. Кроме всего прочего, отец ставит такие условия в завещании, что ты вынуждена ехать в ненавистный тебе город, заниматься тем, чем ты вовсе не желаешь. Наверное, все это было для тебя ужасно.
Саманта пристально наблюдала за ним, и самые циничные мысли, которые родились у нее в голове за все это время, разом пришли ей на ум. Ее жизненный опыт подсказывал, что если мужчина начинает рассуждать о чувствах женщины, пытаясь в них разобраться, это означает, что ему явно что-то от нее нужно. Она улыбнулась Майку, что должно было означать, как она признательна и как ужасно ей себя жалко.
— Ну так вот. Я думаю, что тебе необходимо куда-нибудь съездить отдохнуть. Отдохнуть по-настоящему. Где-нибудь, где прохладно, подальше от нью-йоркского зноя. Может, где-то на побережье океана. Так что я тут поговорил с Рейни, надеюсь, не забыла такого? Тот самый, от которого ты так «тащилась». Ну, неважно. Рейни отправляется в городок Варбрук, что в штате Мэн. Это на самой оконечности полуострова… Неописуемой красоты место. Рейни там будет со всей своей семьей. У них есть и гостевой домик, просто замечательный… Ты можешь там читать и отдыхать, сколько душе угодно. Там можно кататься в лодке, ловить всякую морскую тварь и делать все, что захочешь. Если тебе понравится, можешь там остаться на все лето. Я настолько уверен, что ты будешь без ума от этой идеи, что уже договорился с Рейни, и тот за тобой заедет во второй половине дня и отвезет тебя в Варбрук. Отличная идея, не так ли?
Саманта продолжала его изучать, пока он говорил. Его глаза были красными, казалось, он всю ночь не сомкнул их. Кроме того, в них появилось какое-то незнакомое выражение. Почему он так настаивает на ее отъезде? Почему отправляет ее с человеком, к которому еще недавно так сильно ревновал? В этом крохотном, отрезанном от всего мира городишке на краю полуострова она будет под непрестанным присмотром его родственников, и они станут за ней ухаживать. Саманта ни на секунду не сомневалась: Майк задумал все это отнюдь не потому, что действительно считает, будто ей необходим отдых. Еще несколько дней назад он думал иначе.
Она попыталась припомнить все события минувшего вечера. Майк тем временем продолжал расхваливать городишко, о котором прежде отзывался как о дыре, где «ничего нет, кроме воды». Теперь же он утверждал, что это райский уголок, а его родственники — Монтгомери — самые добрые и ласковые люди из всех живущих на Земле. Однако то и дело повторяющаяся фраза: «Они за тобой присмотрят» — заставила Саманту насторожиться.
Она протянула руку через поднос к тумбочке, где взяла блокнот и карандаш.
«Кто такой Однорукий?» — написала Саманта. Потом вырвала страницу и протянула ее Майку. И, увидев, как он побледнел, поняла, что в этом вопросе кроется объяснение его поведения.
— У тебя красивый почерк. Ты знаешь? Кругленькие «о» и «а». Вот я пишу угловато.
«Кто такой Однорукий?» — еще раз написала Саманта и протянула ему листок.
У Майка был вид, как у загнанного зверя. Он откинулся на кровати и крепко зажмурил глаза, будто был переполнен страданием.
— Саманта, — усталым голосом произнес он. Очевидно, так он ее называл, когда бывал раздражен. — Это не игра в бридж. Это игра на крупные ставки, и она опасна. Я не подозревал, насколько она опасна, а то бы я тебя в это не втянул. Но уж если так вышло, то теперь моя обязанность вытащить тебя отсюда и спрятать в безопасном месте.
Тогда она написала: «Если ты мне не скажешь, кто такой Однорукий, то я позвоню деду и спрошу у него».
Лицо Майка перестало выражать страдание, теперь на нем был написан неподдельный страх.
— Ты не понимаешь, — тихо сказал он. Так говорят обычно тогда, когда боятся сорваться и заорать в бешенстве. — Ты должна пообещать, что не позвонишь этому негодяю!
Саманта, нахмурившись, написала: «Это же мой дед!» Майк вскочил с кровати и несколько минут ходил из угла в угол.
