Он почувствовал тепло и увидел, что дождь моментально прекратился и на небе появилось жаркое солнце Флориды. Вода пробивалась под дверцу и ее брызги сливались с предсмертным танцем доктора Заячья лапка.
Его окружили тысячи вопящих голосов.
— Ну ублюдок, — прошептал он, выжидая превращения.
Зеленый свет залил внутренности машины. «Болван», — прошипел в последний раз голос ниоткуда, и машина затряслась, разбрасывая блики света, словно она была призмой, отражающей солнечные лучи.
Дон уловил, как шипение перешло в сердитое жужжание и быстро схватил ладонями самое плотное световое пятно. Тело внутри было таким маленьким, что сперва он решил, что потерял его. Потом то, что было у него в руках, ужалило его.
ПУСТИ МЕНЯ!
Оно ужалило снова. Ему показалось, что рука раздулась, как футбольный мяч. Он сложил ладони вместе и стал сдавливать то, что было внутри.
ВЫПУСТИ МЕНЯ!
Он продолжал давить, несмотря на укусы, пока крик у него в голове не превратился в пронзительный визг.
Плача — частью от боли, частью от дикого ощущения триумфа, от которого ему казалось, что он сияет, как солнце, источая свет из каждой поры, — он потянулся правой рукой к ножу на сиденье. Потом он распахнул дверцу прямо в залив.
Голос в его мозгу превратился в рев. Оса — или что это было? — еще дважды ужалила его в руку.
Он, плача, вылез из машины и по пояс погрузился в воду.
«Пора посмотреть, что будет, если застрелить рысь».
Он увидел у берега глядящих на него людей. Толстяк в форме сторожа бежал к берегу.
«Пора посмотреть, что будет. Пора посмотреть».
Он правой рукой махнул сторожу, чтобы тот уходил, а левую опустил в воду. Пускай оса охладится.
Сторож увидел нож в его руке и потянулся рукой к кобуре.
— С вами все в порядке? — крикнул он.
— Убирайся!
— Слушай, парень…
ВЫПУСТИ МЕНЯ!
Сторож опустил руку и попятился: удивление на его лице смешивалось с тревогой.
— Я сделаю это, — сказал Дон, выбираясь на песок, и стал на колени. — Пора застрелить рысь.
Он поднял нож над распухшей левой рукой и чуть раздвинул пальцы. Когда часть бешено извивающегося насекомого показалась наружу, он вонзил в него нож.
НЕТ!
ТЫ НЕ СМЕЕШЬ!
Он отбросил отрезанную часть осы на песок, потом разрезал пополам оставшееся.
НЕТ! НЕТ!
НЕТ! НЕТ!…
— Эй, мистер… — сторож уже топал к нему. — Вы себе всю руку порезали.
— И правда, — сказал Дон и бросил нож туда же, где валялись куски осы. Голос в его голове стих, рассыпавшись вдребезги. Краснолицый сторож взглянул на осу и наступил на нее, вдавив в песок.
— Оса, — сообщил он. — Должно быть, укусила вас? А как это случилось? Неужели вас сдул этот ветер? Я такого никогда не видел… да…
Дон обмотал раненую руку рубашкой и опять опустил ее в воду, чтобы унять боль.
— Вы что, хотели отомстить этой твари?
— Я… да. Я это сделал, — Дон улыбнулся, глядя в непонимающие глаза сторожа.
— И правильно, — они оба глядели на торчащие из песка неподвижные ножки осы. — Больше не оживет.
— Не похоже, — Дон придавил песок ботинком, окончательно хороня то, что там было.
— Прибой ее унесет, — сказал сторож и пошел к набережной, где столпились любопытные. — Вам не нужна помощь? Можно подогнать грузовик и вытащить вашу машину.
— Может быть. Спасибо.
— Вы куда-то спешите?
— Нет, уже нет, — сказал Дон, уже зная, что он теперь сделает. — Просто в Сан-Франциско есть женщина, с которой мне надо встретиться.
Они пошли к набережной. Дон оглянулся, но не увидел ничего, кроме песка. Не увидел даже места, где похоронил ее.
— Прибой утащит эту сволочь на самую Кубу. Не волнуйтесь, приятель. На корм рыбам.
Дон закинул нож за пояс и вдруг испытал прилив любви ко всему живому, ко всему, что рождается и умирает, и живет свой краткий век под солнцем, как эти вот люди. Он знал, что это всего-навсего приток адреналина, но все равно ощущал это могучее, почти мистическое чувство. Дорогой Сирс. Дорогой Льюис. Дорогой Дэвид. Дорогой Джон, с которым он так и не познакомился. Дорогие Рики и Стелла, и дорогой Питер. Дорогие мои братья и сестры по человечеству.
— Для парня, чья машина пошла на дно, вы выглядите чертовски счастливым, — заметил сторож.
