Между рядами машин степенно прохаживались крепкие молодые люди, торгуя талонами на парковку. Если кто не желал платить, появлялись другие молодые люди и шоферской монтажкой, завернутой в газетку, элегантно били по лобовому стеклу. А ежели кто подымал хай, то могли и кулачищем в морду. Перестройка…
Майор осмотрелся и положил глаз на полуторагодовалую «девяносто третью». Просили за нее по максимуму, однако, памятуя о ведре, полном денег, майор решил не мелочиться. Внимательно посмотрел — не битая ли, снял крышку с корпуса воздушного фильтра, убедился, что масло отсутствует, уговорил хозяина заехать на эстакаду и с помощью фонарика внимательно исследовал весь низ. Машина была в идеальном состоянии.
— Годится. — Майор улыбнулся.
— Подождать бы немного надо, — хозяин, пожилой, интеллигентного вида еврей, от волнения даже вспотел. — Я сейчас сыну позвоню, он с друзьями приедет, а то как бы… — И выразительно глянул на мощные плечи Александра Степановича.
Майор прекрасно его понимал — времена нынче были суровые.
— Предлагаю поехать к нотариусу, там вы выпишете мне «генералку», а на баксы обменяете ее уже у себя дома. Если что-то не понравится, порвете доверенность, и всего делов, тем паче что оформление за мой счет.
С этими словами Сарычев достал свой паспорт, вложил в него деньги и протянул еврею. Тот, убедившись, что на фото действительно запечатлен майор, кивнул и полез в салон.
Нотариус их долго не задержал. Шустрая мадам, с тонким пониманием жизни в глазах и неслабыми брюликами в ушах, поставила чекуху на заполненный машинисткой бланк, и Соломон Абрамович Кац повез майора домой. По пути разговорились. Выяснилось, что Соломон Абрамович собрался уезжать. Старший сын его отбыл уже давно, заматерел и постоянно звал к себе, а вот уговорил родителя только после событий в Чечне…
— Страшно, наверное, уезжать, — немного помолчав, заметил Сарычев, — большой запас энтузиазма нужен.
— Э, молодой человек. — Кац на мгновение даже забыл о дороге и, повернув к майору несколько одутловатое, с крупным носом лицо, с горечью произнес: — Конечно, страшно, да только еще страшнее оставаться. Посмотрите как-нибудь, какие у людей на улице стали глаза — как льдинки. Впрочем, там, за бугром, тоже не сахар. — Он вздохнул, шмыгнул носом и резко, так, что машину повело, встал на красный. — Кому мы там нужны? Куда ни кинь, всюду клин. Я вот докторскую защищал касаемо параллельных пространств. Ну там теория Джозефсена, Эйнштейно-Розеновские туннели, концепция «синтроподов» note 142… Эх, хорошо бы махнуть в какой-нибудь параллельный мир. С концами. Так ведь никак, слишком много энергии надо. Впрочем, говорят, в древности ходили. Если, конечно, сказки не врут…
Наконец подъехали к пятнистой хрущобе. Весь подъезд, вплоть до пятого этажа, был расписан матерным граффити, пахло кошками, фекалиями и нищетой. В квартире тоже радости не ощущалось — вся мебель была сдвинута в одну из двух комнат, а семейство в составе супруги и сына с друзьями без энтузиазма вкушало чаи на обшарпанной пустой кухне.
— Добрый день, — поздоровался Сарычев и, отсчитав нужную сумму, протянул доллары Соломону Абрамовичу: — Вот, как договаривались.
Кацев наследник достал индикатор подлинности валют, его черняво-кучерявый друган вытащил свой, и они вдвоем принялись елозить агрегатами по недоумевающей физиономии папы Франклина, проверяя, «в пиджаке» ли он, не нарушен ли цветовой баланс и выковыриваются ли из купюр платиновые нитки. Наконец они синхронно вытерли вспотевшие рожи и заявили:
— Все путем. Годится.
Ни секунды не мешкая, доктор наук протянул майору доверенность с техпаспортом и извиняющимся тоном сказал:
— Не обижайтесь, нас уже столько раз обманывали — обжегшись на молоке, дуем теперь на воду. — Внезапно, что-то вспомнив, он встрепенулся: — Сема, ты звонил в агентство? — и не дожидаясь ответа, пожаловался Сарычеву: — Так не хочется пускать чужих, столько аферистов развелось нынче.
Выяснилось, что врожденная еврейская осторожность не позволяет Соломону Абрамовичу уезжать с концами, и, не желая продавать квартиру, он в то же время всем сердцем хочет ее сдать. Но непременно до хорошей цене, а главное, хорошим людям… Майор подождал, пока доктор наук закончит монолог, глянул по сторонам и, узнав, что семейство отбывает послезавтра, отсчитал пачку зелени:
— Если не возражаете, мне квартира подходит. Здесь за год.
— Вас, молодой человек, мне сам Бог послал! — Кац просиял, растрогался и, тщательно пересчитав, убрал денежки подальше. — Давайте, что ли, пить чай…
От волнения на носу у него выступили крупные капли пота, на щеках — красные пятна.
Пить чай с мацой, приправленной маргарином, Сарычев не стал, договорился, что за ключами заедет завтра и, откланявшись, пошел к машине. С ходу проинспектировал уровень масла, справился насчет тосола, «Росинки» note 143 и «Невы» note 144 и, под завязку залившись на близлежащей заправке, направился домой. Машина бежала резво, обзорность после «семерки» была великолепной, так что, всего пару раз перепутав переднюю передачу с задним ходом, майор легко приспособился к переднему приводу.
Дома его ждали, не киллер, слава Богу, а звери. Обнаружилось, что оба они — коты, что занавеска на кухне обзавелась бахромой, а там, где и положено, обильно нагажено. «Молодцом!» —Сарычев любовно смочил питомцам носы витамином, насыпал свежего корма и, стоя под душем, долго размышлял, как хищников окрестить. В голову лезло одно непотребство: Чук и Гек, Василий Иваныч и Петька, Карл и Фридрих. В конце концов, не мудрствуя лукаво, Александр Степанович решил назвать одного Лумумбой, а другого, для контраста, Снежком и направился в кухню. Там, в большом эмалированном ведре, еще с утра томилась в маринаде из белого вина будущая свиная бастур. ма. Отметив, что мясо уже побелело и пахнет весьма аппетитно, майор проглотил слюну. Пора было собираться — Маша сегодня отмечала день рожденья.
Он побрился, надел свадебный костюм и, захватив ведро с мясом, спустился к машине. Завелась она с пол-оборота, и Сарычев, изменяя «семерке», похлопал «девяносто третью» по рулю, ласково погладил по «торпеде», с нежностью сказал:
— Молодец, хорошая девочка, послушная.
Потом глянул на часы, чертыхнувшись, врубил скорость и мощно, так что девочка заревела, надавил на педаль газа…
Заехав на цветочный рынок, он, не торгуясь, выбрал тридцать пять свежайших роз сорта «Соня», бережно уложил их на заднее сиденье и прямиком двинул в фирменный лабаз узкоглазой компании «Сони». Народу было много, но граждане большей частью просто глазели и щелкали зубами. Эх, такую мать, устроить бы по новой Халкингол! Майор, однако, ничем щелкать не стал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90