Это поможет ему изгнать страхи прошедшего месяца. Можно пригласить и Энни, пускай обе говорят о картинах.
Потом он подумал, что можно на часок-другой увести у Рики Стеллу и просто наслаждаться созерцанием ее, сидящей рядом.
Очнувшись от своих мыслей, Льюис обнаружил, что зашел уже довольно далеко. Он был один в лабиринте освещенных солнцем деревьев и журчащей воды. Иллюзию необитаемости нарушала только виднеющаяся с дороги желтая цистерна. Он вздохнул и повернул обратно.
Он проголодался и был рад, что купил в Милберне бекон и яйца. Он намелет кофе, пожарит яичницу и тосты, а после завтрака позвонит девушкам и пригласит их на ужин. Стелла подождет.
На полпути домой он почуял запах еды. Он удивленно принюхался — без сомнения, пахло завтраком, тем самым, что он только что вообразил. Кофе, бекон, яйца. Ага. Кристина. Решила помириться. У нее ведь был ключ.
Скоро он вышел на опушку, и вкусный запах усилился. Он шел, думая о том, что он ей скажет и в каком настроении она его встретит… только потом он заметил, что у дома нет ее машины.
Он остановился и посмотрел на дом. Тот казался еще больше, чем обычно, деревья рядом с ним выглядели тонкими прутиками. Льюис смотрел на эту уменьшенную копию шотландского замка, внезапно похолодев.
Это был замок не спящей, а мертвой принцессы.
Запах еды стал одуряюще сильным. Льюис осторожно открыл дверь кухни и вошел.
На кухне было пусто, но там кто-то побывал. На столе стояли две тарелки — его лучший фарфор. Рядом свечи в серебряных подсвечниках, незажженные. На холодильнике — банка апельсинового сока. Чайник свистел на плите, и Льюис снял его.
Возле тостера лежали два ломтика хлеба.
— Кристина? — позвал он, еще надеясь, что она спряталась. Ответа не было.
Он повернулся назад к плите и понюхал воздух. Бекон и яичница. Но плита была холодной.
В столовой все осталось, как было; то же и в гостиной. Он поднял с ручки кресла книгу и с любопытством посмотрел на нее, хотя сам положил ее туда накануне.
— Кристина! Кто тут?
Вверху хлопнула дверь.
Льюис быстро подошел к лестнице.
— Кто там?
После бесконечно долгого мгновения он начал подниматься. Холл наверху, освещенный солнцем, был пуст. Справа располагалась его спальня, слева две запертые комнаты.
Дверь в спальню закрывалась именно с тем лязгающим звуком, который услыхал Льюис.
Льюис стоял возле двери, не в силах заставить себя войти. Он уже видел привычную обстановку спальни — ковер, его тапочки, пижаму, окно, в которое он смотрел утром. Остановило его то, что на кровати лежало тело его жены, покончившей с собой четырнадцать лет назад. Медленно, дюйм за дюймом, его рука тянулась к ручке. Наконец он нащупал ее и повернул. Потом закрыл глаза и шагнул за порог.
Сразу же ему в ноздри ударило неописуемое зловоние гниющей плоти.
«Входи, Льюис».
Весь дрожа, он открыл глаза. Никого. И никакого запаха, кроме тяжелого аромата увядших цветов. Он подошел к кровати и потрогал простыню. Она была теплой.
Через минуту он уже набирал номер.
— Отто, ты не боишься лесничих?
— Ах, Льюис, они бегут, когда меня видят. Но в такую погоду собак не выведешь. Если хочешь, приезжай на шнапс.
— Обязательно приеду. Спасибо.
Глава 2
Питер остался в классе, когда все остальные убежали на перемену. Он сидел и читал книгу. Тут к нему подошел Тони Дрекслер.
— Слышал что-нибудь про Джима Харди?
— Нет, — Питер опустил голову еще ниже.
— Я думаю, он давно уже в Гринич-Вилледж.
— Может быть.
— Сейчас история. Учил что-нибудь?
— Нет.
— Врешь ведь. Ну ладно, пока.
Оставшись один, Питер швырнул книгу в сумку, пошел в туалет и сидел там, пока не прозвонил звонок. Подождав еще немного, он осторожно пробрался в холл и вышел. Никто его не заметил.
Выйдя со школьного двора, Питер направился к Андерхилл-роуд, которая вела к дороге №17. Он обходил площадь и деловые улицы. Скоро он вышел из города и теперь шел, вернее, бежал по дороге среди голых полей.
На шоссе он остановился и начал голосовать.
Ему нужно было поговорить с Льюисом. О своей матери.
В глубине сознания он видел, как набрасывается на Льюиса, как разбивает кулаками его красивое лицо… Но одновременно ему представлялся Льюис улыбающийся и говорящий, что он приехал из Испании совсем не затем, чтобы заводить шашни с чьими-то матерями.
Если Льюис так скажет, он расскажет ему про Джима Харди.
