А мне ты говоришь, потому что… — Сирс сделал паузу, и Рики показалось, что сейчас он скажет:
«Я тоже жалею, что ты женат».
— Слушай, я, по-твоему, боевая лошадь или рабочая?
Слушая своего компаньона с бокалом в руке, Рики подумал о Джоне Джеффри и Льюисе Бенедикте, мчащихся в свои дома, о своем собственном доме, ждущем его, и о том, как переплелись их жизни и привычки.
— О, я думаю, боевая, — сказал Рики и улыбнулся. Он вспомнил, что говорил недавно «все меняется только к худшему», и подумал:
Да, это так, храни нас Бог.
Внезапно он представил, что все они, он и его друзья, летят в маленьком самолетике по черному грозовому небу.
— А Стелла знает про твои кошмары?
— Я и не знал, что у тебя тоже, — Рики не хотел отвечать.
— Я считал, что незачем это обсуждать.
— И у тебя они уже…
Сирс поглубже погрузился в кресло.
— А у тебя уже?…
— Год.
— И у меня. Год. И у остальных, наверно, тоже.
— Льюис не кажется встревоженным.
— Льюиса ничего не может встревожить. Когда Бог создавал Льюиса, он сказал: «Я дам тебе красивое лицо, хорошую фигуру и добрый нрав, но, поскольку мир несовершенен, недодам немного мозгов». Он разбогател потому, что ему нравились рыбацкие деревни в Испании, а не потому, что он знал, что с ними делать.
Рики не стал развивать эту тему.
— Это началось после смерти Эдварда?
Сирс кивнул своей массивной головой.
— А как ты думаешь, что случилось с ним?
Сирс пожал плечами. Они все долго искали ответ.
— Я знаю не больше тебя.
— Думаешь, нам будет лучше, если мы узнаем?
— О, небо, что за вопрос! Я думаю, что случится что-то ужасное. Что ты навлечешь на нас беду, если пригласишь сюда молодого Вандерли.
— Предрассудки. Чушь. Я думаю, что-то ужасное уже случилось, и молодой Вандерли как раз может помочь нам в этом разобраться.
— Ты читал его книгу?
— Вторую? Пролистал.
Это значило, что он все же читал.
Ну и что ты думаешь?
Хороший опыт. Больше мастерства, чем у многих. Несколько превосходных фраз, интересный сюжет…
— Но то, о чем он пишет…
— Я думаю, что он, во всяком случае, не примет нас за маразматиков. Это главное.
— Хорошо бы, — сказал Рики. — Не хочу, чтобы кто-то совал нос в нашу жизнь.
— Но он как раз будет «совать нос» и выспрашивать, чего мы так боимся. Тогда, может быть, Джеффри перестанет ругать себя за ту вечеринку. Он ведь устроил ее только из-за той актрисы. Из-за молодой Мур.
— Я много думал об этой вечеринке. Пытался вспомнить, как она выглядела.
— Я ее видел, — сказал Сирс. — Она говорила со Стеллой.
— Это все видели. Но куда она делась потом?
— Мы все плохо соображаем. Надо дождаться молодого Вандерли. Пусть посмотрит свежим взглядом.
— Боюсь, что мы пожалеем, — сделал Рики последнюю попытку. — Это нас добьет. Мы будем, как те звери, грызть свой собственный хвост.
— Решено. Не надо мелодрам.
Переубедить его было явно безнадежным делом. Рики решил задать еще один вопрос:
— Когда приходит твоя очередь, ты заранее знаешь, о чем будешь говорить?
— А что?
— А я не знаю. Просто сижу и жду, и это приходит ко мне, как сегодня. С тобой так же?
— Да, но не всегда.
— А с остальными?
— Слушай, не знаю. Тебе пора домой. Стелла, должно быть, заждалась.
Он не мог понять, серьезно ли говорит Сирс. Он поправил свою бабочку — еще одну деталь их ритуала, которую Стелла с трудом выносила.
