Да еще этот громила Данби чуть не свернул ему челюсть.
И вот теперь, когда впервые за много дней ему улыбнулась удача, когда по давно забытым документам, которые штабные клопы в министерстве обороны подняли по его требованию, была найдена прямая связь между убитым Сэмом Роупером и этим подозрительным типом, когда обнаружен веский и убедительный мотив преступления -- именно в этот момент Маллен позволил себе расслабиться и упустил из рук свою удачу.
Проклятье.
-- Может, ваши ребята захотят промочить глотку?
Голос Уесли Рендалла был веселым, жизнерадостным и на редкость мерзким. В голове инспектора Маллена даже сверкнула мимолетная мысль -- а что, если согласиться на предложение оказавшегося не в меру ретивым сержанта. Дать бы этому красавчику пару раз... А еще лучше пару десятков раз.
Но почему же эта сволочь так уверена в себе?
-- Потрудитесь дать об?яснения, -- грозно рявкнул Маллен.
Фраза получилась неуместной, надуманной и на редкость смешной. Казалось, что она была взята прямо из черно-белых боевиков, которые крутили по вечерам в киношках где-то в середине тридцатых годов.
Уесли Рендалл пришел в восторг.
-- Можете проверить мой пистолет, -- произнес он, с трудом сдерживая готовый вот-вот вырваться наружу смех. -- Могу заверить, -- вас ждет большое разочарование.
Маллен склонился над креслом, в котором вольготно развалился Рендалл, и на лице инспектора уже не было и малейших следов улыбки. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, синяк на скуле налился кровью и стал оттого еще отчетливее.
"А ведь он готов ударить меня", -- подумал Рендалл.
-- Я задал вам вопрос, -- резко произнес полицейский.
Уесли встал и неторопливо подошел к окну, благоразумно отдаляясь от взбешенного Маллена. Инспектор уже начинал тяжело и быстро дышать.
-- Я купил эту виллу из-за чудесного вида, который открывается из этих окон, -- мечтательно произнес Рендалл. Теперь он сознательно копировал медлительную манеру вести себя, которую напустил на себя Маллен в начале их разговора. -- Взгляните-ка вот сюда.
Маллену не оставалось ничего другого, как повиноваться. Он был уже достаточно унижен и у него хватало сообразительности понять -- единственный способ прекратить все это состоит в повиновении.
Уесли Рендалл наслаждался.
-- Видите вон ту машину, справа? В ней сидят двое людей, и один из них что-то говорит по мобильному телефону. Держу пари, он говорит о вас...
Покрасневшее лицо Маллена резко повернулось в Рендаллу. Инспектору вдруг показалось, что этот хлыщ продолжает издеваться над ним. На мгновение Рендалл испугался, и потому продолжал более быстро, чем ему хотелось:
-- Пару дней назад я попал под колпак паре частных детективов. Не уверен, что знаю, о чем речь -- возможно, одна из моих подружек оказалась замужем, и ее муж решил измерить длину своих рогов. В любом случае, теперь у меня всегда есть, по крайней мере, двое свидетелей на каждую секунду моего расписания. У задней двери стоит вторая машина, -- не верите, можете взглянуть. Впрочем, вы же сами пришли оттуда, так что должны помнить.
Краска медленно отливала от лица инспектора, он лихорадочно размышлял. Дело получило слишком большую огласку, а Уесли Рендалл был близким другом Кларенса Картера, который прошлым вечером стал миллионером благодаря пуле скрывшегося снайпера.
Необходимо было как можно быстрее принять решение -- то ли рисковать поспешным арестом и последующим громким провалом, то ли позволить этому клоуну насмехаться над полицией и тщательно проверить его версию.
Уесли Рендалл отошел от окна и весело посмотрел на инспектора. Он хотел было добавить что-нибудь насчет того, что, дескать, зеленщики, горничные и полицейские всегда заходят в приличные дома с черного хода, но по зрелому размышлению решил этого не делать.
-- Полагаю, мне пора позвонить своему адвокату, -- с рассеянностью пробормотал Рендалл. -- Ее зовут Франсуаза Дюпон. Может, вам доводилось слышать это имя.
В тот день инспектор Маллен мог бы написать самую пламенную в историю Америки речь о коррупции и подкупленном правосудии.
Над Лос-Анджелесом медленно разгорался диск солнца.
3
Здание Альфреда Джей Ховитцера находится в самом центре Лос-Анджелеса, однако, мало кому известно о том, что оно вообще существует.
