Внизу и наверху, где была ее комната.
— У Альмы тоже было очень красиво, — сказал Дон. Они слышали внизу шаги Сирса. Рики вдруг изменился в лице.
— Что с вами?
— Ничего.
— Скажите. У вас все лицо перекосилось.
— Я вспомнил. Этот дом снился нам в страшных снах. Голые стены, пустые комнаты и кто-то ходит внизу. Как сейчас Сирс. А мы были в спальне наверху, — он указал на потолок. — Надо пойти туда. Я должен увидеть эту комнату. Может, это остановит кошмары.
— Я с вами.
Когда они дошли до площадки, Рики опять остановился.
— А Питер не говорил, где… — он показал на темное пятно на стене.
— Где Бэйт убил Джима Харди? — докончил Дон. — Давайте не задерживаться, прошу вас.
— Слушайте, давайте, я пойду наверх, а вы осмотрите комнаты на этом этаже? Так будет быстрее. Я тоже хочу поскорее выбраться отсюда. Если я что-то найду, я вас позову.
Дон кивнул и направился к старой спальне Евы Галли.
Там было пусто и темно; потом послышался шум невидимой толпы, шепот, шелест бумаг. Дон нерешительно шагнул вглубь комнаты, и дверь за ним с треском захлопнулась.
— Рики? — он знал, что его голос не громче, чем этот шепот вокруг. Стало светлее, стены исчезли, и Дон увидел, что находится в гораздо большей комнате. Холодные губы коснулись его уха и чей-то голос произнес: «Добро пожаловать». Он молниеносно развернулся туда и нанес удар. Кулак просвистел в воздухе.
В ответ кто-то пнул его, и он упал на четвереньки. Руки нащупали ковер, а глаза увидели его цвет — темно-синий. Стало совсем светло. Дон поднял голову и увидел седого человека в пуловере под цвет ковра и в черных блестящих тапочках. Человек благодушно улыбнулся и протянул ему руку; сзади передвигались еще какие-то люди. Дон понял, кто это.
— Упал, Дон? Вставай. Рад тебя видеть. Мы все тебя ждем.
— Я знаю вас. Вы Роберт Моубли.
— Конечно. Ты читал мои мемуары. Хотя я не согласен с твоими оценками моего стиля, но ничего. Можешь не извиняться.
Дон осмотрел комнату: большой зал с натертым паркетным полом, в конце которого возвышалась небольшая сцена. Бледно-розовые стены уходили высоко, как в церкви. Дверей не было видно. В зале собралось пятьдесят-шестьдесят человек, похоже, на вечеринку, — в глубине размещался маленький бар. Дон увидел Льюиса Бенедикта в куртке хаки и с бутылкой пива. Он говорил с пожилым мужчиной в сером костюме, с трагическим выражением глаз — должно быть, доктором Джеффри.
— Здесь должен быть ваш сын, — сказал Дон.
— Джеффри?
Конечно. Вон он, — он указал на мальчика в толпе, который в ответ улыбнулся им. — Мы собрались здесь по важному поводу.
— И ждете меня?
— О, Дональд, без тебя вообще ничего бы не состоялось.
— Я сейчас уйду.
— Ну что ты! Ты просто обязан посмотреть это шоу. И не бойся, никто здесь не причинит тебе вреда. Это же чистое развлечение.
— Идите к черту. Это все она нагородила.
— Кто? Ами Монктон?
Бросьте, она всего-навсего ребенок. Ты даже…
Но Дон уже шел к стене.
— Зря ты это, мой мальчик, — крикнул вслед ему Моубли. — Ты все равно останешься с нами до конца.
Дон ощупывал руками стену, пока все находящиеся в зале смотрели на него. Стена была покрыта чем-то вроде материи, но под ней чувствовалась твердая и холодная поверхность, похожая на железо. Он провел по стене рукой — никаких углублений, никаких скрытых дверей.
Невидимые огни померкли. Двое мужчин подхватили его за локти и потащили на сцену, освещенную единственным лучом света. Там стояла доска с наклеенными плакатами. Один из них гласят:
ПРЕЗЕНТАЦИЯ ФИРМЫ «ЗАЯЧЬЯ ЛАПКА И ДЕ ПЕЙСЕР» Невидимая рука перевернула плакат.
КРАТКОЕ ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НАШЕГО СПОНСОРА Занавес отдернулся, открыв экран телевизора, на котором стали появляться цветные изображения. Потом картинка вдруг вышла из экрана, и он увидел Монтгомери-стрит как бы сверху, с крыши дома Анны Мостин. По улице пробирались он, Сирс Джеймс и Рики Готорн. Потом их лица крупным планом: обледенелые брови, красные щеки. Они походили на солдат неведомой арктической войны. Было видно, что Рики сильно замерз — там, у дома. Дон этого не заметил.
Потом он лез через разбитое стекло. Потом они втроем ходили по дому. Потом Дон и Рики поднимались по лестнице, и Рики указал на кровавое пятно, его лицо исказилось болью. Потом они разделились, и камера показала Дона, открывающего дверь в спальню.
