Потом еще раз огляделась кругом. Да, здешний декоратор был просто талантом. Он сумел сделать все, чтобы изуродовать этот старинный и в общем-то достаточно уютный дом. Высоко на потолке еще виднелись красивые лепные узоры, стены были толстыми и крепкими и не пропускали уличного шума. Но лепнину портили лампы-трубки, а стены были сплошь покрыты страшными плакатами со всякими «расписаниями», «распорядками» и «правилами». Например, такими: «Свет после 21:00 не включать!», «Громкая музыка запрещена!», «Запрещается слушать музыку в стиле рок!», «Танцы в столовой запрещены!», «Не бегать!», «Запрещается жевать жевательную резинку!». Пока Майк справлялся у дежурной насчет разыскиваемой ими старушки, Саманта знакомилась с правилами и размышляла, что же такое страшное должно было произойти в этих стенах, что вынудило запретить «жевательную резинку», «танцы» и «рок-н-ролл»!
— А, Эбби, — заулыбалась дежурная сестра. С такой улыбкой обычно говорят о шкодливой кошке или собаке, которые вечно что-то вытворяют, однако их все равно любят, этих маленьких хулиганов. — Сейчас Эбби поживает нормально. Одно время мы беспокоились, что можем ее потерять, но она выкарабкалась. Пойдемте, я провожу вас к ней. Не удивляйтесь, если она вам покажется немного странной. Она, знаете, любит прикидываться!
Саманта шла рядом с Майком по коридору вслед за сестрой и думала, какая же дряхлая, должно быть, эта Эбби.
Сестра открыла унылую серую дверь, и они вошли в комнату, такую же уродливую, как и все остальное в этом здании. Комната была так вылизана, что ради оживления интерьера хотелось положить куда-нибудь пару пылинок. Сверху лился безжизненный дневной свет, освещая каждый миллиметр помещения — серый пол, ярко-белые стены, мебель из нержавейки.
— Ну вот мы и пришли, — радушно скачала сестра. — Надеюсь, мы хорошо себя чувствуем. Ведь у нас сегодня посетители.
— Пошла прочь, — сильным голосом произнесла женщина в кровати.
— Ну-ну, Эбби! Как можно говорить такие вещи, когда у тебя гости. Они приехали к тебе издалека.
— Из восточных кварталов, э? — Голос был полон издевки.
Пока сестра нашлась, что ответить, Саманта осмотрелась вокруг — на металлической, выкрашенной в белый цвет кровати, на белоснежной простыне лежала маленькая, худенькая женщина. К ее вене была присоединена капельница, а из-под одеяла свисали провода, ведущие к диагностическому прибору, отлично подходящему по колеру к окружающей обстановке. Женщина была очень старой, ее щеки провалились, а морщинистая кожа имела болезненный зеленоватый оттенок. Но даже сейчас, несмотря ни на что, можно было понять, что она когда-то была красивой, подумала Саманта. Хотя ее плоть явно сдала, в глазах светился ум.
Сестра отошла в сторону, и перед старушкой оказался Майк. Она осмотрела его с ног до головы, а затем, будто чем-то пораженная, уставилась на Саманту. После чего вновь перевела взгляд на сестру.
— Уйди! — приказала она. — Я хочу говорить с гостями с глазу на глаз.
Сестра заговорщически подмигнула Майку, как бы желая сказать: «Не правда ли, прелесть!» — и покинула комнату.
— Здравствуйте! Я Майкл Таггерт. Не так давно я написал вам письмо, но мне сказали, что вы только что перенесли операцию и не можете уделить мне время.
— Наверное, сказали, что я помру, не так ли?
Майк улыбнулся, но старушка теперь не спускала глаз с Саманты.
— А это что за красавица? Как тебе здесь нравится?
— Совсем не нравится! — откровенно заявила Саманта.
Глаза старушки загорелись, и она захихикала.
— Вижу, что у нас с тобой на многое взгляды совпадают. Что если ты подойдешь сюда и присядешь ко мне? Да нет же, не на стул, а сюда, рядом со мной, на кровать. Так, чтобы я могла рассмотреть тебя получше. У меня старые глаза, понятно?
Саманта не стала раздумывать. Многие боятся стариков — может, те напоминают им, что когда-нибудь и они сами станут такими же, — но Саманта к ним не относилась. Она много времени провела со своим дедушкой Кэлом и со своим отцом, когда рак пожирал его и он хирел на глазах. И потому тотчас уселась на кровать рядом со старушкой и не выказала никакого удивления, когда та взяла ее за руку. Хватка была сильной.
Теперь Эбби обратилась к Майку.
— Насколько я понимаю, это ты мне писал насчет Макси.