Его ежедневно видят сотни тысяч людей, которые проезжают мимо в собственных автомобилях, торопливых желтых такси или солидных озабоченных городских автобусах. Однако ни у кого из них обычно не находится времени для того, чтобы присмотреться к стройному голубому небоскребу, с безразличной холодностью отражающему жаркие лучи калифорнийского солнца, и задуматься над тем, кто расположился за глянцевой непрозрачностью его поверхности.
На этом здании нет таблички, которая могла бы помочь праздному пешеходу, вздумай он полюбопытствовать о предназначении этого небоскреба, -одного из сотен таких же, разбросанных на все стороны света вокруг по деловому центру Л.А. Стекло, бетон, стиль хай-тех, деловые люди с черными обтекаемыми кейсами и деловые женщины с толстыми и тонкими черными же папками -- женщины всех возрастов, с аккуратно уложенными волосами всех цветов и оттенков, и все, как одна, напрочь лишенные сексуальности.
Это деловой центр мегаполиса, здесь каждый занимается бизнесом, и никому нет дела до других.
Единственная надпись крупными буквами гласит "Здание Альфреда Джей Ховитцера", и это никому ни о чем не говорит.
Никому, кроме немногих.
Большие неуклюжие лопасти тяжелого вентилятора лениво разгоняли под потолком влажный тугой воздух. Я следил за их движением и размышлял, почему Джеффри Теннисон не поставит себе кондиционер.
Я сидел в большом удобном кресле на пятьдесят восьмом этаже здания Ховитцера, и за окном мне приветливо улыбались соседние небоскребы. Размеры комнаты в несколько раз превосходили необходимые.
Это был один из тех кабинетов, какие можно найти в каждом большом небоскребе. Их набирается не более нескольких десятков на всю эту огромную блестящую коробку. Они бывают обставлены по-разному -- консервативно или современно, с толстыми коврами или паркетным полом, большими шкафами мореного дерева, от нижней до верхней полок заставленных книгами в дорогих переплетах -- или с открытыми стеклянно-металлическими стеллажами, в которых, как на витрине, красуются мексиканские безделушки.
Но есть в этих кабинетах нечто особенное, нечто, что их об?единяет, делает теми, что они есть -- сердцем сияющего небоскреба, сердцем делового центра огромного мегаполиса. И в этом отношении здание Альфреда Джей Ховитцера также ничем не отличалось от десятков своих соседей, гордо вздымающих плоские крыши в небо над Лос-Анджелесом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
И вот теперь, когда впервые за много дней ему улыбнулась удача, когда по давно забытым документам, которые штабные клопы в министерстве обороны подняли по его требованию, была найдена прямая связь между убитым Сэмом Роупером и этим подозрительным типом, когда обнаружен веский и убедительный мотив преступления -- именно в этот момент Маллен позволил себе расслабиться и упустил из рук свою удачу.
Проклятье.
-- Может, ваши ребята захотят промочить глотку?
Голос Уесли Рендалла был веселым, жизнерадостным и на редкость мерзким. В голове инспектора Маллена даже сверкнула мимолетная мысль -- а что, если согласиться на предложение оказавшегося не в меру ретивым сержанта. Дать бы этому красавчику пару раз... А еще лучше пару десятков раз.
Но почему же эта сволочь так уверена в себе?
-- Потрудитесь дать об?яснения, -- грозно рявкнул Маллен.
Фраза получилась неуместной, надуманной и на редкость смешной. Казалось, что она была взята прямо из черно-белых боевиков, которые крутили по вечерам в киношках где-то в середине тридцатых годов.
Уесли Рендалл пришел в восторг.
-- Можете проверить мой пистолет, -- произнес он, с трудом сдерживая готовый вот-вот вырваться наружу смех. -- Могу заверить, -- вас ждет большое разочарование.
Маллен склонился над креслом, в котором вольготно развалился Рендалл, и на лице инспектора уже не было и малейших следов улыбки. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, синяк на скуле налился кровью и стал оттого еще отчетливее.
"А ведь он готов ударить меня", -- подумал Рендалл.
-- Я задал вам вопрос, -- резко произнес полицейский.
Уесли встал и неторопливо подошел к окну, благоразумно отдаляясь от взбешенного Маллена. Инспектор уже начинал тяжело и быстро дышать.
-- Я купил эту виллу из-за чудесного вида, который открывается из этих окон, -- мечтательно произнес Рендалл. Теперь он сознательно копировал медлительную манеру вести себя, которую напустил на себя Маллен в начале их разговора. -- Взгляните-ка вот сюда.
Маллену не оставалось ничего другого, как повиноваться. Он был уже достаточно унижен и у него хватало сообразительности понять -- единственный способ прекратить все это состоит в повиновении.
