Что кто-то смотрит на него из-за угла. Он ощущал взгляд холодных глаз и представил, что они плавают в воздухе, — одни глаза и ничего больше. Он так и видел их, горящие мертвенным бледным сиянием. Он оглянулся, уверенный, что сейчас увидит их. Но, конечно же, улица была пуста. Пустая улица, обычная, как дворняга.
Просто виновата история, которую рассказал Сирс. Глаза, как в том старом фильме с Питером Лорре. Как он назывался? «Глаза… Грегори Байта»? Черт! «Руки доктора Орлака». Вот и все. Ничего не случилось, а мы просто четверо старых дураков, выживших из ума. Подумать только…
Но ему не казалось, что на него смотрят. Он знал, что это так.
«Чушь!» — едва не сказал он вслух, но к двери подошел почти бегом.
В доме было темно, как всегда после заседаний Клуба Чепухи. Нащупывая пальцами дорогу, Рики миновал кофейный столик, который в предыдущие ночи обошелся ему в десяток синяков, миновал угол столовой и прошел на кухню.
Здесь он мог зажечь свет, не потревожив Стеллу; потом он включит его только наверху, в гардеробе, который вместе с жутким итальянским кофейным столиком был последним увлечением его жены. Она посчитала, что в шкафах слишком тесно и нужно чем-то занять маленькую спальню, освободившуюся, когда Роберт и Джейн уехали от них. За восемьсот долларов она превратила эту спальню в гардероб с зеркалами и новым толстым ковром. Появление гардероба доказало Рики, что Стелла права: у него на самом деле почти столько же вещей, как и у нее. Он всегда спорил с этим, не подозревая за собой такого дендизма.
Но еще больше удивило его сейчас то, что у него дрожали руки. Он хотел налить себе чаю с ромашкой, но, увидев это, потянулся за бутылкой виски. «Старый идиот». Он пытался успокоить себя, но, когда он поднес бокал к губам, руки все еще тряслись. Все эта чертова годовщина! Виски отдавало бензином, и он выплеснул его в раковину. Бедняга Эдвард. Рики потушил свет и в темноте пошел наверх.
Уже в пижаме он направился из гардероба в спальню. Он тихо открыл дверь. Стелла, ровно дыша, лежала на своей стороне кровати. Если он не опрокинет стул или не налетит на зеркало, то у него есть шанс добраться до постели, не потревожив ее.
Он сделал это и тихо влез под одеяло. Он осторожно потрогал плечо жены. Похоже, она опять с кем-то встречалась, быть может, с профессором, который бегал за ней год назад, — это у него была привычка дышать в трубку, если Рики подходил к телефону. Рики давно решил для себя, что есть много вещей похуже, чем когда твоя жена переспит разок с другим мужчиной. У нее своя жизнь, и он составлял ее большую часть. Хотя иногда у него и появлялось, как он признался Сирсу две недели назад, сожаление, что он женат.
Он лежал и ждал того, что должно было случиться. Ему хотелось, чтобы Стелла помогла ему, поддержала его, но он не хотел будить ее или беспокоить рассказами о своих кошмарах. Так он и лежал, подложив руки под голову и устремив испуганные глаза в темноту.
Глава 2
У себя в комнате в отеле Арчера Анна Мостин стояла у окна и смотрела на падающий снег. Хотя было уже за полночь, она не раздевалась. Пальто брошено на кровать, будто она только что пришла… или собиралась уходить.
Она стояла у окна и курила, высокая красивая женщина с темными волосами и удлиненными голубыми глазами. Она видела всю Мэйн-стрит с пустой площадью, черными фасадами магазинов и зеленым огоньком светофора. Улица тянулась на восемь кварталов, но пелена снега открывала только контуры домов. На другом краю площади темнели за деревьями силуэты двух церквей. Посреди площади поднимал мушкет бронзовый генерал Войны за независимость.
Сегодня или завтра? — спросила она себя, окидывая взглядом маленький город.
Сегодня.
Глава 3
Когда сон наконец пришел к Рики, выглядело это так, будто его в самом деле взяли и перенесли куда-то в другое место. Он лежал в какой-то странной комнате, ожидая чего-то. Комната и весь дом казались заброшенными. Стены и пол состояли из голых досок, стекло в окне было выбито и сквозь проем сияло солнце. Пыль плясала в солнечных лучах. Он не знал, чего он ждет, но что-то должно было случиться, и он боялся этого. Он не мог встать с кровати. Комната располагалась на верхнем этаже; он видел в окно только облака и бледно-голубое небо. Но то, что должно было прийти, шло не оттуда, а снизу.
