– Они проходят дальше, и мальчик стреляет им вслед скунсовой струей…
– Вонючие америкашки!
Они проходят мимо массивных литых чугунных ворот, ведущих в Квартал Насекомых… фасетчатые глаза подсевших на насекомость внимательно следят из темных подворотен. Они сгибаются пополам от резкого запаха, словно от удара в живот. Они торопятся, направляясь в порт. Они уже на окраине городе.
Террасы и уступы, выдолбленные прямо в склоне холма, с рынками, кафе, доходными домами… каменные лестницы и пандусы, ведущие с одного уровня на другой… повсюду брошеные автомобили, которые превратились в хрупкие голубые раковины, когда металл весь сгнил и не осталось ничего, кроме слоя краски. На вершине холма – Море Молчания, простирающееся до самого горизонта.
Вдоль берега – скамейки из плавника, надраенного песком до блеска. Говорят, что любой человек, сев на эту скамейку и посмотрев на море, увидит обломки своего прошлого… Тополиные рощи по берегам ирригационных каналов возле школы для мальчиков в Лос-Аламосе… тонкий, как дымка, норовистый космический конек возле форта в песках из «Beau Geste».
Эйнштейну удалось превратить материю в энергию при помощи мела и классной доски…
Школа для мальчиков в Лос-Аламосе… Куски домов, соединенных дорогами, выглядит все как небольшой сельский дом отдыха… По обе стороны от желтой гравийной дороги – выпасы, сейчас мы проезжаем мимо продуктовой лавки и почтового отделения… Выходим купить чего-нибудь попить… Холодный ветреный весенний день… прямо перед нами на дне маленькой долины – пруд, волны – словно обрывки алюминиевой фольги на ветру… Нагой мальчик, лежащий на плавающем посреди пруда плоту, похоже, не чувствует холода. Справа от продуктовой лавки – огород… Слева – амбары, хозяйственные постройки и домики рабочих, а на другом берегу – зеленое здание ледохранилища… и дорога, скрывающаяся в сосновом лесу… Большой Дом – направо, можно запросто дойти пешком… вдоль кромки огорода мальчики выстроились в шеренгу и поют гимн школы:
На равнине под чистым
Простором небес
Место то что дороже нам всех иных мест
Лос-Аламос
Здесь зимой много чистого снега и льда
А весной теплый ветер приходит сюда
Лос-Аламос
Мальчикам разрешают разойтись. Одни начинают без особого энтузиазма играть в пятнашки. Другие заходят за угол здания и стоят там нахохлившись, прячась от холодного весеннего ветра. «А весной теплый ветер приходит сюда», – напевает кто-то из них с издевкой. Они должны находиться на прогулке до пяти часов. Один из мальчиков бросает взгляд на наручные, часы с радиевым циферблатом марки «Ингерсолл».
– Еще сорок минут осталось.
Мальчики зевают. Тень от облака набегает на их юные лица. Ветер начинает дуть все сильней. Мальчики опускают флаг. Как только первые капли дождя падают на пыльную дорогу, мальчики бросаются в дом.
Такое ощущение, что в школе сильно прибыло новичков. Лицо мальчика, который сидит рядом с ним в кресле-качалке перед огромным камином, кажется ему чем-то знакомым. У него ярко-рыжие волосы и желтоватое лицо, усеянное коричневато-оранжевыми веснушками, словно аллеи парка – опавшей листвой. Глаза желтовато-зеленые. Мальчик улыбается.
– Привет. Меня зовут Джерри.
Вспышка света, нечеловечески быстрый жест, озоновые складки от гениталий пустынного мальчика… сернистая ненависть, словно осязаемый свет, мальчик кончает, постанывая и урча.
– Что это на тебя нашло? Не забывай, что он видел Большую Картину.
Ким видит, как он лежит распростертый, словно мягкая ракета в розовом пусковом желобе. Его задница – это дюза двигателя, член Джерри – ключ зажигания. Вот он прикасается к ней, проникает в него со вспышкой яркого света, и они взлетают над рекой и деревьями… струя спермы заливает Млечный Путь.
Космическая капсула набирает скорость… потрескавшиеся бетонные улицы, ползучие пески… Тысячи белых бабочек. Голубая дымка брошеной армии… отсюда должен быть выход… Запах подростковых гениталий на верблюжьем седле пятно от спермы через все бескрайнее пустынное небо… старые машины и велосипеды ржавые краны покосившиеся скамейки песчаные улицы бассейны молчания… плавник разрушенные пирсы и корпуса… трясина… каналы.
***
Проводник обводит пальцем область на карте…
– «Пространство Мертвых Дорог», senor. Так называют не те дороги, которые больше никто не использует, дороги, которые заросли травой, а те дороги, которые умерли. Вы понимаете разницу?
