Она забилась, как пойманный дикий зверь, но элемент внезапности сыграл на руку Корду. Он еще крепче обнял Эшлин, зажав ее руки своими, чтобы она не стала драться.
Не разжимая капкана своих губ, он не давал ей даже повернуть голову. Она брыкалась и дергалась, но каждое движение лишь вызывало волнующее трение ее груди о его, крепкую, как стена, и ее трепещущего лона о его пылающие бедра.
Через несколько секунд она незаметно для себя перешла ту грань, что отделяет гнев от страсти. В движениях уже не было желания бороться с ним.
Со вздохом поражения Эшлин, наконец, дала волю чувствам. Тело ее обмякло, и она с жадностью раскрыла свои губы навстречу его настойчивому языку.
Ее руки, получив свободу, и не думали отталкивать его. Вместо этого она обвила ими его шею, ладонями лаская плечи и спину.
Он продолжал целовать ее глубоко и властно, руки дерзко путешествовали по мягким округлостям. Груди ее набухли, их крохотные кончики заострились, и она терлась ими о его грудь, стремясь освободиться от томительной боли. Корд туго обхватил ее ягодицы и приподнял, так что низ ее живота оказался плотно прижатым к его чреслам. Повинуясь инстинкту, она начала вращать бедрами в эротическом ритме. Желание наполнило ее влагой, и она тихонько застонала. Всепоглощающий чувственный голод стер ощущение пространства и времени. Эшлин корчилась в его руках, терзаемая желанием быть еще ближе. Она не могла насытиться им. Наконец-то она прорвала навязанную себе самой сдержанность и испытала примитивную, глубоко женскую потребность охватить мужчину, поглотить его своей женской сутью.
Корд взял ее груди в чашечки своих ладоней, нашел набухшие соски и стал ласкать их.
— Эшлин, — простонал он, оторвавшись от ее губ. В окутавшую их тишину вдруг ворвались юные голоса. Стайка детишек весело пробежала мимо.
Корд и Эшлин отступили друг от друга прежде, чем их смогли бы заметить. Затаив дыхание, еще дрожа, она смотрела на него, испугавшись проявления своих собственных чувств. Это было похоже на гипноз. Стоило ему коснуться ее, как она» уже теряла способность управлять собой. Никогда никто не имел над ней такой власти.
Корд не отводил от нее глаз, взволнованный не меньше, чем она. От раскрасневшегося лица его взгляд скользнул вниз к ее прелестным грудям, чудную форму и тяжесть которых еще продолжали помнить его ладони. Ему не терпелось увидеть… попробовать их.
— Идем отсюда, — наконец вымолвил он. — Вместе — ты и я.
Эшлин представила их обоих в своей квартире, где никто не помешает им насладиться друг другом. Она видела себя, лежащей на постели, и рядом — длинного, стройного Корда. Больше она ничего не осмеливалась представить. Будучи реалистом, Эшлин знала, что фантазии и реальность могут омерзительнейшим образом не совпадать.
— Нет, — сказала она твердо. — Я не буду спать с тобой.
— По-моему, я схожу с ума. — Корд был разбит и подавлен, и опасно близок к тому, чтобы умолять ее. — Мне кажется, я никого не хотел так сильно, как тебя, Эшлин.
— Кажется? — переспросила она. — Разве ты не уверен?
— Эшлин, я стараюсь быть честным с тобой. Мне тридцать четыре года, и я хотел других женщин…
— А то я не знаю! Моя сестра была одной из них. Он обхватил голову руками. Кровь шумно пульсировала в ней, также как в возбужденном теле.
— Так мы ни до чего не договоримся, — сказал он. — Есть только один способ примириться, не тревожить память Рейлин и избавиться от Этана Торпа, только один способ для меня стать частью жизни моего ребенка — это выполнить свои обязательства по отношению к ней и к тебе. — Он перевел дыхание. — Мы должны пожениться, Эшлин. — Она в изумлении уставилась на него, лишившись дара речи. Корд смутился. Страстные признания были не в его стиле. То, что он сказал, конечно, не отличалось изяществом, но зато это была правда. И он не возьмет свои слова обратно, даже если у него будет такая возможность. — Женитьба всегда меня ж-жутко пугала, — пытался пошутить Корд. — Годами я избегал ее. Никогда не испытывал даже намека на желание купить кольца и пойти под венец. Как будто я ждал, как будто что-то во мне знало… О Боже, я смеялся над Холли, когда она несла всякую чушь о роке и судьбе. А теперь… — Он по-детски улыбнулся. — Теперь, кажется, рок настиг и меня. Я возвращаюсь из Монтаны и узнаю, что ты воспитываешь моего ребенка. Эшлин, я устал от всего этого. Пора папуле Дэйзи жениться на ее мамуле.
Эшлин, наконец, смогла заговорить.
— Думаю, пора папуле Дэйзи отправиться в сумасшедший дом.