Его тело прикрывал только ветхий выцветший плед. Ноги его под пледом были парализованы. Поглядев вокруг, Рики понял, что видит каждую деталь с необычайной ясностью: все трещины, все гвозди в полу, все пылинки в лучах солнца.
Тут он услышал стук — распахнулась тяжелая подвальная дверь. Все здание словно содрогнулось. Потом из подвала выбралось что-то тяжелое, какое-то животное. Рики слышал, как оно медленно ступает по полу, задевая за стены. Оно издало нюхающий звук. Оно искало его.
Рики снова попробовал встать, но парализованные ноги не слушались. Тварь внизу тяжело топала из комнаты в комнату, слышался треск половиц под ее грузным телом. Похоже, полы здесь совсем прогнили.
Потом шум стал громче и яснее — ему казалось, что он слышит даже дыхание.
Тварь начала подниматься по лестнице. Что-то рухнуло, будто обвалились разом с полдюжины ступенек, и она возобновила подъем, теперь уж более осторожно.
Лицо Рики стало мокрым от бессильных слез. Больше всего его пугало то, что он не знал, спит он или нет; если он спал, ему оставалось только дождаться пока то, что поднимается, войдет в комнату — тогда страх разбудит его. Но это не было похоже на сон. Его рассудок и восприятие были ясными, отсутствовала характерная для сна неясность и путаница. Он никогда еще не плакал во сне. И если это не сон, то тварь ворвется и растерзает его, а он не сможет даже пошевелиться.
Характер звука изменился, и Рики понял, что он сам на третьем этаже, потому что тварь теперь была на втором. Она снова протискивалась из комнаты в комнату, только уже быстрее, словно почуяла его.
Пыль все еще танцевала в лучах солнца, облака так же проносились по бледному осеннему небу. Теперь он уже отчетливо слышал дыхание твари. Она подобралась к последнему лестничному пролету. Желудок Рики, казалось, наполнился льдом; он боялся, что его сейчас вырвет — вырвет ледяными кубиками. В горле пересохло. Он мог закричать, но подумал, что тогда тварь доберется до него еще быстрее. Она, пыхтя, поднималась все выше. Треснули перила.
Когда она с тихим воем заскреблась в дверь его комнаты, он понял, что это. Гигантский паук. Если пауки могут выть, то они воют именно так. Под дверью он уже видел множество царапающих пол лап. Рики почувствовал, как его охватывает чистый, элементарный ужас, какого он еще никогда не испытывал.
Но дверь не разлетелась в щепки, а тихо отворилась. На пороге стоял высокий темный силуэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Просто виновата история, которую рассказал Сирс. Глаза, как в том старом фильме с Питером Лорре. Как он назывался? «Глаза… Грегори Байта»? Черт! «Руки доктора Орлака». Вот и все. Ничего не случилось, а мы просто четверо старых дураков, выживших из ума. Подумать только…
Но ему не казалось, что на него смотрят. Он знал, что это так.
«Чушь!» — едва не сказал он вслух, но к двери подошел почти бегом.
В доме было темно, как всегда после заседаний Клуба Чепухи. Нащупывая пальцами дорогу, Рики миновал кофейный столик, который в предыдущие ночи обошелся ему в десяток синяков, миновал угол столовой и прошел на кухню.
Здесь он мог зажечь свет, не потревожив Стеллу; потом он включит его только наверху, в гардеробе, который вместе с жутким итальянским кофейным столиком был последним увлечением его жены. Она посчитала, что в шкафах слишком тесно и нужно чем-то занять маленькую спальню, освободившуюся, когда Роберт и Джейн уехали от них. За восемьсот долларов она превратила эту спальню в гардероб с зеркалами и новым толстым ковром. Появление гардероба доказало Рики, что Стелла права: у него на самом деле почти столько же вещей, как и у нее. Он всегда спорил с этим, не подозревая за собой такого дендизма.
Но еще больше удивило его сейчас то, что у него дрожали руки. Он хотел налить себе чаю с ромашкой, но, увидев это, потянулся за бутылкой виски. «Старый идиот». Он пытался успокоить себя, но, когда он поднес бокал к губам, руки все еще тряслись. Все эта чертова годовщина! Виски отдавало бензином, и он выплеснул его в раковину. Бедняга Эдвард. Рики потушил свет и в темноте пошел наверх.
Уже в пижаме он направился из гардероба в спальню. Он тихо открыл дверь. Стелла, ровно дыша, лежала на своей стороне кровати. Если он не опрокинет стул или не налетит на зеркало, то у него есть шанс добраться до постели, не потревожив ее.