– И как же можно попасть в это место?
Проводник пожимает плечами.
– Обычно туда отправляются из Города Мертвых Улиц… А где этот город? В каждом городе есть мертвые улицы, загс, но в некоторых городах их больше, чем в других. Нью-Йорк, например, в этом смысле особо выделяется… Но нам надо торопиться. Нас ждет машина, которая отвезет на фиесту.
***
Вечер опускается на Мехико-Сити. Пернатая змея душит город, сжимая у него на горле кольца ядовитого ярко-оранжевого дыма, который проходится наждаком по легким, колышется, обволакивая спешащих прохожих, многие из которых прикрывают нос и рот носовыми платками. Ядовитая россыпь красных, зеленых и голубых огней неона шипит и потрескивает в клубах смога.
Двое мужчин выбираются на улицу из харчевни и сразу же достают из ременных кобур паршивые маленькие полуавтоматические пистолеты 25-го калибра и разряжают их друг в друга с расстояния четырех футов. Дым, пламя вспышек, лица разгневанных мачо, внезапно посеревшие от осознания того, что настало время умирать. Они шатаются, спотыкаются, глаза дикие, как у бешеных коней. Пистолеты выпадают из непослушных пальцев. Один из противников падает на тротуар, изо рта у него хлещет кровь. Второй бьется в судорогах, пиная подошвами сапог стену дома. В мгновение ока улица пустеет, умудренные жизнью граждане стремятся покинуть сцену, прежде чем прибудет policia и не начнет выбивать confesiones из каждого, кто им попадется под руку. Мальчик с кроличьими зубами и длинными, как у шимпанзе, руками на бегу прихватывает пистолет.
Ким ныряет в боковую улочку, применив прием из репертуара ниндзя, который делает человека невидимым. Они на окраине города возле разрушенной гасиенды. Вдоль обрушившихся местами глинобитных стен под покровом темноты, стекающей в канализационные решетки и канавы, словно черные чернила, туда-сюда юркают люди.
Город кончается внезапно. А дальше сквозь заросли кактусов, освещенная лунным светом, убегает пустая дорога, с очертаниями такими четкими и резкими, будто ее вырезали ножницами из жести.
Грозовые тучи собираются над озером, наполненным тусклой маслянистой водой. Веснушчатый паренек с торчащим членом смотрит на Кима, который проплывает мимо в черной гондоле, опустив безвольную руку в темную воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Вонючие америкашки!
Они проходят мимо массивных литых чугунных ворот, ведущих в Квартал Насекомых… фасетчатые глаза подсевших на насекомость внимательно следят из темных подворотен. Они сгибаются пополам от резкого запаха, словно от удара в живот. Они торопятся, направляясь в порт. Они уже на окраине городе.
Террасы и уступы, выдолбленные прямо в склоне холма, с рынками, кафе, доходными домами… каменные лестницы и пандусы, ведущие с одного уровня на другой… повсюду брошеные автомобили, которые превратились в хрупкие голубые раковины, когда металл весь сгнил и не осталось ничего, кроме слоя краски. На вершине холма – Море Молчания, простирающееся до самого горизонта.
Вдоль берега – скамейки из плавника, надраенного песком до блеска. Говорят, что любой человек, сев на эту скамейку и посмотрев на море, увидит обломки своего прошлого… Тополиные рощи по берегам ирригационных каналов возле школы для мальчиков в Лос-Аламосе… тонкий, как дымка, норовистый космический конек возле форта в песках из «Beau Geste».
Эйнштейну удалось превратить материю в энергию при помощи мела и классной доски…
Школа для мальчиков в Лос-Аламосе… Куски домов, соединенных дорогами, выглядит все как небольшой сельский дом отдыха… По обе стороны от желтой гравийной дороги – выпасы, сейчас мы проезжаем мимо продуктовой лавки и почтового отделения… Выходим купить чего-нибудь попить… Холодный ветреный весенний день… прямо перед нами на дне маленькой долины – пруд, волны – словно обрывки алюминиевой фольги на ветру… Нагой мальчик, лежащий на плавающем посреди пруда плоту, похоже, не чувствует холода. Справа от продуктовой лавки – огород… Слева – амбары, хозяйственные постройки и домики рабочих, а на другом берегу – зеленое здание ледохранилища… и дорога, скрывающаяся в сосновом лесу… Большой Дом – направо, можно запросто дойти пешком… вдоль кромки огорода мальчики выстроились в шеренгу и поют гимн школы:
На равнине под чистым
Простором небес
Место то что дороже нам всех иных мест
Лос-Аламос
Здесь зимой много чистого снега и льда
А весной теплый ветер приходит сюда
Лос-Аламос
Мальчикам разрешают разойтись. Одни начинают без особого энтузиазма играть в пятнашки. Другие заходят за угол здания и стоят там нахохлившись, прячась от холодного весеннего ветра. «А весной теплый ветер приходит сюда», – напевает кто-то из них с издевкой. Они должны находиться на прогулке до пяти часов. Один из мальчиков бросает взгляд на наручные, часы с радиевым циферблатом марки «Ингерсолл».
