Эдди в последний раз обошла дом. Она потрогала кухонный стол, спинку кресла-качалки, железное основание кровати.
Горбатый сундук больше не стоял возле кровати – он был набит постелями, утварью, включая часы ее мамы, портрет родителей на свадьбе, гребень с рукояткой из слоновой кости, щетку и зеркало, которое отец с матерью подарили ей за год до смерти. Джон погрузил сундук в фургон.
Она взяла два табурета с кухни, а четыре оставила Бердселлам вместе со столом с глубоким надрезом от ножа Диллона и рабочим столиком. Клорис не знает, что с одной стороны печь горячее, а печная труба, выходящая через крышу, иногда падает, разбрасывая копоть по всей кухне. «Прощай, мой дом. За твоими стенами я провела детство, горевала о родителях, родила сына. Никогда не забуду, как ты укрывал меня холодной дождливой ночью. Мы вместе делили радость и печали. Теперь пришло время уезжать».
– Эдди, – позвал ее Джон от дверей.
Она быстро обернулась, глаза были полны слез.
– Мы готовы. – Эдди решительно посмотрела на него.
– Тогда вперед.
Джон закрыл за ней дверь и помог влезть в фургон. Затем обошел повозку, проверяя, как привязан брезент. Диллон и Джейн Энн уместились в гнезде, которое он им устроил. Дети были так возбуждены, что едва сдерживали себя.
Триш, в коричневом полушерстяном платье с зонтиком в руках, уселась рядом с Колином на сиденье второго фургона. Она во время сборов сделала больше, чем остальные, и все это практически молча. То, что ей не нравился Симмонс и она ему не доверяла, было очевидно.
Пистолет влез на лошадь и подъехал к Джону, который привязывал своего жеребца к нагруженному фургону:
– Буду посматривать кругом. Не думаю, что они заявятся прямо сюда. Начнут рыскать и найдут родственничка. Это займет какое-то время.
– Фургоны легко обнаружить по следу.
– Проклятие! Наверное, остальные такие же дураки, как этот кузен, у них в голове простокваша вместо мозгов. Они забудут о фургонах и примутся за меня. Я постараюсь отвлечь их. Прежде чем придут в себя, они будут на полпути в Литтл-Рок.
– Хорошо, я у тебя в долгу.
Симмонс развернул лошадь и, подъехав к Триш, коснулся шляпы:
– Вам нечего бояться, миссис Триш. Эти Реншоу не догонят вас. Толлмен знает, что делает. Встретимся завтра.
Триш взглянула на него. Ее бледное лицо оттенял темный воротник платья. Черные волосы, медовые глаза, маленькие, как лепестки, губы делали Триш очень привлекательной женщиной. В этот миг Симмонс навсегда запомнил ее образ. Слегка наклонив голову, он резко тронул лошадь и отъехал.
Джон подождал, пока Симмонс объехал амбар и направился к холму за домом, затем обратился к Колину:
– Двинемся быстро, лошади еще свежие. Затем перейдем на обычный шаг. – Он посмотрел на Триш, глядевшую прямо перед собой. – Пусть Триш немного поуправляет. Не надо выматываться, силы нам еще пригодятся. Держись близко ко мне, но пусть твоя упряжка не приближается слишком к моей лошади. Если будет нужна помощь – зови. Ехать будем, пока не стемнеет, затем найдем место для отдыха.
– Как думаете, они поедут за нами? – спросил Колин.
– Да, – честно ответил Джон. – Им ничего не остается, как отправиться в погоню, чтобы сохранить лицо. Но Симмонс уведет их в сторону и даст нам шанс оторваться.
– Куда мы едем, мистер Толлмен?
Даже Эдди не осмелилась спросить его об этом.
– У меня люди с фургонами к западу отсюда. Едем к ним.
Джон обошел фургон Колина, проверяя, хорошо ли все привязано, потом сел рядом с Эдди.
– Ну, едем. – Он хлестнул лошадь длинным змеевидным бичом. Фургон дернулся, замер и двинулся вперед. Джон взглянул на сидевшую рядом женщину. – Не печальтесь так. Когда-нибудь вы вернетесь сюда.
– Не знаю, захочется ли мне.
Не отрывая глаз от дома, Эдди схватилась за сиденье. В горле у нее пересохло. Сердце молотом стучало в груди.
«Прощай… прощай… прощай…»
Фургон удалялся.
Они выехали на закате. Эдди не смотрела назад. Ее затуманенные слезами глаза смотрели вперед. Она не слышала смеха малышей, доносящегося из фургона. Их жизнь продолжалась, а она начинала новую, доверившись человеку, которого встретила три дня назад.
Эдди всегда любила ранние вечерние часы. Ей нравилось наблюдать, как меняется цвет неба, а холодный свежий воздух наполняется запахом кедра. Она подумала, что начало новой жизни удачно пришлось на вечер.
«В юности, – подумала Эдди, – все легко и просто». Она никогда не представляла, что жизнь окажется такой тяжелой, полной разочарований. Как любая девушка, Эдди мечтала выйти замуж за любимого человека. Его образ менялся, пока она росла, но всегда он оставался сильным и любящим. Он бы устроил их жизнь.
Тем летом пять лет назад, когда на ферме появился Керби, ей показалось, что она встретила такого человека. Эдди ощущала пустоту, томление, которое необходимо удовлетворить. Она была одинока.
Темнело.
С момента, как они покинули ферму, Эдди не произнесла ни слова, молчал и ее спутник. Дети сзади на матрасе шептались и хихикали.
– Мистер Толлмен, деньги за ферму все еще у вас?
– Если они вам нужны, они в табакерке под сиденьем. Но лучше не держать их при себе.
– Я хочу заплатить вам.
– Заплатите.
– Назовите цену, – коротко сказала Эдди.
– Ну, давайте посмотрим. Я не оплатил в гостинице во Фрипоинте счет и оставил там отличную одежду. Если владелец откажется взять мою одежду в зачет счета, он предъявит мне иск.
– Я не знаю, чем могу здесь помочь.
– Возьмите меня под свое крыло и заботьтесь, как о других сиротах.
– Вы не сирота! – отрезала Эдди.
– Успокойтесь, Эдди. Вы не в себе. Я знаю, что такое внезапно покинуть дом, и не осуждаю вас. Иначе ведь пришлось бы остаться и сразиться с Реншоу. На их стороне закон, даже если у Триш было серьезное основание стрелять в этого ублюдка. – Он посмотрел на нее. Ветер раздувал волосы. Стройное тело вытянулось, как шомпол. Затем ему показалось, что плечи слегка опустились.
– Я понимаю.
– Даже если бы Триш не подстрелила Реншоу, проблемы только начинались. В магистрате сказали, что Реншоу получил разрешение забрать у вас Колина.
– Ох, ради Бога!
– И это еще не все. Проповедник Сайкс собирался отобрать у вас Диллона.
Эти слова больно ударили Эдди.
– Отобрать Диллона? Сайкс… заберет Диллона, потому что я не хочу отдавать Колина?
– Нет, не так. Думаю, вы спровоцировали проповедника, когда тем утром ругались и назвали его лицемером. Теперь он уверен, что мальчика нужно забрать из дома падшей женщины. Другими словами, забрать из борделя.
– Борделя? – задохнулась Эдди. Когда к ней вернулось дыхание, ярость накатила на нее, как волна. Гнев был так силен, что она стала заикаться. – Почему… этот старый сукин сын?
– Эдди, что за выражения! Опять вы ругаетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71