Он сделал это и тихо влез под одеяло. Он осторожно потрогал плечо жены. Похоже, она опять с кем-то встречалась, быть может, с профессором, который бегал за ней год назад, — это у него была привычка дышать в трубку, если Рики подходил к телефону. Рики давно решил для себя, что есть много вещей похуже, чем когда твоя жена переспит разок с другим мужчиной. У нее своя жизнь, и он составлял ее большую часть. Хотя иногда у него и появлялось, как он признался Сирсу две недели назад, сожаление, что он женат.
Он лежал и ждал того, что должно было случиться. Ему хотелось, чтобы Стелла помогла ему, поддержала его, но он не хотел будить ее или беспокоить рассказами о своих кошмарах. Так он и лежал, подложив руки под голову и устремив испуганные глаза в темноту.
Глава 2
У себя в комнате в отеле Арчера Анна Мостин стояла у окна и смотрела на падающий снег. Хотя было уже за полночь, она не раздевалась. Пальто брошено на кровать, будто она только что пришла… или собиралась уходить.
Она стояла у окна и курила, высокая красивая женщина с темными волосами и удлиненными голубыми глазами. Она видела всю Мэйн-стрит с пустой площадью, черными фасадами магазинов и зеленым огоньком светофора. Улица тянулась на восемь кварталов, но пелена снега открывала только контуры домов. На другом краю площади темнели за деревьями силуэты двух церквей. Посреди площади поднимал мушкет бронзовый генерал Войны за независимость.
Сегодня или завтра? — спросила она себя, окидывая взглядом маленький город.
Сегодня.
Глава 3
Когда сон наконец пришел к Рики, выглядело это так, будто его в самом деле взяли и перенесли куда-то в другое место. Он лежал в какой-то странной комнате, ожидая чего-то. Комната и весь дом казались заброшенными. Стены и пол состояли из голых досок, стекло в окне было выбито и сквозь проем сияло солнце. Пыль плясала в солнечных лучах. Он не знал, чего он ждет, но что-то должно было случиться, и он боялся этого. Он не мог встать с кровати. Комната располагалась на верхнем этаже; он видел в окно только облака и бледно-голубое небо. Но то, что должно было прийти, шло не оттуда, а снизу.
Его тело прикрывал только ветхий выцветший плед. Ноги его под пледом были парализованы. Поглядев вокруг, Рики понял, что видит каждую деталь с необычайной ясностью: все трещины, все гвозди в полу, все пылинки в лучах солнца.
Тут он услышал стук — распахнулась тяжелая подвальная дверь. Все здание словно содрогнулось. Потом из подвала выбралось что-то тяжелое, какое-то животное. Рики слышал, как оно медленно ступает по полу, задевая за стены. Оно издало нюхающий звук. Оно искало его.
Рики снова попробовал встать, но парализованные ноги не слушались. Тварь внизу тяжело топала из комнаты в комнату, слышался треск половиц под ее грузным телом. Похоже, полы здесь совсем прогнили.
Потом шум стал громче и яснее — ему казалось, что он слышит даже дыхание.
Тварь начала подниматься по лестнице. Что-то рухнуло, будто обвалились разом с полдюжины ступенек, и она возобновила подъем, теперь уж более осторожно.
Лицо Рики стало мокрым от бессильных слез. Больше всего его пугало то, что он не знал, спит он или нет; если он спал, ему оставалось только дождаться пока то, что поднимается, войдет в комнату — тогда страх разбудит его. Но это не было похоже на сон. Его рассудок и восприятие были ясными, отсутствовала характерная для сна неясность и путаница. Он никогда еще не плакал во сне. И если это не сон, то тварь ворвется и растерзает его, а он не сможет даже пошевелиться.
Характер звука изменился, и Рики понял, что он сам на третьем этаже, потому что тварь теперь была на втором. Она снова протискивалась из комнаты в комнату, только уже быстрее, словно почуяла его.
Пыль все еще танцевала в лучах солнца, облака так же проносились по бледному осеннему небу. Теперь он уже отчетливо слышал дыхание твари. Она подобралась к последнему лестничному пролету. Желудок Рики, казалось, наполнился льдом; он боялся, что его сейчас вырвет — вырвет ледяными кубиками. В горле пересохло. Он мог закричать, но подумал, что тогда тварь доберется до него еще быстрее. Она, пыхтя, поднималась все выше. Треснули перила.
Когда она с тихим воем заскреблась в дверь его комнаты, он понял, что это. Гигантский паук. Если пауки могут выть, то они воют именно так. Под дверью он уже видел множество царапающих пол лап. Рики почувствовал, как его охватывает чистый, элементарный ужас, какого он еще никогда не испытывал.
Но дверь не разлетелась в щепки, а тихо отворилась. На пороге стоял высокий темный силуэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97