– Чего ты так решила? – поинтересовался я.
– А им не до того будет! Так пусть твой воин бросает своего москгожа, да побыстрее! А то нагонят нас – и твое чародейство, маг, не поможет!
– Федь! Бросай, черт побери! Сестру свою не хочешь слушать – так хоть чужого человека послушай! Со стороны виднее! – насупилась Валера.
И Федор не выдержал, выговор сестры стал для него последней каплей. Как нес – так и бросил.
– Да не на дорогу же, тупица! – ведьма даже притормозила, – Ты зачем его на дорогу бросил, а? В поле бросай! Быстрее! Они уже близко!
Зачем это делать пока еще никто не понимал. Но в данном случае слишком много было уверенности в голосе ведьмочки, так что, проигнорировав «тупицу», Федя поднял с дороги медузо-улитку, которая, как оказалось, по науке москгожем оказалась, и забросил в поле.

***
То, что раздалось сзади, иначе как воплем ужаса не назовешь – толпа вампиров из азартной толпы преследователей превратилась в охваченную ужасом биомассу. Скорость их при этом не уменьшилась, но теперь они уже не нас преследовали, а ломанулись в поле, туда, где наша зверушка начала свой обед. Так что очень скоро мы уже были далеко – медуза действительно странным образом задержала кровососов, однако я не сомневался – как только они решат внезапно возникшую и пока не доступную мне проблему, так сразу же и припомнят, кто в ней виноват.
Не сомневались в этом и другие. Стоило нам добежать до первого же перекрестка, как, руководствуясь указаниями временно взявшей руководство ведьмы, мы свернули с главной мощенной дороги на боковую грунтовую тропку, петляющую среди полей в человеческий рост пшеницы.
Впрочем – вряд ли мы бы смогли так укрыться. Вампиры, даже сельские, неотесанные, не дураки – они бы наверняка часть своего отряда направили сюда тоже, на всякий случай. Тут предстояло мне поработать – небольшая несложная иллюзия, по сути, банальный отвод глаз, и вместо боковой тропки вампиры видят лишь золотистые колосья, пробраться через которые, предварительно не поломав, невозможно. Иллюзия такого типа, односторонняя, наложенная не на живого подвижного человека, а на фиксированную точку пространства, проста и стабильна – без специальных магических умений такую распознать фактически нереально.
И я уже готовился приступать к колдовству, когда оказалось, что тут ведьма и без меня может прекрасно справиться – причем своим, мне не доступным методом. Уж не знаю, на чем было основано ее колдовство, но там, где только что была тропинка, с огромной скоростью принялась расти пшеница. Крошечные зеленые ростки за считанные секунды тянулись вверх, набирались силы, колосились и желтели, готовые подарить людям и нелюдям свой бесценный дар – зерно. Так бы это описал очередной «поэт украинских хлебов», которых так много было в моей школьной программе – ну да, помимо школы инших, я и в обычную тоже когда-то ходил.
Но лично мне намного интереснее было наблюдать этот процесс не обычным, а сумеречным зрением. Магия – это всегда красиво. Никакие зеленые листики и брызги морской пены никогда не сравняются по силе своего воздействия на эстетические чувства иншого с игрой магических линий в Сумраке, с красотой плетения заклятий. Не простых, силовых – на тот же огненный шар смотреть нечего! А вот на ведьмовство спасенной нами чернявки можно было заглядеться! Играя магией – не имея доступа и силы к высшим степеням волшебства, она те крохи силы, что достались ей от природы, заплетала в хитросплетение, которое обтягивало сумеречные образы еще не пробившихся из земли зерен, вытягивая их в колосья.
И она делала не только это! Ведьмовство неведомым мне образом поглощало наши следы – те возмущения в Сумраке, что создаются каждым человеком и по которым всегда очень просто вести погоню. Наши же следы таяли – как волны на воде. Сумрак пустел на глазах, и теперь, будь среди преследователей я сам, никогда бы не вышел на след.
Хоть и не было чародейство ведьмочки особо могучим – сил оно из нее немало высосало. И, пробираясь дальше по тропке, она все сильнее и сильнее висла на Биле, тем самым замедляя наше и без того не особо быстрое движение. Конечно, могли ее подхватить Федя с Бессом, а то и я помочь, веса лишив, но это было не к чему – мы все слышали, что погоня пронеслась мимо, по основной дороге. А то волшебство, что ведьма сотворила, не только тропку у нас за спинами стерло, а и сами воспоминания о ней у тех из преследователей, кто мог бы заметить ее отсуствие. Да и мы все тоже устали, тем более, дело незаметно к вечеру клонилось. Так что устроились на привал.

***
– Спасибо тебе, маг. И воинам твоим тоже спасибо – если бы не вы, гореть бы нам в огне, – первым делом поблагодарила нас ведьма, – Я уж и не знаю, чем было вызвано ваше неблагоразумие, что теперь вы вне закона в этих краях, как и не ведаю вам, чем мне предстоит отплатить за жизнь свою и несмышленыша этого – но все равно благодарна.
– Я не несмышленыш! – обиделся Бил, – Я Бил! – продолжил он.
Заявление интересное. Конечно, пройдет несколько десятков лет – и фраза «я Бил» будет вполне самодостаточной. Уже не надо будет уточнять, что за «Бил», да кого он бил, да откуда он прибыл. Пока же эта фраза значила не больше, чем фраза «я Петя» или «я Вася» – ровным счетом ничего! Впрочем, видимо, он был о себе более высокого мнения, пребывая в полной уверенности, что одного его имени должно быть достаточно для опровержения факта его несмышлености. Так оно, в принципе, и было – Феде, Лерке и Бессу слов «я Бил» хватило, но это исключение, лишний раз подтверждающее общее правило.
– Ах да, простите, что не представилась, – между тем продолжила ведьма, – я не ведаю ваши имена, и вы имеете право скрыть их от меня, но, как тем, кто спас мне жизнь, я обязана представиться – меня зовут Сташьяна.
– Сташьяна Аркорн, – с огромным удивлением воскликнул Бесс.
– Да, – подтвердила ведьма с не меньшим удивлением, – Но откуда вы меня можете… Впрочем, если вы знаете этого мальчишку… – заметила она, хотя и сама она была не старше меня, если и за двадцать – то не на много.
– Я не мальчишка! – опровергнул очевидное Бил, – Я Бил!
– А я – Михаил! – почти в рифму передразнил его я, – А это – Бесс, Филин Бесс. Наш штатный некромант, между прочим. Валерия – его невеста. Парень с топором – Федор Расколкин. Ну и… – приготовился я представлять Алвита, но вовремя сообразил – зыкруда с нами больше нет, потому пришлось заканчивать по другому, – …все.
– Я благодарна тебе, что ты открыл мне ваши истинные имена, – ответила Сташьяна, – Я не подведу оказанное мне доверие.
– Да при чем тут доверие, – отмахнулся я, – Просто не удобно обращаться на «эй, ты» или «извините пожалуйста», так удобнее – Лера, Бесс, Федя, Бил, а ты… Не против, если Сташей будешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200