— Да, — тихо ответил Майк; он стоял возле кровати, глядя то на одну, то на другую женщину и внимательно следя за их движениями. — Я хотел бы узнать, что вам о ней известно?
— Зачем? — спросила Эбби, и Саманта увидела, как кривая линия на приборах поползла вверх.
Непонятно почему, но Майк не отвечал, а лишь переводил взгляд со старушки на Саманту и обратно. Поэтому Саманта ответила за него:
— Он пишет биографию Дока. Он хочет знать про Макси. И я тоже хочу узнать про нее. Вероятно, она приходится мне бабушкой. — Ее голос стал тише. — Мой отец перед смертью просил, чтобы я разыскала его мать.
Эбби молчала, но кривая на приборе стала зашкаливать.
— Макси умерла, — после паузы произнесла Эбби. — Это случилось где-то полтора года назад.
— Вы уверены? — на выдохе спросила Саманта.
— Точно. Мы дружили с двадцатых годов. Тогда мы были очень близки, потом наши отношения стали ровнее. Но мы постоянно поддерживали контакт. Она умерла где-то в Нью-Джерси, где провела последние годы. Я получила оттуда весточку о ее кончине. — Она взглянула на Саманту. — Ради всего святого, зачем такой симпатичной молодой девушке знать о такой старухе, как Макси? Тебе нужно выйти замуж вот за этого твоего молодого человека. Нарожать детей и забыть о прошлом.
Саманта, не глядя на Майка, проговорила:
— Это не мой молодой человек.
— Интересно, — сказала Эбби. — А это тогда что?
Она подняла руку Саманты с бриллиантовым обручальным кольцом.
— А… Это?!. Я… Ну, мы…
— Мой дядя Майкл просил меня разыскать Макси, — наконец заговорил Майк.
— И кто же это такой, твой дядя Майкл? — поинтересовалась Эбби без особого любопытства в голосе.
— Майкл Рэнсом, — тихо произнес Майк.
Эбби медленно повернулась к нему лицом. Она смотрела на него жестким взглядом, зрачки горели как угольки.
— Майкл Рэнсом погиб в тот вечер. Он умер двенадцатого мая 1928 года.
— Нет, он не погиб, — возразил Майк. — Люди Скальпини почти отстрелили ему ноги, но он выжил. На следующий день после этой бойни он позвонил моему деду в штат Колорадо и тот выслал за ним самолет. А затем сделали так, чтобы все думали, что Майкл Рэнсом погиб.
Эбби долго молчала — видимо, осмысливала информацию, которую ей сообщил Майк, — потом скосила на него глаза.
— Если твой дед был способен сделать такое, значит, он был богат и влиятелен.
— Да, мэм, совершенно верно.
— А как насчет тебя. Ты сможешь обеспечить это прекрасное создание?
— Да, мэм, смогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— А, Эбби, — заулыбалась дежурная сестра. С такой улыбкой обычно говорят о шкодливой кошке или собаке, которые вечно что-то вытворяют, однако их все равно любят, этих маленьких хулиганов. — Сейчас Эбби поживает нормально. Одно время мы беспокоились, что можем ее потерять, но она выкарабкалась. Пойдемте, я провожу вас к ней. Не удивляйтесь, если она вам покажется немного странной. Она, знаете, любит прикидываться!
Саманта шла рядом с Майком по коридору вслед за сестрой и думала, какая же дряхлая, должно быть, эта Эбби.
Сестра открыла унылую серую дверь, и они вошли в комнату, такую же уродливую, как и все остальное в этом здании. Комната была так вылизана, что ради оживления интерьера хотелось положить куда-нибудь пару пылинок. Сверху лился безжизненный дневной свет, освещая каждый миллиметр помещения — серый пол, ярко-белые стены, мебель из нержавейки.
— Ну вот мы и пришли, — радушно скачала сестра. — Надеюсь, мы хорошо себя чувствуем. Ведь у нас сегодня посетители.
— Пошла прочь, — сильным голосом произнесла женщина в кровати.
— Ну-ну, Эбби! Как можно говорить такие вещи, когда у тебя гости. Они приехали к тебе издалека.
— Из восточных кварталов, э? — Голос был полон издевки.
Пока сестра нашлась, что ответить, Саманта осмотрелась вокруг — на металлической, выкрашенной в белый цвет кровати, на белоснежной простыне лежала маленькая, худенькая женщина. К ее вене была присоединена капельница, а из-под одеяла свисали провода, ведущие к диагностическому прибору, отлично подходящему по колеру к окружающей обстановке. Женщина была очень старой, ее щеки провалились, а морщинистая кожа имела болезненный зеленоватый оттенок. Но даже сейчас, несмотря ни на что, можно было понять, что она когда-то была красивой, подумала Саманта. Хотя ее плоть явно сдала, в глазах светился ум.
