А откуда, спрашивается, взяться здоровью, бодрости духа и хорошему настроению, когда сплошные стрессы? Да, реалии не радовали… Представив знойnote 129 Цыпы: «Ах, какой фаршмакnote 130, надо ж так облажаться!», он горестно вздохнул, сплюнул и неожиданно блаженно ухмыльнулся: а ведь не перевелись еще на Руси фраера усатые! Ничего страшного, все поправимо…
Завтра же Битый надыбает подходящего лоха и, отвернув башку, доведет ее до нужных кондиций, так, чтобы никто не признал. Вот он, калган заказанный, а что подкопчен да ушатан малость, так целоваться с ним вроде никто и не собирался.
— Оц-тоц-перевертоц, бабушка здорова. — Гранитный курнул еще и в целях экономии вызвонил по обычному телефону бригадира отмороженных Глобуса, прозванного так за огромный, круглый, как мяч, бритый под Котовского череп.
— Где вы, сироты казанские? — сурово спросил он подчиненного.
Ему ответил шепелявый из-за выбитого спереди зуба голос:
— В «Кишке» зависаем.
— Значит, так. Завтра поутряне отдай визит, и Битый чтоб был с тобой. Разжевал?
— Все будет елочкой, папа, — с энтузиазмом отозвался бывший уже изрядно на кочерге Глобус. — Зиг хайль!
Приятное общение на том закончилось, и Гранитный, крикнув громко:
— Судак, заводи машину! — докурил, оделся и запер дверь в свою нору. Затем тихо, чтобы не услышал ночной сторож, звякнул на пульт и поставил на сигнализацию. Хоть какой-то прок от ментов…
Под вечер стало холодать, и изрядно. От зусманаnote 131, несмотря на меховой прикид, Василия Евгеньевича даже затрясло, и он побыстрее нырнул в уютное, смачно орущее голосом Джаггераnote 132 тепло салона. Президентский джип был заделан на славу — под лайбу Джеймса Бонда, он хоть и хавал бензину немерено, но пер мощно, словно средний гвардейский танк, так что, ведомый опытной рукой Судака, быстро доставил) Гранитного к его апартаментам.
Гранитный ангажировал двухуровневый номер люкс в гостинице «Чудо севера» и лично размещался в двух комнатах, оставляя холл и третью в распоряжение телохранителя. Пока Судак запарковывал джип, Гранитный поднялся к себе на этаж и, открыв дверь, с ходу кинулся наполнять ванну — его все еще трясло от холода. Вскоре в номер ввалился Судак, его толстые щеки были розовыми от мороза.
— Василий Евгеньевич, ужин заказывать?
С трудом сдерживая внезапное желание въехать чем-нибудь тяжелым в физиономию подчиненного, Гранитный сказал сухо:
— Мне йогурта какого-нибудь, а себе возьми жратвы баксов на пятьдесят, не больше, а то харя треснет.
Он залез в ванну, врубил джакузи и ощутил наконец, как горячие водяные струи уносят куда-то усталость и доставшую боль в животе. Глаза его стали смыкаться, он с трудом поднялся и, едва обсушившись полотенцем, кое-как дотащился до роскошной двуспальной кровати. Морфей объял бандита своим невесомым крылом, и Василий Евгеньевич уже не слышал, как нажравшийся до отвала Судак вызвонил в счет «субботника» приличную пятидесятидолларовую шкуру и шумно пользовал ее всю ночь у камина, громко матерясь и вскрикивая при аргонеnote 133.
На следующий день, часам к двенадцати, пробив предварительно по телефону адрес, Сарычев уже был на месте. Он объехал здание и, увидев сногсшибательный джип с горячим еще двигателем, позвонил по изъятой у покойного Стеклореза трубке. Послышался знакомый уже голос Гранитного — серый, невыразительный, желчный какой-то. «Есть контакт». — Александр Степанович запарковал машину за углом, натянул перчатки, долго лепил снежок и, доведя его до каменной кондиции, с силой швырнул в лобовое стекло «хаммера».
На семь ладов взревела буржуазная сирена, однако хозяев это с первого раза не впечатлило. Отреагировали они лишь после третьего снежка. В стене открылась неприметная обшарпанная дверь, и к джипу вальяжно направился квадратный, поперек себя «ширше», крепыш. «Какие мы крутые». — Александр Степанович прищурил глаз, оценивающе ухмыльнулся — хорош, пригож, силен конечно, но кремневатости маловато, один апломб. Пока тот крутился возле машины, майор по стенке, по стеночке осторожно зашел внутрь здания и огляделся.
Собственно, смотреть было не на что — предбанник, заваленный старыми прилавками, да узкая лестница, ведущая на второй этаж. На площадке стол и пустое кресло, в котором, видимо, и размещался страж дверей.
