«Вырасти дюжину детей и увидишь, что нет в жизни ничего, что можно было бы назвать трудностью!» — говорила она Саманте.
Одна спальня превратилась в «срочную примерочную», другая — в гримерную, где работала пара классных спецов, приглашенных Вики. Две комнаты были выделены под репетиции. Одну из них оккупировал отец Майка, который наставлял своих «актеров». Когда он увидел, что Саманта после возвращения из салона слоняется без дела, он просто хлопнул дверью перед ее носом.
Ближе к вечеру Саманте удалось укрыться в уголке сада, где она наконец себя почувствовала сама собой. Трудно описать, что она испытывала: волнение и предвкушение, спокойную уверенность и лихорадочное возбуждение… Жаль, что Майка нет рядом — думала она. Он был где-то далеко, но, где и что делает, не сказал.
Когда внезапно объявились дети Кейна с книжками сказок, Саманта поглядела на их отца с благодарностью и улыбнулась. И, втащив довольно тяжелых мальчишек к себе на колени, принялась читать им сказки.
Но вот наконец Вики сказала ей, что пора ехать в клуб Джубели и готовиться к выступлению. Поцеловав близнецов на ночь и думая о том, как ей не хочется их оставлять, Саманта вышла к поджидающей ее машине и отправилась в Гарлем.
Пока все работали, а она репетировала с Орнетом, ей не позволяли взглянуть на то, как переделывается клуб. Теперь, войдя туда с черного хода, ведущего на сцену, она тихонько отошла от Вики и проскользнула в зал, где спряталась в тени, чтобы ее никто не видел, и начала следить за происходящим.
Джейн провела грандиозную работу. Клуб выглядел как типичный образец стиля «Арт Дека» — самого модного в 1928 году. Все было выдержано в бирюзовых и серебряных тонах. Танцевальная площадка перед оркестром казалась инкрустированной серебряными листиками. Крошечные столики — похоже, их было не меньше сотни, — покрытые длинными бирюзового цвета скатертями. В центре каждого столика стоял небольшой светильник.
На помосте находился оркестр, где Орнет — невероятно красивый в своем смокинге — разговаривал с музыкантами. В руках он держал свою любимую трубу. Вид его заставил Саманту улыбнуться. Ее уже не могла обмануть эта яростная маска: она знала, что под ней скрывается добрый и славный парень, настоящий музыкант, больше всего в жизни любящий музыку. Он только ужасно боялся показать свою доброту. Теперь же он «разогревал» свой оркестр небольшой джазовой миниатюркой, перед тем как начнется настоящая работа — блюзы. В 1928 году — счастливом и радостном времени, еще до краха фондовой биржи и начала Великой Депрессии, вся страна сходила с ума по блюзам. Но после краха народ хотел слышать песни бодрые, такие, например, как «Вновь настали счастливые дни». В результате такие певицы, как Бесси Смит, сошли со сцены.
Из своего тайничка Саманта наблюдала, как в клуб стали собираться люди — элегантные мужчины и смеющиеся женщины в длинных роскошных нарядах. Мода 20-х годов может показаться какой-то бесформенной, но своей простотой она подчеркивала линии женского тела. Когда женщина шла, ткань как бы обволакивала ее, и это было очень сексуально.
Вошли одновременно две очень красивые женщины, их кавалеры-»гангстеры» следовали за ними. У мужчин был суровый, самодовольный, даже, пожалуй, самовлюбленный вид.
Глядя на них, Саманта попятилась еще дальше в темноту. В своих брюках и блузке она чувствовала себя явно инородным телом в этой компании. Постепенно клуб начал заполняться, и чем больше становилось людей, тем больше она ощущала, что провалилась в какую-то временную дыру, в самом деле очутившись в 1928 году.
При виде вошедшего Майка Саманта машинально прижалась спиной к стене, наблюдая, как он свободно чувствует себя в клубе, где, очевидно, знал каждый угол. Он заигрывал буквально с каждой женщиной, но Саманта не испытывала ревности: это не был ее Майк. Этот человек был Майк Рэнсом. Красивый, в отлично сшитом смокинге, он по-другому держался, у него была другая походка, даже фигура была другая.
Он подошел к одной красотке — иначе ее не назовешь. На ней было слишком много грима, движения неловкие, смех слишком громкий и, по мнению Саманты, слишком пышная грудь. Майк пригласил ее на танец. Взвизгнув от восторга, женщина вскочила и подала ему руку. Прежде чем взять ее, Майк посмотрел в сторону мужчины, сидящего за столиком, как бы спрашивая разрешения. Глядя поверх своего огромного живота, «упакованного» в безвкусный жилет, черный в желтую полоску, тот снисходительно кивнул, как король своему подданному. Преступник, чувствующий свое превосходство над другими… Интересно, он и вправду полагает, будто достиг в жизни чего-то значительного, подумала Саманта.