Дон смотрел, как Рики поднимается по ступенькам, проходит по коврику и входит в первую дверь.
Вот он внутри — камера разглядывает его, как затаившийся зверь. Он раскрывает рот, и глаза его расширяются — это комната кошмара. Потом камера или то, что на ней, прыгает. Две руки хватают Рики за горло, он борется, но руки душат его, и Рики умирает, не по-телевизионному, а по-настоящему, некрасиво: его спина выгибается, из носа и рта течет жидкость, лицо начинает чернеть.
«Питер Берне говорил, что они могут заставить вас видеть всякие вещи, — подумал Дон, — что они сейчас и делают…»
Рики Готорн умер на его глазах, на цветном телеэкране.
Глава 4
Рики заставил себя открыть дверь в первую спальню наверху. Лучше бы он сидел дома со Стеллой — она потрясена смертью Льюиса, но еще не знала об истории Питера Бернса.
«Может, сейчас все кончится», — подумал он и переступил порог.
Он застыл на месте, даже дыхание замерло у него на губах. Это была комната из его сна, и каждый атом в ней был наполнен страхами и мучениями членов Клуба Чепухи. Здесь они потели и холодели от ужаса, на этой постели каждый из них бился, не в силах двинуться с места. Комната ждала их смерти, она была эмблемой смерти и ее символом.
Он вспомнил, что Сирс спускается в подвал. Но сейчас из подвала не лезло никакое страшилище и на кровати не лежал потный испуганный Рики Готорн. Он медленно повернулся.
Опять никого. Только маленькое зеркальце на стене.
("Свет мой, зеркальце, скажи… кто на свете всех страшнее?") Рики подошел к зеркалу. Повешенное напротив окна, оно отражало кусок серого неба, с которого сыпались хлопья снега.
Когда он приблизился, его лица коснулся легкий ветерок. Потом он почувствовал на щеке что-то мокрое. Снег.
Но это было не просто окно на улицу, и он сейчас же в этом убедился.
Перед ним возникло знакомое лицо. Это был Элмер Скэйлс, прыгающий по сугробам с ружьем в руках. Он был весь в крови, лицо с оттопыренными ушами исхудало до состояния черепа, но что-то в его глазах заставило Рики подумать: «Ну вот, он увидел что-то прекрасное, он всегда этого хотел». Элмер дико закричал что-то, поднял ружье и выпалил во что-то маленькое, застывшее на окровавленном снегу…
Потом Элмер и его жертва исчезли и он увидел спину Льюиса. Перед ним стояла нагая женщина, одними губами выговаривая слова: «Писание, ты видишь Писание в этом болоте, Льюис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— У Альмы тоже было очень красиво, — сказал Дон. Они слышали внизу шаги Сирса. Рики вдруг изменился в лице.
— Что с вами?
— Ничего.
— Скажите. У вас все лицо перекосилось.
— Я вспомнил. Этот дом снился нам в страшных снах. Голые стены, пустые комнаты и кто-то ходит внизу. Как сейчас Сирс. А мы были в спальне наверху, — он указал на потолок. — Надо пойти туда. Я должен увидеть эту комнату. Может, это остановит кошмары.
— Я с вами.
Когда они дошли до площадки, Рики опять остановился.
— А Питер не говорил, где… — он показал на темное пятно на стене.
— Где Бэйт убил Джима Харди? — докончил Дон. — Давайте не задерживаться, прошу вас.
— Слушайте, давайте, я пойду наверх, а вы осмотрите комнаты на этом этаже? Так будет быстрее. Я тоже хочу поскорее выбраться отсюда. Если я что-то найду, я вас позову.
Дон кивнул и направился к старой спальне Евы Галли.
Там было пусто и темно; потом послышался шум невидимой толпы, шепот, шелест бумаг. Дон нерешительно шагнул вглубь комнаты, и дверь за ним с треском захлопнулась.
— Рики? — он знал, что его голос не громче, чем этот шепот вокруг. Стало светлее, стены исчезли, и Дон увидел, что находится в гораздо большей комнате. Холодные губы коснулись его уха и чей-то голос произнес: «Добро пожаловать». Он молниеносно развернулся туда и нанес удар. Кулак просвистел в воздухе.
В ответ кто-то пнул его, и он упал на четвереньки. Руки нащупали ковер, а глаза увидели его цвет — темно-синий. Стало совсем светло. Дон поднял голову и увидел седого человека в пуловере под цвет ковра и в черных блестящих тапочках. Человек благодушно улыбнулся и протянул ему руку; сзади передвигались еще какие-то люди. Дон понял, кто это.
— Упал, Дон? Вставай. Рад тебя видеть. Мы все тебя ждем.
— Я знаю вас. Вы Роберт Моубли.
— Конечно. Ты читал мои мемуары. Хотя я не согласен с твоими оценками моего стиля, но ничего. Можешь не извиняться.
Дон осмотрел комнату: большой зал с натертым паркетным полом, в конце которого возвышалась небольшая сцена. Бледно-розовые стены уходили высоко, как в церкви. Дверей не было видно. В зале собралось пятьдесят-шестьдесят человек, похоже, на вечеринку, — в глубине размещался маленький бар. Дон увидел Льюиса Бенедикта в куртке хаки и с бутылкой пива. Он говорил с пожилым мужчиной в сером костюме, с трагическим выражением глаз — должно быть, доктором Джеффри.