Тем временем, побродив вокруг хозяйского джипа и ничего криминального не обнаружив, вальяжный крепыш направился обратно. Услышав, как скрипит снег под его ногами, Сарычев вжался в стену. Через мгновение сильным апперкотом в «бороду» он вырубил охранника и, не теряя ни секунды, принялся его обихаживать: вытянул поясной ремень, сделал двойную петлю, намертво связал руки за спиной. Затем выдрал подкладку куртки, глубоко запихал ее в полуоткрытую, слюнявую после нокаута пасть, изъял ствол, рацию и американский штык-нож от винтовки М-12. А как у нас с бельишком? Не теряя времени, Сарычев оставил стража без штанов и, расшматовав, их бывшего обладателя стреножил, а чтобы болезный не простудился, подштанники с трусами расписал не как полагается — наискось от пояса до колена, и лишь перерезал резинку. Из врожденного человеколюбия…
— Лежи тихо. — Майор оттащил тело за груду старого барахла и на несколько секунд замер, чутко вслушиваясь. Ничего подозрительного. Подтянувшись к двери, он отметил, что та заперта на кодовый замок. Отечественный. С ухмылочкой он вгляделся и, определив комбинацию по затертости кнопок, нажал четырьмя пальцами сразу. Замок бодро щелкнул, и Сарычев вошел внутрь.
Вначале никто ничего не понял. Тощенькая секретарша поинтересовалась как-то неуверенно: «Вы к кому?», а сидевший неподалеку амбалистый детина даже глазом не успел моргнуть, как его переносица повстречалась с майорским коленом, а на череп ему опустилась рука-молот. «Ничего не боятся, сволочи», — подумал Сарычев, вытягивая из его кобуры «беретту», направил ствол на оцепеневшую девицу и приложил к усам указательный палец:
— Тс-c-c! Где остальные?
Девица смотрела на майора не отрываясь, как кролик на удава, на худенькой шейке ее билась голубоватая жилка.
— Люська в ванной… Посуду моет. — Она кивнула острым подбородком в сторону коридорчика и наконец-то нашла в себе силы всхлипнуть: — Дяденька, не надо, дяденька…
— Двигай. — Майор за ухо вытащил ее из-за стола и, не отводя дула от побелевшей щеки, сказал шепотом: — Вякнешь, сделаю еще одну дыру. Все понятно?
Еще бы. Печально пересекли офис, вошли в непрезентабельный коридор. Здесь майор быстренько включил скорость — распахнув дверь, за которой слышалось журчание струй, резко затолкал пленницу внутрь.
— Вот и мы. Не ори, а то сдохнешь, — выразительно посоветовал он мывшей посуду девице и, дав ей секунду, чтобы переварить сказанное, коротко скомандовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Завтра же Битый надыбает подходящего лоха и, отвернув башку, доведет ее до нужных кондиций, так, чтобы никто не признал. Вот он, калган заказанный, а что подкопчен да ушатан малость, так целоваться с ним вроде никто и не собирался.
— Оц-тоц-перевертоц, бабушка здорова. — Гранитный курнул еще и в целях экономии вызвонил по обычному телефону бригадира отмороженных Глобуса, прозванного так за огромный, круглый, как мяч, бритый под Котовского череп.
— Где вы, сироты казанские? — сурово спросил он подчиненного.
Ему ответил шепелявый из-за выбитого спереди зуба голос:
— В «Кишке» зависаем.
— Значит, так. Завтра поутряне отдай визит, и Битый чтоб был с тобой. Разжевал?
— Все будет елочкой, папа, — с энтузиазмом отозвался бывший уже изрядно на кочерге Глобус. — Зиг хайль!
Приятное общение на том закончилось, и Гранитный, крикнув громко:
— Судак, заводи машину! — докурил, оделся и запер дверь в свою нору. Затем тихо, чтобы не услышал ночной сторож, звякнул на пульт и поставил на сигнализацию. Хоть какой-то прок от ментов…
Под вечер стало холодать, и изрядно. От зусманаnote 131, несмотря на меховой прикид, Василия Евгеньевича даже затрясло, и он побыстрее нырнул в уютное, смачно орущее голосом Джаггераnote 132 тепло салона. Президентский джип был заделан на славу — под лайбу Джеймса Бонда, он хоть и хавал бензину немерено, но пер мощно, словно средний гвардейский танк, так что, ведомый опытной рукой Судака, быстро доставил) Гранитного к его апартаментам.
Гранитный ангажировал двухуровневый номер люкс в гостинице «Чудо севера» и лично размещался в двух комнатах, оставляя холл и третью в распоряжение телохранителя. Пока Судак запарковывал джип, Гранитный поднялся к себе на этаж и, открыв дверь, с ходу кинулся наполнять ванну — его все еще трясло от холода. Вскоре в номер ввалился Судак, его толстые щеки были розовыми от мороза.
— Василий Евгеньевич, ужин заказывать?