Корд засмеялся.
— Очень интересный ответ на мое первое предложение руки и сердца. Но мы все равно поженимся, Эшлин. Это неизбежно.
— Неизбежно? Ничего подобного. Неизбежность — это когда съешь недожаренное мясо и потом тошнит. Выйти за тебя замуж — это немыслимо!
— Почему? — обиделся Корд.
Его голос зазвучал вызывающе и агрессивно. Он, гордый и цареподобный Уэй, был возмущен ее отказом.
— Объяснения займут несколько часов. У меня нет времени, поэтому назову лишь главную причину. Мы не можем пожениться, потому что не любим друг друга.
— Ах вот оно что. — Корд пожал плечами. — Только не говори мне, что ты действительно веришь в эти романтические бредни о любви.
— Но большинство людей, вступающих в брак, по крайней мере, считают, что влюблены.
— И ты думаешь, это делает их счастливыми, — не унимался Корд. — Эшлин, они вводят себя в заблуждение. Многие ошибочно принимают половые влечения за страстную любовь. Мы же такой ошибки делать не будем. Мы знаем, что секс хорош только тогда, когда он не затуманен ожиданиями и разочарованиями.
От этих слов у Эшлин больно закололо в груди. Это — ненависть, решила она. Конечно, она ненавидит его! Особенно сейчас. Сверкнув глазами, она сухо сказала:
— Никогда не слышала ничего более циничного.
— Я пытаюсь быть честным, Эшлин. Будь я циником, я бы придумал какую-нибудь сказку о том, как я влюбился в тебя, и скрывал бы свои намерения. — Он нахмурился. — Так поступил Этан Торп с Холли.
Ей не хотелось говорить о Торпе, это была взрывоопасная тема для любого из Уэев.
— Ты взываешь к моему разуму, чтобы заставить меня согласиться на твой безумный план. Но я хочу воззвать к твоему разуму, Корд. Сегодня ты слишком эмоционален. Ты только что узнал, что ты отец. Многие мужчины в течение девяти месяцев привыкают к этой мысли, и после этого им преподносят розового младенца. На тебя же все свалилось сразу, и вместо младенца у тебя пятилетняя дочь. Твой разум помутился.
— Я принял свое решение в абсолютно здравом уме, — возразил Корд.
— Ты когда-нибудь задумывался о том, каким будет наш брак? — смело продолжала Эшлин. — Ведь у тебя сразу появится семья. Помнишь вчерашнюю сцену у нас дома? А завтрак и зоопарк?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Не разжимая капкана своих губ, он не давал ей даже повернуть голову. Она брыкалась и дергалась, но каждое движение лишь вызывало волнующее трение ее груди о его, крепкую, как стена, и ее трепещущего лона о его пылающие бедра.
Через несколько секунд она незаметно для себя перешла ту грань, что отделяет гнев от страсти. В движениях уже не было желания бороться с ним.
Со вздохом поражения Эшлин, наконец, дала волю чувствам. Тело ее обмякло, и она с жадностью раскрыла свои губы навстречу его настойчивому языку.
Ее руки, получив свободу, и не думали отталкивать его. Вместо этого она обвила ими его шею, ладонями лаская плечи и спину.
Он продолжал целовать ее глубоко и властно, руки дерзко путешествовали по мягким округлостям. Груди ее набухли, их крохотные кончики заострились, и она терлась ими о его грудь, стремясь освободиться от томительной боли. Корд туго обхватил ее ягодицы и приподнял, так что низ ее живота оказался плотно прижатым к его чреслам. Повинуясь инстинкту, она начала вращать бедрами в эротическом ритме. Желание наполнило ее влагой, и она тихонько застонала. Всепоглощающий чувственный голод стер ощущение пространства и времени. Эшлин корчилась в его руках, терзаемая желанием быть еще ближе. Она не могла насытиться им. Наконец-то она прорвала навязанную себе самой сдержанность и испытала примитивную, глубоко женскую потребность охватить мужчину, поглотить его своей женской сутью.
Корд взял ее груди в чашечки своих ладоней, нашел набухшие соски и стал ласкать их.
— Эшлин, — простонал он, оторвавшись от ее губ. В окутавшую их тишину вдруг ворвались юные голоса. Стайка детишек весело пробежала мимо.
Корд и Эшлин отступили друг от друга прежде, чем их смогли бы заметить. Затаив дыхание, еще дрожа, она смотрела на него, испугавшись проявления своих собственных чувств. Это было похоже на гипноз. Стоило ему коснуться ее, как она» уже теряла способность управлять собой. Никогда никто не имел над ней такой власти.
Корд не отводил от нее глаз, взволнованный не меньше, чем она. От раскрасневшегося лица его взгляд скользнул вниз к ее прелестным грудям, чудную форму и тяжесть которых еще продолжали помнить его ладони. Ему не терпелось увидеть… попробовать их.