— Сэм, я совершил ошибку… большую глупость. Я тебе с самого начала нашего знакомства говорил, что считаю условия завещания твоего отца отвратительными. Мне нужно было сразу, как я хотел, дать добро на выплату тебе денег, без всяких условий, связанных со встречей с Бэрретом. Но я повел себя как настоящий эгоист. Мне очень хотелось с ним поговорить. Никто, видишь ли, не видел его много лет, и мне…
Он резко остановился. Затем устало потер глаза.
— Я не знаю, приходится Бэррет тебе дедом или нет. Однако я наверняка знаю, что это за человек. Я специально не рассказывал о нем всего — боялся, что тогда ты откажешься с ним встречаться. А теперь расплачиваюсь за то, что скрыл от тебя правду.
Убрав с постели поднос, он присел на кровать и вновь взял ее за руку.
— Ты постоянно твердишь, что я тебе вру. Возможно, так оно и было. Но у меня на то была причина.
Он коснулся ссадин на ее шее.
— Тебя могли вчера убить. Это было бы на моей совести. Мне следовало тебе все рассказать с самого начала. Следовало сразу после смерти твоего отца отдать тебе деньги. Мне нельзя было даже допускать твоего приезда в Нью-Йорк.
Вытащив из-под одеяла вторую руку, Саманта положила ее на руку Майка. Он был совершенно искренне расстроен всем случившимся. Поймав его взгляд, она улыбнулась. Но на его лице улыбки не было.
— Если я расскажу тебе, что знаю о Бэррете, ты уедешь из Нью-Йорка? Ты согласна поехать к моим родственникам и оставаться под защитой моей семьи до тех пор, пока я не решу эту проблему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Этот человек…
— Т-с-с… Помолчи…
Она улыбнулась, когда он поцеловал ее ладонь.
— Он спросил… где деньги Однорукого…
Хорошо, что ее глаза были закрыты, а то бы она увидела, какой безграничный ужас появился при этих словах на лице Майка.
Глава 14
— Доброе утро, — воодушевленно сказал Майк, ставя поднос Саманте на колени.
Она села в кровати сонная, все еще одурманенная снотворным, которое приняла вчера вечером, морщась от боли при попытке сглотнуть.
— Я принес ванильный йогурт, протертую клубнику и только что выжатый апельсиновый сок. И еще рогалики, если, конечно, твое горло сможет с ними справиться.
Она нахмурилась. Что-то он сегодня был слишком веселый после вчерашнего покушения на ее жизнь.
Она поднесла ложку йогурта к губам, попыталась проглотить и скорчилась от боли, но Майк, кажется, даже не обратил на это внимания. Он сел на край кровати — именно так они частенько трапезничали — и положил в рот кусочек рогалика.
— Ты знаешь, Сэм, я тут подумал…
Она открыла рот, намереваясь съязвить по этому поводу, но ее горло слишком болело, чтобы она могла говорить.
— Я подумал, что ты права. Я действительно не уделял должного внимания твоим желаниям и недостаточно проникся твоими переживаниями. Твой отец недавно умер, да и развод, должно быть, ужасно противная штука. Кроме всего прочего, отец ставит такие условия в завещании, что ты вынуждена ехать в ненавистный тебе город, заниматься тем, чем ты вовсе не желаешь. Наверное, все это было для тебя ужасно.
Саманта пристально наблюдала за ним, и самые циничные мысли, которые родились у нее в голове за все это время, разом пришли ей на ум. Ее жизненный опыт подсказывал, что если мужчина начинает рассуждать о чувствах женщины, пытаясь в них разобраться, это означает, что ему явно что-то от нее нужно. Она улыбнулась Майку, что должно было означать, как она признательна и как ужасно ей себя жалко.
— Ну так вот. Я думаю, что тебе необходимо куда-нибудь съездить отдохнуть. Отдохнуть по-настоящему. Где-нибудь, где прохладно, подальше от нью-йоркского зноя. Может, где-то на побережье океана. Так что я тут поговорил с Рейни, надеюсь, не забыла такого? Тот самый, от которого ты так «тащилась». Ну, неважно. Рейни отправляется в городок Варбрук, что в штате Мэн. Это на самой оконечности полуострова… Неописуемой красоты место. Рейни там будет со всей своей семьей. У них есть и гостевой домик, просто замечательный… Ты можешь там читать и отдыхать, сколько душе угодно. Там можно кататься в лодке, ловить всякую морскую тварь и делать все, что захочешь. Если тебе понравится, можешь там остаться на все лето. Я настолько уверен, что ты будешь без ума от этой идеи, что уже договорился с Рейни, и тот за тобой заедет во второй половине дня и отвезет тебя в Варбрук. Отличная идея, не так ли?