Сестра отошла в сторону, и перед старушкой оказался Майк. Она осмотрела его с ног до головы, а затем, будто чем-то пораженная, уставилась на Саманту. После чего вновь перевела взгляд на сестру.
— Уйди! — приказала она. — Я хочу говорить с гостями с глазу на глаз.
Сестра заговорщически подмигнула Майку, как бы желая сказать: «Не правда ли, прелесть!» — и покинула комнату.
— Здравствуйте! Я Майкл Таггерт. Не так давно я написал вам письмо, но мне сказали, что вы только что перенесли операцию и не можете уделить мне время.
— Наверное, сказали, что я помру, не так ли?
Майк улыбнулся, но старушка теперь не спускала глаз с Саманты.
— А это что за красавица? Как тебе здесь нравится?
— Совсем не нравится! — откровенно заявила Саманта.
Глаза старушки загорелись, и она захихикала.
— Вижу, что у нас с тобой на многое взгляды совпадают. Что если ты подойдешь сюда и присядешь ко мне? Да нет же, не на стул, а сюда, рядом со мной, на кровать. Так, чтобы я могла рассмотреть тебя получше. У меня старые глаза, понятно?
Саманта не стала раздумывать. Многие боятся стариков — может, те напоминают им, что когда-нибудь и они сами станут такими же, — но Саманта к ним не относилась. Она много времени провела со своим дедушкой Кэлом и со своим отцом, когда рак пожирал его и он хирел на глазах. И потому тотчас уселась на кровать рядом со старушкой и не выказала никакого удивления, когда та взяла ее за руку. Хватка была сильной.
Теперь Эбби обратилась к Майку.
— Насколько я понимаю, это ты мне писал насчет Макси.
— Да, — тихо ответил Майк; он стоял возле кровати, глядя то на одну, то на другую женщину и внимательно следя за их движениями. — Я хотел бы узнать, что вам о ней известно?
— Зачем? — спросила Эбби, и Саманта увидела, как кривая линия на приборах поползла вверх.
Непонятно почему, но Майк не отвечал, а лишь переводил взгляд со старушки на Саманту и обратно. Поэтому Саманта ответила за него:
— Он пишет биографию Дока. Он хочет знать про Макси. И я тоже хочу узнать про нее. Вероятно, она приходится мне бабушкой. — Ее голос стал тише. — Мой отец перед смертью просил, чтобы я разыскала его мать.
Эбби молчала, но кривая на приборе стала зашкаливать.
— Макси умерла, — после паузы произнесла Эбби. — Это случилось где-то полтора года назад.
— Вы уверены? — на выдохе спросила Саманта.
— Точно. Мы дружили с двадцатых годов. Тогда мы были очень близки, потом наши отношения стали ровнее. Но мы постоянно поддерживали контакт. Она умерла где-то в Нью-Джерси, где провела последние годы. Я получила оттуда весточку о ее кончине. — Она взглянула на Саманту. — Ради всего святого, зачем такой симпатичной молодой девушке знать о такой старухе, как Макси? Тебе нужно выйти замуж вот за этого твоего молодого человека. Нарожать детей и забыть о прошлом.
Саманта, не глядя на Майка, проговорила:
— Это не мой молодой человек.
— Интересно, — сказала Эбби. — А это тогда что?
Она подняла руку Саманты с бриллиантовым обручальным кольцом.
— А… Это?!. Я… Ну, мы…
— Мой дядя Майкл просил меня разыскать Макси, — наконец заговорил Майк.
— И кто же это такой, твой дядя Майкл? — поинтересовалась Эбби без особого любопытства в голосе.
— Майкл Рэнсом, — тихо произнес Майк.
Эбби медленно повернулась к нему лицом. Она смотрела на него жестким взглядом, зрачки горели как угольки.
— Майкл Рэнсом погиб в тот вечер. Он умер двенадцатого мая 1928 года.
— Нет, он не погиб, — возразил Майк. — Люди Скальпини почти отстрелили ему ноги, но он выжил. На следующий день после этой бойни он позвонил моему деду в штат Колорадо и тот выслал за ним самолет. А затем сделали так, чтобы все думали, что Майкл Рэнсом погиб.
Эбби долго молчала — видимо, осмысливала информацию, которую ей сообщил Майк, — потом скосила на него глаза.
— Если твой дед был способен сделать такое, значит, он был богат и влиятелен.
— Да, мэм, совершенно верно.
— А как насчет тебя. Ты сможешь обеспечить это прекрасное создание?
— Да, мэм, смогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109