— Идем отсюда, — наконец вымолвил он. — Вместе — ты и я.
Эшлин представила их обоих в своей квартире, где никто не помешает им насладиться друг другом. Она видела себя, лежащей на постели, и рядом — длинного, стройного Корда. Больше она ничего не осмеливалась представить. Будучи реалистом, Эшлин знала, что фантазии и реальность могут омерзительнейшим образом не совпадать.
— Нет, — сказала она твердо. — Я не буду спать с тобой.
— По-моему, я схожу с ума. — Корд был разбит и подавлен, и опасно близок к тому, чтобы умолять ее. — Мне кажется, я никого не хотел так сильно, как тебя, Эшлин.
— Кажется? — переспросила она. — Разве ты не уверен?
— Эшлин, я стараюсь быть честным с тобой. Мне тридцать четыре года, и я хотел других женщин…
— А то я не знаю! Моя сестра была одной из них. Он обхватил голову руками. Кровь шумно пульсировала в ней, также как в возбужденном теле.
— Так мы ни до чего не договоримся, — сказал он. — Есть только один способ примириться, не тревожить память Рейлин и избавиться от Этана Торпа, только один способ для меня стать частью жизни моего ребенка — это выполнить свои обязательства по отношению к ней и к тебе. — Он перевел дыхание. — Мы должны пожениться, Эшлин. — Она в изумлении уставилась на него, лишившись дара речи. Корд смутился. Страстные признания были не в его стиле. То, что он сказал, конечно, не отличалось изяществом, но зато это была правда. И он не возьмет свои слова обратно, даже если у него будет такая возможность. — Женитьба всегда меня ж-жутко пугала, — пытался пошутить Корд. — Годами я избегал ее. Никогда не испытывал даже намека на желание купить кольца и пойти под венец. Как будто я ждал, как будто что-то во мне знало… О Боже, я смеялся над Холли, когда она несла всякую чушь о роке и судьбе. А теперь… — Он по-детски улыбнулся. — Теперь, кажется, рок настиг и меня. Я возвращаюсь из Монтаны и узнаю, что ты воспитываешь моего ребенка. Эшлин, я устал от всего этого. Пора папуле Дэйзи жениться на ее мамуле.
Эшлин, наконец, смогла заговорить.
— Думаю, пора папуле Дэйзи отправиться в сумасшедший дом.
Корд засмеялся.
— Очень интересный ответ на мое первое предложение руки и сердца. Но мы все равно поженимся, Эшлин. Это неизбежно.
— Неизбежно? Ничего подобного. Неизбежность — это когда съешь недожаренное мясо и потом тошнит. Выйти за тебя замуж — это немыслимо!
— Почему? — обиделся Корд.
Его голос зазвучал вызывающе и агрессивно. Он, гордый и цареподобный Уэй, был возмущен ее отказом.
— Объяснения займут несколько часов. У меня нет времени, поэтому назову лишь главную причину. Мы не можем пожениться, потому что не любим друг друга.
— Ах вот оно что. — Корд пожал плечами. — Только не говори мне, что ты действительно веришь в эти романтические бредни о любви.
— Но большинство людей, вступающих в брак, по крайней мере, считают, что влюблены.
— И ты думаешь, это делает их счастливыми, — не унимался Корд. — Эшлин, они вводят себя в заблуждение. Многие ошибочно принимают половые влечения за страстную любовь. Мы же такой ошибки делать не будем. Мы знаем, что секс хорош только тогда, когда он не затуманен ожиданиями и разочарованиями.
От этих слов у Эшлин больно закололо в груди. Это — ненависть, решила она. Конечно, она ненавидит его! Особенно сейчас. Сверкнув глазами, она сухо сказала:
— Никогда не слышала ничего более циничного.
— Я пытаюсь быть честным, Эшлин. Будь я циником, я бы придумал какую-нибудь сказку о том, как я влюбился в тебя, и скрывал бы свои намерения. — Он нахмурился. — Так поступил Этан Торп с Холли.
Ей не хотелось говорить о Торпе, это была взрывоопасная тема для любого из Уэев.
— Ты взываешь к моему разуму, чтобы заставить меня согласиться на твой безумный план. Но я хочу воззвать к твоему разуму, Корд. Сегодня ты слишком эмоционален. Ты только что узнал, что ты отец. Многие мужчины в течение девяти месяцев привыкают к этой мысли, и после этого им преподносят розового младенца. На тебя же все свалилось сразу, и вместо младенца у тебя пятилетняя дочь. Твой разум помутился.
— Я принял свое решение в абсолютно здравом уме, — возразил Корд.
— Ты когда-нибудь задумывался о том, каким будет наш брак? — смело продолжала Эшлин. — Ведь у тебя сразу появится семья. Помнишь вчерашнюю сцену у нас дома? А завтрак и зоопарк?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108