Саманта продолжала его изучать, пока он говорил. Его глаза были красными, казалось, он всю ночь не сомкнул их. Кроме того, в них появилось какое-то незнакомое выражение. Почему он так настаивает на ее отъезде? Почему отправляет ее с человеком, к которому еще недавно так сильно ревновал? В этом крохотном, отрезанном от всего мира городишке на краю полуострова она будет под непрестанным присмотром его родственников, и они станут за ней ухаживать. Саманта ни на секунду не сомневалась: Майк задумал все это отнюдь не потому, что действительно считает, будто ей необходим отдых. Еще несколько дней назад он думал иначе.
Она попыталась припомнить все события минувшего вечера. Майк тем временем продолжал расхваливать городишко, о котором прежде отзывался как о дыре, где «ничего нет, кроме воды». Теперь же он утверждал, что это райский уголок, а его родственники — Монтгомери — самые добрые и ласковые люди из всех живущих на Земле. Однако то и дело повторяющаяся фраза: «Они за тобой присмотрят» — заставила Саманту насторожиться.
Она протянула руку через поднос к тумбочке, где взяла блокнот и карандаш.
«Кто такой Однорукий?» — написала Саманта. Потом вырвала страницу и протянула ее Майку. И, увидев, как он побледнел, поняла, что в этом вопросе кроется объяснение его поведения.
— У тебя красивый почерк. Ты знаешь? Кругленькие «о» и «а». Вот я пишу угловато.
«Кто такой Однорукий?» — еще раз написала Саманта и протянула ему листок.
У Майка был вид, как у загнанного зверя. Он откинулся на кровати и крепко зажмурил глаза, будто был переполнен страданием.
— Саманта, — усталым голосом произнес он. Очевидно, так он ее называл, когда бывал раздражен. — Это не игра в бридж. Это игра на крупные ставки, и она опасна. Я не подозревал, насколько она опасна, а то бы я тебя в это не втянул. Но уж если так вышло, то теперь моя обязанность вытащить тебя отсюда и спрятать в безопасном месте.
Тогда она написала: «Если ты мне не скажешь, кто такой Однорукий, то я позвоню деду и спрошу у него».
Лицо Майка перестало выражать страдание, теперь на нем был написан неподдельный страх.
— Ты не понимаешь, — тихо сказал он. Так говорят обычно тогда, когда боятся сорваться и заорать в бешенстве. — Ты должна пообещать, что не позвонишь этому негодяю!
Саманта, нахмурившись, написала: «Это же мой дед!» Майк вскочил с кровати и несколько минут ходил из угла в угол.
— Сэм, я совершил ошибку… большую глупость. Я тебе с самого начала нашего знакомства говорил, что считаю условия завещания твоего отца отвратительными. Мне нужно было сразу, как я хотел, дать добро на выплату тебе денег, без всяких условий, связанных со встречей с Бэрретом. Но я повел себя как настоящий эгоист. Мне очень хотелось с ним поговорить. Никто, видишь ли, не видел его много лет, и мне…
Он резко остановился. Затем устало потер глаза.
— Я не знаю, приходится Бэррет тебе дедом или нет. Однако я наверняка знаю, что это за человек. Я специально не рассказывал о нем всего — боялся, что тогда ты откажешься с ним встречаться. А теперь расплачиваюсь за то, что скрыл от тебя правду.
Убрав с постели поднос, он присел на кровать и вновь взял ее за руку.
— Ты постоянно твердишь, что я тебе вру. Возможно, так оно и было. Но у меня на то была причина.
Он коснулся ссадин на ее шее.
— Тебя могли вчера убить. Это было бы на моей совести. Мне следовало тебе все рассказать с самого начала. Следовало сразу после смерти твоего отца отдать тебе деньги. Мне нельзя было даже допускать твоего приезда в Нью-Йорк.
Вытащив из-под одеяла вторую руку, Саманта положила ее на руку Майка. Он был совершенно искренне расстроен всем случившимся. Поймав его взгляд, она улыбнулась. Но на его лице улыбки не было.
— Если я расскажу тебе, что знаю о Бэррете, ты уедешь из Нью-Йорка? Ты согласна поехать к моим родственникам и оставаться под защитой моей семьи до тех пор, пока я не решу эту проблему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109