Уесли Рендалл наслаждался.
-- Видите вон ту машину, справа? В ней сидят двое людей, и один из них что-то говорит по мобильному телефону. Держу пари, он говорит о вас...
Покрасневшее лицо Маллена резко повернулось в Рендаллу. Инспектору вдруг показалось, что этот хлыщ продолжает издеваться над ним. На мгновение Рендалл испугался, и потому продолжал более быстро, чем ему хотелось:
-- Пару дней назад я попал под колпак паре частных детективов. Не уверен, что знаю, о чем речь -- возможно, одна из моих подружек оказалась замужем, и ее муж решил измерить длину своих рогов. В любом случае, теперь у меня всегда есть, по крайней мере, двое свидетелей на каждую секунду моего расписания. У задней двери стоит вторая машина, -- не верите, можете взглянуть. Впрочем, вы же сами пришли оттуда, так что должны помнить.
Краска медленно отливала от лица инспектора, он лихорадочно размышлял. Дело получило слишком большую огласку, а Уесли Рендалл был близким другом Кларенса Картера, который прошлым вечером стал миллионером благодаря пуле скрывшегося снайпера.
Необходимо было как можно быстрее принять решение -- то ли рисковать поспешным арестом и последующим громким провалом, то ли позволить этому клоуну насмехаться над полицией и тщательно проверить его версию.
Уесли Рендалл отошел от окна и весело посмотрел на инспектора. Он хотел было добавить что-нибудь насчет того, что, дескать, зеленщики, горничные и полицейские всегда заходят в приличные дома с черного хода, но по зрелому размышлению решил этого не делать.
-- Полагаю, мне пора позвонить своему адвокату, -- с рассеянностью пробормотал Рендалл. -- Ее зовут Франсуаза Дюпон. Может, вам доводилось слышать это имя.
В тот день инспектор Маллен мог бы написать самую пламенную в историю Америки речь о коррупции и подкупленном правосудии.
Над Лос-Анджелесом медленно разгорался диск солнца.
3
Здание Альфреда Джей Ховитцера находится в самом центре Лос-Анджелеса, однако, мало кому известно о том, что оно вообще существует.
Его ежедневно видят сотни тысяч людей, которые проезжают мимо в собственных автомобилях, торопливых желтых такси или солидных озабоченных городских автобусах. Однако ни у кого из них обычно не находится времени для того, чтобы присмотреться к стройному голубому небоскребу, с безразличной холодностью отражающему жаркие лучи калифорнийского солнца, и задуматься над тем, кто расположился за глянцевой непрозрачностью его поверхности.
На этом здании нет таблички, которая могла бы помочь праздному пешеходу, вздумай он полюбопытствовать о предназначении этого небоскреба, -одного из сотен таких же, разбросанных на все стороны света вокруг по деловому центру Л.А. Стекло, бетон, стиль хай-тех, деловые люди с черными обтекаемыми кейсами и деловые женщины с толстыми и тонкими черными же папками -- женщины всех возрастов, с аккуратно уложенными волосами всех цветов и оттенков, и все, как одна, напрочь лишенные сексуальности.
Это деловой центр мегаполиса, здесь каждый занимается бизнесом, и никому нет дела до других.
Единственная надпись крупными буквами гласит "Здание Альфреда Джей Ховитцера", и это никому ни о чем не говорит.
Никому, кроме немногих.
Большие неуклюжие лопасти тяжелого вентилятора лениво разгоняли под потолком влажный тугой воздух. Я следил за их движением и размышлял, почему Джеффри Теннисон не поставит себе кондиционер.
Я сидел в большом удобном кресле на пятьдесят восьмом этаже здания Ховитцера, и за окном мне приветливо улыбались соседние небоскребы. Размеры комнаты в несколько раз превосходили необходимые.
Это был один из тех кабинетов, какие можно найти в каждом большом небоскребе. Их набирается не более нескольких десятков на всю эту огромную блестящую коробку. Они бывают обставлены по-разному -- консервативно или современно, с толстыми коврами или паркетным полом, большими шкафами мореного дерева, от нижней до верхней полок заставленных книгами в дорогих переплетах -- или с открытыми стеклянно-металлическими стеллажами, в которых, как на витрине, красуются мексиканские безделушки.
Но есть в этих кабинетах нечто особенное, нечто, что их об?единяет, делает теми, что они есть -- сердцем сияющего небоскреба, сердцем делового центра огромного мегаполиса. И в этом отношении здание Альфреда Джей Ховитцера также ничем не отличалось от десятков своих соседей, гордо вздымающих плоские крыши в небо над Лос-Анджелесом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136