Питер голосовал минут пятнадцать, пока перед ним не остановился синий автомобиль. Водитель, плотный мужчина средних лет в помятом сером костюме и туго затянутом зеленом галстуке, открыл дверцу. На заднем сиденье громоздились какие-то рекламные буклеты.
— Тебе куда, сынок?
— Недалеко, миль шесть или семь отсюда. Скажу, где это.
— Это против моих принципов, — сказал мужчина.
— Что?
— Против моих принципов. Опасно садиться в машину к незнакомым людям. Советую тебе запомнить это.
Питер громко рассмеялся.
Водитель остановился перед домом Льюиса и на прощанье не преминул дать Питеру еще один совет:
— Слушай, не садись ни к кому в машину. На дорогах полно всяких извращенцев, — он схватил Питера за руку. — Обещай мне не делать этого.
— Ладно, обещаю.
— Господь слышит тебя. Подожди минутку, — он обернулся, взял один из буклетов и протянул его Питеру. — Вот, возьми. Это поможет тебе. Это ответ на все.
— Ответ?
— Именно. И покажи друзьям.
Питер посмотрел на неряшливо отпечатанную брошюрку.
Она называлась «Сторожевая башня». Машина уехала, и Питер, сунув буклет в карман, пошел к дому.
У подъезда снег растаял, отражая солнце в десятках зеркальных луж. Он никогда не был здесь и удивился величине дома. Там можно блуждать неделю и не найти выхода. Представив, как обособленно и странно Льюис живет здесь, Питер усомнился в своих планах.
Войти в этот дом ему было не легче, чем в зловещий дом на Монтгомери-стрит. Он обошел дом сзади. Там он был приветливее: кирпичный дворик, деревянные сараи, деревья. Он заметил тропу, уходящую в виднеющийся вдали лес, и тут в его голове возник голос:
«Представь, что Льюис лежит в постели с твоей матерью, Питер».
— Нет, — прошептал он.
«Представь, как она извивается под ним, голая. Представь…»
Питер затряс головой, и голос стих. Тут с дороги к дому повернул автомобиль. Льюис едет домой. Питер подумал было сразу предстать перед ним, но осторожность превозмогла, и он, спрятавшись за сараем, высунулся оттуда. Перед домом остановилась машина его матери.
Питер тихо застонал. Укрывшись за кустами, он следил, как мать выходит из машины. Ее лицо было бледным от сдерживаемых чувств — такой он ее никогда не видел. Она нагнулась к машине и дважды нажала гудок. Потом выпрямилась и медленно пошла к дому. Питер думал, что она позвонит, но она порылась в сумочке, достала ключ и открыла дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Потом он подумал, что можно на часок-другой увести у Рики Стеллу и просто наслаждаться созерцанием ее, сидящей рядом.
Очнувшись от своих мыслей, Льюис обнаружил, что зашел уже довольно далеко. Он был один в лабиринте освещенных солнцем деревьев и журчащей воды. Иллюзию необитаемости нарушала только виднеющаяся с дороги желтая цистерна. Он вздохнул и повернул обратно.
Он проголодался и был рад, что купил в Милберне бекон и яйца. Он намелет кофе, пожарит яичницу и тосты, а после завтрака позвонит девушкам и пригласит их на ужин. Стелла подождет.
На полпути домой он почуял запах еды. Он удивленно принюхался — без сомнения, пахло завтраком, тем самым, что он только что вообразил. Кофе, бекон, яйца. Ага. Кристина. Решила помириться. У нее ведь был ключ.
Скоро он вышел на опушку, и вкусный запах усилился. Он шел, думая о том, что он ей скажет и в каком настроении она его встретит… только потом он заметил, что у дома нет ее машины.
Он остановился и посмотрел на дом. Тот казался еще больше, чем обычно, деревья рядом с ним выглядели тонкими прутиками. Льюис смотрел на эту уменьшенную копию шотландского замка, внезапно похолодев.
Это был замок не спящей, а мертвой принцессы.
Запах еды стал одуряюще сильным. Льюис осторожно открыл дверь кухни и вошел.
На кухне было пусто, но там кто-то побывал. На столе стояли две тарелки — его лучший фарфор. Рядом свечи в серебряных подсвечниках, незажженные. На холодильнике — банка апельсинового сока. Чайник свистел на плите, и Льюис снял его.
Возле тостера лежали два ломтика хлеба.
— Кристина? — позвал он, еще надеясь, что она спряталась. Ответа не было.
Он повернулся назад к плите и понюхал воздух. Бекон и яичница. Но плита была холодной.
В столовой все осталось, как было; то же и в гостиной. Он поднял с ручки кресла книгу и с любопытством посмотрел на нее, хотя сам положил ее туда накануне.
— Кристина! Кто тут?
Вверху хлопнула дверь.
Льюис быстро подошел к лестнице.
— Кто там?
После бесконечно долгого мгновения он начал подниматься. Холл наверху, освещенный солнцем, был пуст. Справа располагалась его спальня, слева две запертые комнаты.
