– Да. Настоящие джунгли.
– Вы там бывали?
– В определенном смысле – да… Banisteria caapi растет здесь?
– Аяхуаска, яхе, пильде? Нет. Слишком холодно. Бывают, понимаете ли, заморозки. Даже для апельсинов здесь слишком холодно… Тем не менее я выделил действующее начало… Гармалин, телепатин. Вот его-то я и добавил в пудинг…
Время скачет, словно сломанная пишущая машинка. Ким обнаруживает, что вернулся в салон и обменивается рукопожатиями с пришедшими гостями. Ага, вот это, должно быть, тот самый австралиец – толстый, с елейными манерами, из каждой поры сочится жизнерадостная испорченность, а вот парочка лесбиянок, тощие и злобные на вид, с холодными, мертвыми подводными глазами, словно у парочки серых акул-нянек, а вот граф Де Шан, у которого ширево только что из ушей не лезет. Мошенник старой школы. Не хотел бы очутиться у него в родовом шато. Ким вспоминает с содроганием свою встречу в Венеции с графом Де Вилем. Приглашение посетить родовое имение следует воспринимать с предельной осторожностью и принимать, только тщательно продумав все дороги к отступлению. Ким уже обменялся незаметными рукопожатиями с Грегом и Брэдом… Одно длительное и два коротких…
Он переносит внимание на американского консула и его жену. Мистер Дэйвис – худой мужчина лет пятидесяти, в сером свитере… Он слишком обаятелен для того, чтобы внушать доверие. У его жены вид дамы, которая витает где-то в эфирных далях… Обманчивый вид, решает Ким, ощущая интуитивно, что она – из тех, кто сразу раскладывает новых знакомых по полочкам… «Швейцарская метода», – называет он это. Джордж Харгрейв рассказывает длинную историю об эксцентричной английской даме, которая попыталась остановить расстрел, происходивший на пляже, встав между расстрельным взводом и приговоренными к смерти.
Все вежливо смеются… судя по всему, раз в сотый…
Ужин подан на стол, меню досконально воспроизводит типичный английский ужин: жареная баранина с жареным картофелем, мятная подливка… «Из одной маленькой лавки в Гибралтаре», шпинат с голландским соусом… персики с взбитыми сливками на десерт…
Тони записывает название лавки для Грега и Брэда и рисует схему, как ее найти… «Настоящий мармелад и чай «Эрл Грей»…
– Мы остались без нашей Фатимы…
– Какая жалость, она была великолепна…
– Дело зашло слишком далеко…
– Им ничего невозможно объяснить, абсолютно невозможно….
– Даже если их застигнут рядом с трупом, у которого перерезано горло, а в руке у них окажется окровавленный кухонный нож, они будут клясться Аллахом, что они здесь ни при чем…
– Так уж у них мозги устроены…
– По какой цене вы берете у этого индуса?
– Шесть тридцать…
– Совсем неплохо…
Чем-то нереальным веет от плотных гардин, застекленных книжных шкафов, глубоких кожаных кресел и диванов, чем-то похожих на бивак, временно разбитый в чужих краях.
– А правда, – спрашивает она, – что Рим выводит две дивизии?
– Слышали новость? Зону национализировали.
Крылатая колесница времени прогромыхала по соседству.
Все распадается по швам… на горных факториях и плантациях копры… в гарнизонах и на заставах… слухи о восстании распространяются со скоростью молнии… по всем отдаленным уголкам земли… разговоры о слугах и лавках, сравнительный анализ курсов валют, обмен кулинарными рецептами… куча того, что Ким именует «беседами двойного назначения», которые выглядят банальными на первый взгляд, но на самом деле содержат в себе секретную информацию…
– На вашем месте я бы поторопился… Владелец магазина утверждает, что, возможно, к нему не завезут больше мятного соуса вплоть до следующего года…
(Фонды сокращены.)
Грег поспешно оборачивается к графу…
– Ах, тот самый коричневый сахар, который так вам нравился… Продано все до последней капли…
Граф бледнеет, он этого не ждал.
– А что, из местной патоки такого сделать нельзя? – вмешивается Ким…
Граф бросает на него взгляд, в котором явно читается нечто вроде «а твоего собачьего мнения тут никто и не спрашивал».
– Это правда, что вы выводите две дивизии? – спрашивает одна из лесбиянок…
Губернатор кашляет и что-то мычит. Он знает, что Риму угрожает вторжение варваров с севера. Войска выводятся из Англии, Германии и Северной Африки. Он делает все возможное для того, чтобы это прошло как можно более незаметно и легко. В один прекрасный день колонисты проснутся и увидят, что гарнизона больше нет.
– Они все ушли. Выдвинулись ночью… Время собирать вещички и сматываться, если повезет. Назад, в Рим, Лондон, Париж, где они будут предаваться стенаниям по поводу тесных квартир и отсутствия слуг…
***
Ким вышел за пределы времени, теперь он может посмотреть со стороны на время, простирающееся перед ним. Он видит ферму в Сент-Албансе, Джерри Эллисора и собаку но кличке Ровер, белку с пробитой головой, застывшую в падении с верхушки дерева хурмы..
Сын Старика Бикфорда складывается пополам, получив в живот заряд шрапнели из ружья 44-го калибра… машина влетает на мостовую и пробивает насквозь витрину магазина, осколки стекла сверкают под тусклым светом уличных фонарей – покрытые синяками лиловые скулы и голубые глаза Судьи Фарриса взирают на него с холодным презрением… только там его не было, не было его нигде ни при одной из этих сцен, пустое пространство, наполненное вакуумом, мертвая зона, в которой он скрывался за рамками кадра, причем ему приходилось постоянно пятиться, потому что его преследовал по следам азотистый запах горящей пленки…
И вот теперь прямо перед ним лежит обширная базарная площадь, простирающаяся во всех направлениях до самого неба… И Тони показывает… «Это рынок, Ким… ты можешь купить здесь все, что тебе захочется, и заплатить за товар своим ожиданием… Это здесь самая ходовая валюта… что хочешь, то и получаешь… ты только посмотри… оружие, наркотики, мальчики всех цветов и размеров… И это все твое… Разумеется, мы у тебя за это кое-что попросим, но это же логично, не правда ли?..
Ким пожимает плечами:
– Да, логику твою я понимаю, если ты об этом… Тони уносится прочь…
– Ну, если ты хочешь так думать, то… – Его капризный голос тает вдали…
Перед ним появляется арабский полицейский.
– Паспорт, – требует он по-арабски.
Ким слышит свой голос, отвечающий ему что-то на том же языке, со стороны, словно это говорит не он, а кто-то другой. Полицейский изучает паспорт Кима. Он вооружен дешевым автоматическим пистолетом в кобуре с клапаном на кнопке. Модель 380, заключает Ким. Полицейский возвращает паспорт Киму и движется дальше. Глядя в неподвижное, как маска мумии, лицо полицейского, Ким обнаруживает, что способен думать на привитом ему языке. Это похоже на то, как начинаешь осваивать незнакомый инструмент, но он быстро улавливает суть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79