Прошло некоторое время, но камень так и не проснулся, и Оуэн решил, что голубой череп исчерпал свои силы. Он считал камень бессмертным и неуязвимым для людских болезней. Камень говорил в его сознании в течение нескольких десятилетий, но сейчас Оуэн ощущал оцепенение безмерной усталости, медленное возвращение в мир людей. Сейчас песня камня превратилась в одинокую ноту, доносящуюся из вечных пространств, где он нашел укрытие.
Оуэн никогда не считал себя хозяином камня, способным приказывать ему. Камень пассивно лежал между его ладоней, так что свет огня с трудом проникал сквозь него, а цвет исходившего наружу луча был скорее янтарным, чем голубым.
– Извини, – сказал Оуэн, обращаясь к едва слышной ноте, звучащей в его голове. – Здесь есть тот, кто хочет с тобой встретиться. И я должен нарушить твой отдых.
– Благодарю вас, – прозвучал голос в ответ на мысль, произнесенную лишь в сознании.
Оуэн начал поворачиваться, но был вынужден замереть из-за вспыхнувшей в голове боли.
Огонь скрывал Эдуарда Уэйнрайта. Он сидел так близко к камину, что пламя должно было поглотить его даже раньше, чем дубовые поленья. Он расположился в кресле, завернувшись в шерстяные одеяла – оживший скелет, едва цепляющийся за жизнь. Сквозь туго натянутую кожу проглядывали синие прожилки вен. Сухожилия так сильно выступали наружу, что Барнабас Тайт мог бы проводить уроки анатомии на этом едва дышащем теле, не делая ни единого рассечения. Его слезящиеся глаза были затянуты катарактой, и дочь не стала стирать слезы, чтобы не беспокоить его.
Однако он был совсем не так слаб, как казалось. Старик потянулся к запястью Оуэна, и костлявые пальцы сжали его крепко, точно змея, собравшаяся задушить свою жертву.
– Разрешите взглянуть на ваш камень?
– Конечно.
Камень не возражал и ни о чем не предупреждал Оуэна. Тогда он положил его на тощие колени, покрытые толстым желтым одеялом.
– Если хотите, можете к нему прикоснуться.
Несколько мгновений старик лишь смотрел на камень. На его лице застыло выражение благоговения, словно у ребенка, получившего желанный подарок после долгих лет разочарований.
Череп смотрел на него, пустые глазницы были устремлены к его лицу. Камень продолжал сонно поглощать идущий от огня свет и так же сонно его испускать. Медленно и осторожно руки Эдуарда Уэйнрайта сомкнулись на идеально гладких висках черепа.
В момент их встречи камень заплакал; во всяком случае, так Оуэну показалось; в мягком свете огня он ощутил, что камень погрузился в сентиментальное настроение – никогда прежде такого не случалось.
Между тем не вызвало сомнений, что плачет старик. Редкие слезы оставляли дорожки живого золота на его щеках, словно он сберегал оставшуюся в теле жидкость именно для этих мгновений.
Но взгляд его сохранял ясность, когда он вновь посмотрел на Оуэна.
– В нашей земле есть место, предназначенное для этого камня, и там он должен пребывать до скончания времен. Вам известно, где оно?
Оуэн ощутил, как его сердце остановилось, а потом вновь неровно забилось.
– Мне снилось это место каждую ночь из последних тридцати лет, но я там никогда не бывал и не знаю, где оно находится. Меня направили в Англию, чтобы я его нашел.
– Значит, мой последний год прошел не зря. – На лице Уэйнрайта появилась улыбка, озарившая лицо, и он сразу помолодел. – Я ждал счастья моей дочери и вашего появления, и сегодня оба мои желания выполнены. И все же ваша задача не так проста, поскольку нам, идущим по древним прямым путям, никогда не говорят, какое из пяти охраняемых нами мест является главным. Вы можете описать мне место, которое вам снится?
Кровь потекла быстрее в жилах Оуэна, подобно потоку разлившейся реки.
– Если мне дадут перо и бумагу, я могу попытаться.
По просьбе отца Марта принесла гусиное перо, чернила и лист хорошей плотной бумаги, превосходно удерживающей чернила.
– Я использую эту бумагу для звездных карт, – сказал Эдуард Уэйнрайт. – Если я доживу до утра, то после того, как вы сообщите мне время и место вашего рождения, я сделаю такую карту для вас.
Оуэн вежливо поблагодарил, он не стал говорить, что сам делал такую карту для себя множество раз.
Он сидел у огня, положив деревянный поднос на колени. В танцующем оранжевом свете пламени, полузакрыв глаза, он набросал место, которые увидел первый раз в джунглях, более трех десятилетий назад.
Он рисовал и говорил.
– Это место окружено туманом; когда я побывал там впервые, я сумел запомнить неясные очертания буковых деревьев, растущих с одной стороны. Тем не менее, когда это место озаряет неполная луна, тени стоящих камней получаются достаточно четкими.
– Значит, там есть камни? Вы их опишете для меня?
– У меня нет полной уверенности.
Когда Оуэн начал рисовать, он обнаружил, что некоторые детали не в состоянии себе представить.
На бумаге появились неясные очертания буковых деревьев, а также начало круга камней, несущее собственную магию, однако это были не те подробности, которые требовались Эдуарду Уэйнрайту. Оуэн наклонил поднос, чтобы улучшить освещение.
– Когда я приближаюсь, то вижу ряд вертикально стоящих камней, каждый из которых выше человека, в основании камни в два раза толще, к вершине сужаются. Они окружают низкую насыпь чашеобразной формы, перед которой расположены камни пониже и более округлые. Основа насыпи каменная, но сверху она покрыта землей и дерном, скрывающими туннель. Там есть перемычки, обтесанные по краям так, чтобы соединялись вместе, подобно тому как плотник обрабатывает дерево, чтобы сделать дверной проем. – Он поскреб подбородок обратным кончиком пера. – К своему стыду, должен признаться, что не сумел сосчитать камни в круге. Я пытался, но всякий раз их число оказывалось разным.
С другой стороны камина ему ответил Эдуард Уэйнрайт:
– Тут нечего стыдиться. Еще никому не удавалось сосчитать камни в древних кругах, они созданы не для наших глаз. В своем сне вы входили внутрь могильного кургана?
Оуэн поднял голову.
– Так это могила? Мне приходила в голову такая мысль; внутри я видел кости людей и лошадей. И в каждом сне я входил в туннель. Там царила полнейшая темнота, тем не менее я все видел словно днем; так сон и голубой камень меняли мое зрение.
Он начал делать другой рисунок, теперь Оуэн пытался изобразить курган изнутри.
– Могила, как вы ее называете, длинная и узкая, если не считать два тупиковых ответвления у самого входа. Если смотреть сверху, получится крест с короткой горизонтальной перекладиной. Ниша, предназначенная для живого камня, находится в дальнем конце, внутри стены. Мне ни разу не удалось разглядеть ее как следует, но у меня создалось впечатление, что она именно такого размера и глубины, чтобы живой камень находился возле поверхности земли, оставаясь под защитой скалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98