— Откуда берутся эти истории?
— Из нашей памяти, — ответил Сирс. — Или, если угодно, из подсознания. — Иди. Мне еще мыть бокалы, а я тоже уже хочу спать.
— Можно мне еще раз попросить…
— О чем?
— Не писать племяннику Эдварда, — сердце Рики внезапно забилось сильнее.
— Что это ты так забеспокоился? Попросить можно, но когда мы в следующий раз соберемся, он уже получит мое письмо. Думаю, так будет лучше.
У двери Сирс держал его пальто, пока он влезал в рукава.
— По-моему, Джон плохо выглядит, — сказал Рики.
Сирс распахнул дверь в темноту, освещенную уличным фонарем. Оранжевый свет падал на лужайку, усыпанную опавшими листьями. Силуэты туч проносились по темному небу; пахло зимой.
— Джон умирает, — спокойно сказал Сирс, вторя его мыслям. — Увидимся в конторе. Передавай привет Стелле.
Дверь закрылась за ним — за маленьким человеком, уже начавшим дрожать на холодном ветру.
Сирс Джеймс
Глава 1
Они проводили много времени в офисе, и Рики за две недели до следующей встречи у Джеффри начал спрашивать Сирса, отослал ли тот письмо.
— Конечно, отослал.
— И что ты написал?
— Что договорились. Упомянул про дом и о том, что мы надеемся, что он не будет его продавать, не осмотрев предварительно. Что все вещи Эдварда там, включая его бумаги.
И вот наконец они вошли в комнату Джона Джеффри. Джон и Льюис уже сидели в викторианских креслах, а домоправительница Милли Шиэн подносила им бокалы. Как и жена Рики, Милли не участвовала в заседаниях Клуба Чепухи, но в отличие от Стеллы, то и дело появлялась с сэндвичами или с чашками кофе. Она раздражала Сирса, как летняя муха, настойчиво бьющаяся в стекло. Но в некоторых отношениях Милли была лучше Стеллы Готорн — она была не такой властной, не такой требовательной. И она заботилась о Джоне; Сирс часто спрашивал себя, заботится ли Стелла о Рики.
Теперь Сирс смотрел на своего компаньона, продолжая разговор, успевший ему уже поднадоесть.
— Конечно, я написал ему, что мы не удовлетворены тем, что нам известно о смерти его дяди. Про мисс Галли я ничего не написал.
— И на том спасибо, — проворчал Рики и пошел к остальным. Милли поднялась, но Рики, улыбнувшись, жестом попросил ее сесть. Он был прирожденным джентльменом в обращении с женщинами.
Кресло стояло рядом, но он не сел, пока Милли ему не предложила.
Сирс отвел взгляд от Рики и посмотрел на хорошо знакомую ему комнату. Джон Джеффри превратил всю площадь своего дома в офис — приемные, смотровые, аптека. Две маленькие комнаты внизу были жилищем Милли. Сам доктор жил наверху, где раньше располагались только спальни. Сирс знал этот дом уже шестьдесят лет, в детстве он жил в двух домах отсюда, через улицу. Именно туда, в семейный дом, он вернулся после Кембриджа. В доме Джеффри тогда жило семейство Фредериксонов, у которых было двое детей младше Сирса. Мистер Фредериксон был торговцем зерном — гороподобный человек с рыжими волосами и багровым лицом. Его супруга покорила маленького Сирса. Она была высокая, с длинными вьющимися волосами каштанового оттенка, с экзотическим кошачьим лицом и пышной грудью. Всем этим Сирс был просто очарован. Говоря с Виолой Фредериксон, он всякий раз боролся с желанием смотреть на нее.
Летом он присматривал за их детьми. Фредериксоны не нанимали няньку, хотя у них жила девчушка из Холлоу, исполнявшая обязанности кухарки и служанки. Быть может, их забавляло, что сын профессора Джеймса сидит с их детьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
«Я тоже жалею, что ты женат».