Майк вывел красотку на серебряную танцевальную площадку, освещенную таким мягким светом, что в его лучах даже баба-яга выглядела бы очаровательной, обнял ее и повел в танго. Саманта даже задохнулась от возмущения, обнаружив его очередной обман. Он говорил ей, что практически не танцует, что способен лишь крепко прижать партнершу и тереться об нее весь танец. Теперь же она воочию убедилась, что о таком партнере можно лишь мечтать. Даже эту нескладную и неумелую толстуху он ухитрялся так ловко и красиво крутить, поворачивать и наклонять, что она казалась почти изящной. Да с ним и манекен стал бы хорошим танцором.
Когда танго окончилось, Майк проводил красотку к ее гангстеру. Затем, получив от него разрешение, поцеловал ей руку.
— Эй, парень! — окликнул его гангстер, властно махнув рукой.
Что бы ни испытывал Майк, услышав подобное обращение, он не показал виду, а подошел к гангстеру, и тот сунул ему в карман пиджака десятидолларовую купюру. Саманте пришлось приложить массу усилий, чтобы сдержаться и не выскочить из своего укрытия. Как смеет это ничтожество, чья заслуга состоит лишь в том, что он занимается темными делишками, так обращаться с Майком?!
— Ты готова?
Вздрогнув от неожиданности, Саманта обернулась и увидела Вики. Та была уже в длинном блестящем атласном платье синего цвета. Прическа ее была украшена белыми перьями, а на лбу красовалась тройная нитка бриллиантов, и Саманта была уверена, что камешки настоящие.
— Да, готова, — тихо ответила она.
Следуя за Вики в гримерную, Саманта чувствовала, как с каждой минутой все больше теряет ощущение реальности. Это чувство еще усилилось, когда Вики открыла дверь. Гримерная была залита ярким светом. Дафния и другие девушки в разной стадии готовности сидели перед длиннющим зеркалом; повсюду были разбросаны платья, перья, какие-то флаконы и блюдечки с остатками грима.
— Лила? — прошептала Саманта.
— Да, сладкая моя, слушаю? — Лила, она же Дафния, обернулась и окинула ее взором с ног до головы.
— Самое время быть готовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Одна спальня превратилась в «срочную примерочную», другая — в гримерную, где работала пара классных спецов, приглашенных Вики. Две комнаты были выделены под репетиции. Одну из них оккупировал отец Майка, который наставлял своих «актеров». Когда он увидел, что Саманта после возвращения из салона слоняется без дела, он просто хлопнул дверью перед ее носом.
Ближе к вечеру Саманте удалось укрыться в уголке сада, где она наконец себя почувствовала сама собой. Трудно описать, что она испытывала: волнение и предвкушение, спокойную уверенность и лихорадочное возбуждение… Жаль, что Майка нет рядом — думала она. Он был где-то далеко, но, где и что делает, не сказал.
Когда внезапно объявились дети Кейна с книжками сказок, Саманта поглядела на их отца с благодарностью и улыбнулась. И, втащив довольно тяжелых мальчишек к себе на колени, принялась читать им сказки.
Но вот наконец Вики сказала ей, что пора ехать в клуб Джубели и готовиться к выступлению. Поцеловав близнецов на ночь и думая о том, как ей не хочется их оставлять, Саманта вышла к поджидающей ее машине и отправилась в Гарлем.
Пока все работали, а она репетировала с Орнетом, ей не позволяли взглянуть на то, как переделывается клуб. Теперь, войдя туда с черного хода, ведущего на сцену, она тихонько отошла от Вики и проскользнула в зал, где спряталась в тени, чтобы ее никто не видел, и начала следить за происходящим.
Джейн провела грандиозную работу. Клуб выглядел как типичный образец стиля «Арт Дека» — самого модного в 1928 году. Все было выдержано в бирюзовых и серебряных тонах. Танцевальная площадка перед оркестром казалась инкрустированной серебряными листиками. Крошечные столики — похоже, их было не меньше сотни, — покрытые длинными бирюзового цвета скатертями. В центре каждого столика стоял небольшой светильник.