С трудом сдерживая внезапное желание въехать чем-нибудь тяжелым в физиономию подчиненного, Гранитный сказал сухо:
— Мне йогурта какого-нибудь, а себе возьми жратвы баксов на пятьдесят, не больше, а то харя треснет.
Он залез в ванну, врубил джакузи и ощутил наконец, как горячие водяные струи уносят куда-то усталость и доставшую боль в животе. Глаза его стали смыкаться, он с трудом поднялся и, едва обсушившись полотенцем, кое-как дотащился до роскошной двуспальной кровати. Морфей объял бандита своим невесомым крылом, и Василий Евгеньевич уже не слышал, как нажравшийся до отвала Судак вызвонил в счет «субботника» приличную пятидесятидолларовую шкуру и шумно пользовал ее всю ночь у камина, громко матерясь и вскрикивая при аргонеnote 133.
На следующий день, часам к двенадцати, пробив предварительно по телефону адрес, Сарычев уже был на месте. Он объехал здание и, увидев сногсшибательный джип с горячим еще двигателем, позвонил по изъятой у покойного Стеклореза трубке. Послышался знакомый уже голос Гранитного — серый, невыразительный, желчный какой-то. «Есть контакт». — Александр Степанович запарковал машину за углом, натянул перчатки, долго лепил снежок и, доведя его до каменной кондиции, с силой швырнул в лобовое стекло «хаммера».
На семь ладов взревела буржуазная сирена, однако хозяев это с первого раза не впечатлило. Отреагировали они лишь после третьего снежка. В стене открылась неприметная обшарпанная дверь, и к джипу вальяжно направился квадратный, поперек себя «ширше», крепыш. «Какие мы крутые». — Александр Степанович прищурил глаз, оценивающе ухмыльнулся — хорош, пригож, силен конечно, но кремневатости маловато, один апломб. Пока тот крутился возле машины, майор по стенке, по стеночке осторожно зашел внутрь здания и огляделся.
Собственно, смотреть было не на что — предбанник, заваленный старыми прилавками, да узкая лестница, ведущая на второй этаж. На площадке стол и пустое кресло, в котором, видимо, и размещался страж дверей.
Тем временем, побродив вокруг хозяйского джипа и ничего криминального не обнаружив, вальяжный крепыш направился обратно. Услышав, как скрипит снег под его ногами, Сарычев вжался в стену. Через мгновение сильным апперкотом в «бороду» он вырубил охранника и, не теряя ни секунды, принялся его обихаживать: вытянул поясной ремень, сделал двойную петлю, намертво связал руки за спиной. Затем выдрал подкладку куртки, глубоко запихал ее в полуоткрытую, слюнявую после нокаута пасть, изъял ствол, рацию и американский штык-нож от винтовки М-12. А как у нас с бельишком? Не теряя времени, Сарычев оставил стража без штанов и, расшматовав, их бывшего обладателя стреножил, а чтобы болезный не простудился, подштанники с трусами расписал не как полагается — наискось от пояса до колена, и лишь перерезал резинку. Из врожденного человеколюбия…
— Лежи тихо. — Майор оттащил тело за груду старого барахла и на несколько секунд замер, чутко вслушиваясь. Ничего подозрительного. Подтянувшись к двери, он отметил, что та заперта на кодовый замок. Отечественный. С ухмылочкой он вгляделся и, определив комбинацию по затертости кнопок, нажал четырьмя пальцами сразу. Замок бодро щелкнул, и Сарычев вошел внутрь.
Вначале никто ничего не понял. Тощенькая секретарша поинтересовалась как-то неуверенно: «Вы к кому?», а сидевший неподалеку амбалистый детина даже глазом не успел моргнуть, как его переносица повстречалась с майорским коленом, а на череп ему опустилась рука-молот. «Ничего не боятся, сволочи», — подумал Сарычев, вытягивая из его кобуры «беретту», направил ствол на оцепеневшую девицу и приложил к усам указательный палец:
— Тс-c-c! Где остальные?
Девица смотрела на майора не отрываясь, как кролик на удава, на худенькой шейке ее билась голубоватая жилка.
— Люська в ванной… Посуду моет. — Она кивнула острым подбородком в сторону коридорчика и наконец-то нашла в себе силы всхлипнуть: — Дяденька, не надо, дяденька…
— Двигай. — Майор за ухо вытащил ее из-за стола и, не отводя дула от побелевшей щеки, сказал шепотом: — Вякнешь, сделаю еще одну дыру. Все понятно?
Еще бы. Печально пересекли офис, вошли в непрезентабельный коридор. Здесь майор быстренько включил скорость — распахнув дверь, за которой слышалось журчание струй, резко затолкал пленницу внутрь.
— Вот и мы. Не ори, а то сдохнешь, — выразительно посоветовал он мывшей посуду девице и, дав ей секунду, чтобы переварить сказанное, коротко скомандовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90