— Слушай, я, по-твоему, боевая лошадь или рабочая?
Слушая своего компаньона с бокалом в руке, Рики подумал о Джоне Джеффри и Льюисе Бенедикте, мчащихся в свои дома, о своем собственном доме, ждущем его, и о том, как переплелись их жизни и привычки.
— О, я думаю, боевая, — сказал Рики и улыбнулся. Он вспомнил, что говорил недавно «все меняется только к худшему», и подумал:
Да, это так, храни нас Бог.
Внезапно он представил, что все они, он и его друзья, летят в маленьком самолетике по черному грозовому небу.
— А Стелла знает про твои кошмары?
— Я и не знал, что у тебя тоже, — Рики не хотел отвечать.
— Я считал, что незачем это обсуждать.
— И у тебя они уже…
Сирс поглубже погрузился в кресло.
— А у тебя уже?…
— Год.
— И у меня. Год. И у остальных, наверно, тоже.
— Льюис не кажется встревоженным.
— Льюиса ничего не может встревожить. Когда Бог создавал Льюиса, он сказал: «Я дам тебе красивое лицо, хорошую фигуру и добрый нрав, но, поскольку мир несовершенен, недодам немного мозгов». Он разбогател потому, что ему нравились рыбацкие деревни в Испании, а не потому, что он знал, что с ними делать.
Рики не стал развивать эту тему.
— Это началось после смерти Эдварда?
Сирс кивнул своей массивной головой.
— А как ты думаешь, что случилось с ним?
Сирс пожал плечами. Они все долго искали ответ.
— Я знаю не больше тебя.
— Думаешь, нам будет лучше, если мы узнаем?
— О, небо, что за вопрос! Я думаю, что случится что-то ужасное. Что ты навлечешь на нас беду, если пригласишь сюда молодого Вандерли.
— Предрассудки. Чушь. Я думаю, что-то ужасное уже случилось, и молодой Вандерли как раз может помочь нам в этом разобраться.
— Ты читал его книгу?
— Вторую? Пролистал.
Это значило, что он все же читал.
Ну и что ты думаешь?
Хороший опыт. Больше мастерства, чем у многих. Несколько превосходных фраз, интересный сюжет…
— Но то, о чем он пишет…
— Я думаю, что он, во всяком случае, не примет нас за маразматиков. Это главное.
— Хорошо бы, — сказал Рики. — Не хочу, чтобы кто-то совал нос в нашу жизнь.
— Но он как раз будет «совать нос» и выспрашивать, чего мы так боимся. Тогда, может быть, Джеффри перестанет ругать себя за ту вечеринку. Он ведь устроил ее только из-за той актрисы. Из-за молодой Мур.
— Я много думал об этой вечеринке. Пытался вспомнить, как она выглядела.
— Я ее видел, — сказал Сирс. — Она говорила со Стеллой.
— Это все видели. Но куда она делась потом?
— Мы все плохо соображаем. Надо дождаться молодого Вандерли. Пусть посмотрит свежим взглядом.
— Боюсь, что мы пожалеем, — сделал Рики последнюю попытку. — Это нас добьет. Мы будем, как те звери, грызть свой собственный хвост.
— Решено. Не надо мелодрам.
Переубедить его было явно безнадежным делом. Рики решил задать еще один вопрос:
— Когда приходит твоя очередь, ты заранее знаешь, о чем будешь говорить?
— А что?
— А я не знаю. Просто сижу и жду, и это приходит ко мне, как сегодня. С тобой так же?
— Да, но не всегда.
— А с остальными?
— Слушай, не знаю. Тебе пора домой. Стелла, должно быть, заждалась.
Он не мог понять, серьезно ли говорит Сирс. Он поправил свою бабочку — еще одну деталь их ритуала, которую Стелла с трудом выносила.