— Да, — сказал Дон. — Это так. Только не спрашивайте, почему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Его окружили тысячи вопящих голосов.
— Ну ублюдок, — прошептал он, выжидая превращения.
Зеленый свет залил внутренности машины. «Болван», — прошипел в последний раз голос ниоткуда, и машина затряслась, разбрасывая блики света, словно она была призмой, отражающей солнечные лучи.
Дон уловил, как шипение перешло в сердитое жужжание и быстро схватил ладонями самое плотное световое пятно. Тело внутри было таким маленьким, что сперва он решил, что потерял его. Потом то, что было у него в руках, ужалило его.
ПУСТИ МЕНЯ!
Оно ужалило снова. Ему показалось, что рука раздулась, как футбольный мяч. Он сложил ладони вместе и стал сдавливать то, что было внутри.
ВЫПУСТИ МЕНЯ!
Он продолжал давить, несмотря на укусы, пока крик у него в голове не превратился в пронзительный визг.
Плача — частью от боли, частью от дикого ощущения триумфа, от которого ему казалось, что он сияет, как солнце, источая свет из каждой поры, — он потянулся правой рукой к ножу на сиденье. Потом он распахнул дверцу прямо в залив.
Голос в его мозгу превратился в рев. Оса — или что это было? — еще дважды ужалила его в руку.
Он, плача, вылез из машины и по пояс погрузился в воду.
«Пора посмотреть, что будет, если застрелить рысь».
Он увидел у берега глядящих на него людей. Толстяк в форме сторожа бежал к берегу.
«Пора посмотреть, что будет. Пора посмотреть».
Он правой рукой махнул сторожу, чтобы тот уходил, а левую опустил в воду. Пускай оса охладится.
Сторож увидел нож в его руке и потянулся рукой к кобуре.
— С вами все в порядке? — крикнул он.
— Убирайся!
— Слушай, парень…
ВЫПУСТИ МЕНЯ!
Сторож опустил руку и попятился: удивление на его лице смешивалось с тревогой.
— Я сделаю это, — сказал Дон, выбираясь на песок, и стал на колени. — Пора застрелить рысь.
Он поднял нож над распухшей левой рукой и чуть раздвинул пальцы. Когда часть бешено извивающегося насекомого показалась наружу, он вонзил в него нож.
НЕТ!
ТЫ НЕ СМЕЕШЬ!
Он отбросил отрезанную часть осы на песок, потом разрезал пополам оставшееся.
НЕТ! НЕТ!
НЕТ! НЕТ!…
— Эй, мистер… — сторож уже топал к нему. — Вы себе всю руку порезали.
— И правда, — сказал Дон и бросил нож туда же, где валялись куски осы. Голос в его голове стих, рассыпавшись вдребезги. Краснолицый сторож взглянул на осу и наступил на нее, вдавив в песок.
— Оса, — сообщил он. — Должно быть, укусила вас? А как это случилось? Неужели вас сдул этот ветер? Я такого никогда не видел… да…
Дон обмотал раненую руку рубашкой и опять опустил ее в воду, чтобы унять боль.
— Вы что, хотели отомстить этой твари?
— Я… да. Я это сделал, — Дон улыбнулся, глядя в непонимающие глаза сторожа.
— И правильно, — они оба глядели на торчащие из песка неподвижные ножки осы. — Больше не оживет.
— Не похоже, — Дон придавил песок ботинком, окончательно хороня то, что там было.
— Прибой ее унесет, — сказал сторож и пошел к набережной, где столпились любопытные. — Вам не нужна помощь? Можно подогнать грузовик и вытащить вашу машину.
— Может быть. Спасибо.
— Вы куда-то спешите?
— Нет, уже нет, — сказал Дон, уже зная, что он теперь сделает. — Просто в Сан-Франциско есть женщина, с которой мне надо встретиться.
Они пошли к набережной. Дон оглянулся, но не увидел ничего, кроме песка. Не увидел даже места, где похоронил ее.
— Прибой утащит эту сволочь на самую Кубу. Не волнуйтесь, приятель. На корм рыбам.
Дон закинул нож за пояс и вдруг испытал прилив любви ко всему живому, ко всему, что рождается и умирает, и живет свой краткий век под солнцем, как эти вот люди. Он знал, что это всего-навсего приток адреналина, но все равно ощущал это могучее, почти мистическое чувство. Дорогой Сирс. Дорогой Льюис. Дорогой Дэвид. Дорогой Джон, с которым он так и не познакомился. Дорогие Рики и Стелла, и дорогой Питер. Дорогие мои братья и сестры по человечеству.
— Для парня, чья машина пошла на дно, вы выглядите чертовски счастливым, — заметил сторож.
— Да, — сказал Дон. — Это так. Только не спрашивайте, почему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97