На помосте находился оркестр, где Орнет — невероятно красивый в своем смокинге — разговаривал с музыкантами. В руках он держал свою любимую трубу. Вид его заставил Саманту улыбнуться. Ее уже не могла обмануть эта яростная маска: она знала, что под ней скрывается добрый и славный парень, настоящий музыкант, больше всего в жизни любящий музыку. Он только ужасно боялся показать свою доброту. Теперь же он «разогревал» свой оркестр небольшой джазовой миниатюркой, перед тем как начнется настоящая работа — блюзы. В 1928 году — счастливом и радостном времени, еще до краха фондовой биржи и начала Великой Депрессии, вся страна сходила с ума по блюзам. Но после краха народ хотел слышать песни бодрые, такие, например, как «Вновь настали счастливые дни». В результате такие певицы, как Бесси Смит, сошли со сцены.
Из своего тайничка Саманта наблюдала, как в клуб стали собираться люди — элегантные мужчины и смеющиеся женщины в длинных роскошных нарядах. Мода 20-х годов может показаться какой-то бесформенной, но своей простотой она подчеркивала линии женского тела. Когда женщина шла, ткань как бы обволакивала ее, и это было очень сексуально.
Вошли одновременно две очень красивые женщины, их кавалеры-»гангстеры» следовали за ними. У мужчин был суровый, самодовольный, даже, пожалуй, самовлюбленный вид.
Глядя на них, Саманта попятилась еще дальше в темноту. В своих брюках и блузке она чувствовала себя явно инородным телом в этой компании. Постепенно клуб начал заполняться, и чем больше становилось людей, тем больше она ощущала, что провалилась в какую-то временную дыру, в самом деле очутившись в 1928 году.
При виде вошедшего Майка Саманта машинально прижалась спиной к стене, наблюдая, как он свободно чувствует себя в клубе, где, очевидно, знал каждый угол. Он заигрывал буквально с каждой женщиной, но Саманта не испытывала ревности: это не был ее Майк. Этот человек был Майк Рэнсом. Красивый, в отлично сшитом смокинге, он по-другому держался, у него была другая походка, даже фигура была другая.
Он подошел к одной красотке — иначе ее не назовешь. На ней было слишком много грима, движения неловкие, смех слишком громкий и, по мнению Саманты, слишком пышная грудь. Майк пригласил ее на танец. Взвизгнув от восторга, женщина вскочила и подала ему руку. Прежде чем взять ее, Майк посмотрел в сторону мужчины, сидящего за столиком, как бы спрашивая разрешения. Глядя поверх своего огромного живота, «упакованного» в безвкусный жилет, черный в желтую полоску, тот снисходительно кивнул, как король своему подданному. Преступник, чувствующий свое превосходство над другими… Интересно, он и вправду полагает, будто достиг в жизни чего-то значительного, подумала Саманта.
Майк вывел красотку на серебряную танцевальную площадку, освещенную таким мягким светом, что в его лучах даже баба-яга выглядела бы очаровательной, обнял ее и повел в танго. Саманта даже задохнулась от возмущения, обнаружив его очередной обман. Он говорил ей, что практически не танцует, что способен лишь крепко прижать партнершу и тереться об нее весь танец. Теперь же она воочию убедилась, что о таком партнере можно лишь мечтать. Даже эту нескладную и неумелую толстуху он ухитрялся так ловко и красиво крутить, поворачивать и наклонять, что она казалась почти изящной. Да с ним и манекен стал бы хорошим танцором.
Когда танго окончилось, Майк проводил красотку к ее гангстеру. Затем, получив от него разрешение, поцеловал ей руку.
— Эй, парень! — окликнул его гангстер, властно махнув рукой.
Что бы ни испытывал Майк, услышав подобное обращение, он не показал виду, а подошел к гангстеру, и тот сунул ему в карман пиджака десятидолларовую купюру. Саманте пришлось приложить массу усилий, чтобы сдержаться и не выскочить из своего укрытия. Как смеет это ничтожество, чья заслуга состоит лишь в том, что он занимается темными делишками, так обращаться с Майком?!
— Ты готова?
Вздрогнув от неожиданности, Саманта обернулась и увидела Вики. Та была уже в длинном блестящем атласном платье синего цвета. Прическа ее была украшена белыми перьями, а на лбу красовалась тройная нитка бриллиантов, и Саманта была уверена, что камешки настоящие.
— Да, готова, — тихо ответила она.
Следуя за Вики в гримерную, Саманта чувствовала, как с каждой минутой все больше теряет ощущение реальности. Это чувство еще усилилось, когда Вики открыла дверь. Гримерная была залита ярким светом. Дафния и другие девушки в разной стадии готовности сидели перед длиннющим зеркалом; повсюду были разбросаны платья, перья, какие-то флаконы и блюдечки с остатками грима.
— Лила? — прошептала Саманта.
— Да, сладкая моя, слушаю? — Лила, она же Дафния, обернулась и окинула ее взором с ног до головы.
— Самое время быть готовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109