— Откуда берутся эти истории?
— Из нашей памяти, — ответил Сирс. — Или, если угодно, из подсознания. — Иди. Мне еще мыть бокалы, а я тоже уже хочу спать.
— Можно мне еще раз попросить…
— О чем?
— Не писать племяннику Эдварда, — сердце Рики внезапно забилось сильнее.
— Что это ты так забеспокоился? Попросить можно, но когда мы в следующий раз соберемся, он уже получит мое письмо. Думаю, так будет лучше.
У двери Сирс держал его пальто, пока он влезал в рукава.
— По-моему, Джон плохо выглядит, — сказал Рики.
Сирс распахнул дверь в темноту, освещенную уличным фонарем. Оранжевый свет падал на лужайку, усыпанную опавшими листьями. Силуэты туч проносились по темному небу; пахло зимой.
— Джон умирает, — спокойно сказал Сирс, вторя его мыслям. — Увидимся в конторе. Передавай привет Стелле.
Дверь закрылась за ним — за маленьким человеком, уже начавшим дрожать на холодном ветру.
Сирс Джеймс
Глава 1
Они проводили много времени в офисе, и Рики за две недели до следующей встречи у Джеффри начал спрашивать Сирса, отослал ли тот письмо.
— Конечно, отослал.
— И что ты написал?
— Что договорились. Упомянул про дом и о том, что мы надеемся, что он не будет его продавать, не осмотрев предварительно. Что все вещи Эдварда там, включая его бумаги.
И вот наконец они вошли в комнату Джона Джеффри. Джон и Льюис уже сидели в викторианских креслах, а домоправительница Милли Шиэн подносила им бокалы. Как и жена Рики, Милли не участвовала в заседаниях Клуба Чепухи, но в отличие от Стеллы, то и дело появлялась с сэндвичами или с чашками кофе. Она раздражала Сирса, как летняя муха, настойчиво бьющаяся в стекло. Но в некоторых отношениях Милли была лучше Стеллы Готорн — она была не такой властной, не такой требовательной. И она заботилась о Джоне; Сирс часто спрашивал себя, заботится ли Стелла о Рики.
Теперь Сирс смотрел на своего компаньона, продолжая разговор, успевший ему уже поднадоесть.
— Конечно, я написал ему, что мы не удовлетворены тем, что нам известно о смерти его дяди. Про мисс Галли я ничего не написал.
— И на том спасибо, — проворчал Рики и пошел к остальным. Милли поднялась, но Рики, улыбнувшись, жестом попросил ее сесть. Он был прирожденным джентльменом в обращении с женщинами.
Кресло стояло рядом, но он не сел, пока Милли ему не предложила.
Сирс отвел взгляд от Рики и посмотрел на хорошо знакомую ему комнату. Джон Джеффри превратил всю площадь своего дома в офис — приемные, смотровые, аптека. Две маленькие комнаты внизу были жилищем Милли. Сам доктор жил наверху, где раньше располагались только спальни. Сирс знал этот дом уже шестьдесят лет, в детстве он жил в двух домах отсюда, через улицу. Именно туда, в семейный дом, он вернулся после Кембриджа. В доме Джеффри тогда жило семейство Фредериксонов, у которых было двое детей младше Сирса. Мистер Фредериксон был торговцем зерном — гороподобный человек с рыжими волосами и багровым лицом. Его супруга покорила маленького Сирса. Она была высокая, с длинными вьющимися волосами каштанового оттенка, с экзотическим кошачьим лицом и пышной грудью. Всем этим Сирс был просто очарован. Говоря с Виолой Фредериксон, он всякий раз боролся с желанием смотреть на нее.
Летом он присматривал за их детьми. Фредериксоны не нанимали няньку, хотя у них жила девчушка из Холлоу, исполнявшая обязанности кухарки и служанки. Быть может, их забавляло, что сын профессора Джеймса сидит с их детьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97