Дверь в спальню закрывалась именно с тем лязгающим звуком, который услыхал Льюис.
Льюис стоял возле двери, не в силах заставить себя войти. Он уже видел привычную обстановку спальни — ковер, его тапочки, пижаму, окно, в которое он смотрел утром. Остановило его то, что на кровати лежало тело его жены, покончившей с собой четырнадцать лет назад. Медленно, дюйм за дюймом, его рука тянулась к ручке. Наконец он нащупал ее и повернул. Потом закрыл глаза и шагнул за порог.
Сразу же ему в ноздри ударило неописуемое зловоние гниющей плоти.
«Входи, Льюис».
Весь дрожа, он открыл глаза. Никого. И никакого запаха, кроме тяжелого аромата увядших цветов. Он подошел к кровати и потрогал простыню. Она была теплой.
Через минуту он уже набирал номер.
— Отто, ты не боишься лесничих?
— Ах, Льюис, они бегут, когда меня видят. Но в такую погоду собак не выведешь. Если хочешь, приезжай на шнапс.
— Обязательно приеду. Спасибо.
Глава 2
Питер остался в классе, когда все остальные убежали на перемену. Он сидел и читал книгу. Тут к нему подошел Тони Дрекслер.
— Слышал что-нибудь про Джима Харди?
— Нет, — Питер опустил голову еще ниже.
— Я думаю, он давно уже в Гринич-Вилледж.
— Может быть.
— Сейчас история. Учил что-нибудь?
— Нет.
— Врешь ведь. Ну ладно, пока.
Оставшись один, Питер швырнул книгу в сумку, пошел в туалет и сидел там, пока не прозвонил звонок. Подождав еще немного, он осторожно пробрался в холл и вышел. Никто его не заметил.
Выйдя со школьного двора, Питер направился к Андерхилл-роуд, которая вела к дороге №17. Он обходил площадь и деловые улицы. Скоро он вышел из города и теперь шел, вернее, бежал по дороге среди голых полей.
На шоссе он остановился и начал голосовать.
Ему нужно было поговорить с Льюисом. О своей матери.
В глубине сознания он видел, как набрасывается на Льюиса, как разбивает кулаками его красивое лицо… Но одновременно ему представлялся Льюис улыбающийся и говорящий, что он приехал из Испании совсем не затем, чтобы заводить шашни с чьими-то матерями.
Если Льюис так скажет, он расскажет ему про Джима Харди.
Питер голосовал минут пятнадцать, пока перед ним не остановился синий автомобиль. Водитель, плотный мужчина средних лет в помятом сером костюме и туго затянутом зеленом галстуке, открыл дверцу. На заднем сиденье громоздились какие-то рекламные буклеты.
— Тебе куда, сынок?
— Недалеко, миль шесть или семь отсюда. Скажу, где это.
— Это против моих принципов, — сказал мужчина.
— Что?
— Против моих принципов. Опасно садиться в машину к незнакомым людям. Советую тебе запомнить это.
Питер громко рассмеялся.
Водитель остановился перед домом Льюиса и на прощанье не преминул дать Питеру еще один совет:
— Слушай, не садись ни к кому в машину. На дорогах полно всяких извращенцев, — он схватил Питера за руку. — Обещай мне не делать этого.
— Ладно, обещаю.
— Господь слышит тебя. Подожди минутку, — он обернулся, взял один из буклетов и протянул его Питеру. — Вот, возьми. Это поможет тебе. Это ответ на все.
— Ответ?
— Именно. И покажи друзьям.
Питер посмотрел на неряшливо отпечатанную брошюрку.
Она называлась «Сторожевая башня». Машина уехала, и Питер, сунув буклет в карман, пошел к дому.
У подъезда снег растаял, отражая солнце в десятках зеркальных луж. Он никогда не был здесь и удивился величине дома. Там можно блуждать неделю и не найти выхода. Представив, как обособленно и странно Льюис живет здесь, Питер усомнился в своих планах.
Войти в этот дом ему было не легче, чем в зловещий дом на Монтгомери-стрит. Он обошел дом сзади. Там он был приветливее: кирпичный дворик, деревянные сараи, деревья. Он заметил тропу, уходящую в виднеющийся вдали лес, и тут в его голове возник голос:
«Представь, что Льюис лежит в постели с твоей матерью, Питер».
— Нет, — прошептал он.
«Представь, как она извивается под ним, голая. Представь…»
Питер затряс головой, и голос стих. Тут с дороги к дому повернул автомобиль. Льюис едет домой. Питер подумал было сразу предстать перед ним, но осторожность превозмогла, и он, спрятавшись за сараем, высунулся оттуда. Перед домом остановилась машина его матери.
Питер тихо застонал. Укрывшись за кустами, он следил, как мать выходит из машины. Ее лицо было бледным от сдерживаемых чувств — такой он ее никогда не видел. Она нагнулась к машине и дважды нажала гудок. Потом выпрямилась и медленно пошла к дому. Питер думал, что она позвонит, но она порылась в сумочке, достала ключ и открыла дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97