– Еще сорок минут осталось.
Мальчики зевают. Тень от облака набегает на их юные лица. Ветер начинает дуть все сильней. Мальчики опускают флаг. Как только первые капли дождя падают на пыльную дорогу, мальчики бросаются в дом.
Такое ощущение, что в школе сильно прибыло новичков. Лицо мальчика, который сидит рядом с ним в кресле-качалке перед огромным камином, кажется ему чем-то знакомым. У него ярко-рыжие волосы и желтоватое лицо, усеянное коричневато-оранжевыми веснушками, словно аллеи парка – опавшей листвой. Глаза желтовато-зеленые. Мальчик улыбается.
– Привет. Меня зовут Джерри.
Вспышка света, нечеловечески быстрый жест, озоновые складки от гениталий пустынного мальчика… сернистая ненависть, словно осязаемый свет, мальчик кончает, постанывая и урча.
– Что это на тебя нашло? Не забывай, что он видел Большую Картину.
Ким видит, как он лежит распростертый, словно мягкая ракета в розовом пусковом желобе. Его задница – это дюза двигателя, член Джерри – ключ зажигания. Вот он прикасается к ней, проникает в него со вспышкой яркого света, и они взлетают над рекой и деревьями… струя спермы заливает Млечный Путь.
Космическая капсула набирает скорость… потрескавшиеся бетонные улицы, ползучие пески… Тысячи белых бабочек. Голубая дымка брошеной армии… отсюда должен быть выход… Запах подростковых гениталий на верблюжьем седле пятно от спермы через все бескрайнее пустынное небо… старые машины и велосипеды ржавые краны покосившиеся скамейки песчаные улицы бассейны молчания… плавник разрушенные пирсы и корпуса… трясина… каналы.
***
Проводник обводит пальцем область на карте…
– «Пространство Мертвых Дорог», senor. Так называют не те дороги, которые больше никто не использует, дороги, которые заросли травой, а те дороги, которые умерли. Вы понимаете разницу?
– И как же можно попасть в это место?
Проводник пожимает плечами.
– Обычно туда отправляются из Города Мертвых Улиц… А где этот город? В каждом городе есть мертвые улицы, загс, но в некоторых городах их больше, чем в других. Нью-Йорк, например, в этом смысле особо выделяется… Но нам надо торопиться. Нас ждет машина, которая отвезет на фиесту.
***
Вечер опускается на Мехико-Сити. Пернатая змея душит город, сжимая у него на горле кольца ядовитого ярко-оранжевого дыма, который проходится наждаком по легким, колышется, обволакивая спешащих прохожих, многие из которых прикрывают нос и рот носовыми платками. Ядовитая россыпь красных, зеленых и голубых огней неона шипит и потрескивает в клубах смога.
Двое мужчин выбираются на улицу из харчевни и сразу же достают из ременных кобур паршивые маленькие полуавтоматические пистолеты 25-го калибра и разряжают их друг в друга с расстояния четырех футов. Дым, пламя вспышек, лица разгневанных мачо, внезапно посеревшие от осознания того, что настало время умирать. Они шатаются, спотыкаются, глаза дикие, как у бешеных коней. Пистолеты выпадают из непослушных пальцев. Один из противников падает на тротуар, изо рта у него хлещет кровь. Второй бьется в судорогах, пиная подошвами сапог стену дома. В мгновение ока улица пустеет, умудренные жизнью граждане стремятся покинуть сцену, прежде чем прибудет policia и не начнет выбивать confesiones из каждого, кто им попадется под руку. Мальчик с кроличьими зубами и длинными, как у шимпанзе, руками на бегу прихватывает пистолет.
Ким ныряет в боковую улочку, применив прием из репертуара ниндзя, который делает человека невидимым. Они на окраине города возле разрушенной гасиенды. Вдоль обрушившихся местами глинобитных стен под покровом темноты, стекающей в канализационные решетки и канавы, словно черные чернила, туда-сюда юркают люди.
Город кончается внезапно. А дальше сквозь заросли кактусов, освещенная лунным светом, убегает пустая дорога, с очертаниями такими четкими и резкими, будто ее вырезали ножницами из жести.
Грозовые тучи собираются над озером, наполненным тусклой маслянистой водой. Веснушчатый паренек с торчащим членом смотрит на Кима, который проплывает мимо в черной гондоле, опустив безвольную руку в темную воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79