— Здесь должен быть ваш сын, — сказал Дон.
— Джеффри?
Конечно. Вон он, — он указал на мальчика в толпе, который в ответ улыбнулся им. — Мы собрались здесь по важному поводу.
— И ждете меня?
— О, Дональд, без тебя вообще ничего бы не состоялось.
— Я сейчас уйду.
— Ну что ты! Ты просто обязан посмотреть это шоу. И не бойся, никто здесь не причинит тебе вреда. Это же чистое развлечение.
— Идите к черту. Это все она нагородила.
— Кто? Ами Монктон?
Бросьте, она всего-навсего ребенок. Ты даже…
Но Дон уже шел к стене.
— Зря ты это, мой мальчик, — крикнул вслед ему Моубли. — Ты все равно останешься с нами до конца.
Дон ощупывал руками стену, пока все находящиеся в зале смотрели на него. Стена была покрыта чем-то вроде материи, но под ней чувствовалась твердая и холодная поверхность, похожая на железо. Он провел по стене рукой — никаких углублений, никаких скрытых дверей.
Невидимые огни померкли. Двое мужчин подхватили его за локти и потащили на сцену, освещенную единственным лучом света. Там стояла доска с наклеенными плакатами. Один из них гласят:
ПРЕЗЕНТАЦИЯ ФИРМЫ «ЗАЯЧЬЯ ЛАПКА И ДЕ ПЕЙСЕР» Невидимая рука перевернула плакат.
КРАТКОЕ ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НАШЕГО СПОНСОРА Занавес отдернулся, открыв экран телевизора, на котором стали появляться цветные изображения. Потом картинка вдруг вышла из экрана, и он увидел Монтгомери-стрит как бы сверху, с крыши дома Анны Мостин. По улице пробирались он, Сирс Джеймс и Рики Готорн. Потом их лица крупным планом: обледенелые брови, красные щеки. Они походили на солдат неведомой арктической войны. Было видно, что Рики сильно замерз — там, у дома. Дон этого не заметил.
Потом он лез через разбитое стекло. Потом они втроем ходили по дому. Потом Дон и Рики поднимались по лестнице, и Рики указал на кровавое пятно, его лицо исказилось болью. Потом они разделились, и камера показала Дона, открывающего дверь в спальню.
Дон смотрел, как Рики поднимается по ступенькам, проходит по коврику и входит в первую дверь.
Вот он внутри — камера разглядывает его, как затаившийся зверь. Он раскрывает рот, и глаза его расширяются — это комната кошмара. Потом камера или то, что на ней, прыгает. Две руки хватают Рики за горло, он борется, но руки душат его, и Рики умирает, не по-телевизионному, а по-настоящему, некрасиво: его спина выгибается, из носа и рта течет жидкость, лицо начинает чернеть.
«Питер Берне говорил, что они могут заставить вас видеть всякие вещи, — подумал Дон, — что они сейчас и делают…»
Рики Готорн умер на его глазах, на цветном телеэкране.
Глава 4
Рики заставил себя открыть дверь в первую спальню наверху. Лучше бы он сидел дома со Стеллой — она потрясена смертью Льюиса, но еще не знала об истории Питера Бернса.
«Может, сейчас все кончится», — подумал он и переступил порог.
Он застыл на месте, даже дыхание замерло у него на губах. Это была комната из его сна, и каждый атом в ней был наполнен страхами и мучениями членов Клуба Чепухи. Здесь они потели и холодели от ужаса, на этой постели каждый из них бился, не в силах двинуться с места. Комната ждала их смерти, она была эмблемой смерти и ее символом.
Он вспомнил, что Сирс спускается в подвал. Но сейчас из подвала не лезло никакое страшилище и на кровати не лежал потный испуганный Рики Готорн. Он медленно повернулся.
Опять никого. Только маленькое зеркальце на стене.
("Свет мой, зеркальце, скажи… кто на свете всех страшнее?") Рики подошел к зеркалу. Повешенное напротив окна, оно отражало кусок серого неба, с которого сыпались хлопья снега.
Когда он приблизился, его лица коснулся легкий ветерок. Потом он почувствовал на щеке что-то мокрое. Снег.
Но это было не просто окно на улицу, и он сейчас же в этом убедился.
Перед ним возникло знакомое лицо. Это был Элмер Скэйлс, прыгающий по сугробам с ружьем в руках. Он был весь в крови, лицо с оттопыренными ушами исхудало до состояния черепа, но что-то в его глазах заставило Рики подумать: «Ну вот, он увидел что-то прекрасное, он всегда этого хотел». Элмер дико закричал что-то, поднял ружье и выпалил во что-то маленькое, застывшее на окровавленном снегу…
Потом Элмер и его жертва исчезли и он увидел спину Льюиса. Перед ним стояла нагая женщина, одними губами выговаривая слова: «Писание, ты видишь Писание в этом болоте, Льюис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97