Ну так вот, рванули барбосы в расщелину, а мы за ними следом, да только абсолютно без толку. Ходов там видимо-невидимо, а лая собачьего уже и не слышно, и куда бежать — непонятно. Сколько Рекса я ни звал — без толку, а батарейки в фонаре старые, вот-вот сдохнут окончательно, и пришлось нам наружу возвращаться. Ну а там уже Хорек заставляет беглых обихаживать, словом, о собаке своей я вспомнил только через полчаса, когда повизгивание жалобное услышал.
Смотрю, выползает пес вроде бы мой и в то же время незнакомый. Мой-то был трехгодовалый кобель, клыки как сахар белые, и шкура лоснилась, а у этого зубы все старые, желтые, шерсть в проплешинах, да только смотрю, елки-палки, ошейник-то на нем прежний, хорошо мне знакомый, значит, это Рекс и должен быть. А почему в таком виде, понять никак не могу. Между тем собака заскулила, на меня гноящимися своими зенками глянула и сдохла, и, сука буду, если не от старости!
Погодите, погодите, граждане, ахать, самое интересное-то впереди. Так вот, пока мы до зоны своей калганы и клешни зэковские волокли, оказалось, тех троих беглых повязали где-то возле Горького. Как они туда попали, говорят, и сами зэки не поняли, начисто память у них отшибло.
А вот лет пять тому назад был я в разыскных в стойбище у хантов, и рассказал мне ихний шаман, как его… а, вот, елта-ку, что место есть такое под горами Уральскими, Пещера Духов называется, и происходит там с человеком и животными хреновина разная. Так что, граждане дорогие, ходить туда не надо, ха-ха-ха. Что, малый, не будешь? Ну и ладно. Вот и молодец. Ну все, граждане, спокойной вам ночи.
Прапорщик прокашлялся, повернулся на бок и вскоре опять захрапел. Видимо, решил отоспаться за все свое конвойное служение отечеству.
— Спасибо, хозяева. — Сырычев вытер губы и, чтобы не мешаться, взлетел к себе под потолок, на верхотуру. Мазаев вышел в тамбур покурить, а красавица Варвара принялась укладывать любимое чадо спать.
Однако оно капризничало и вертелось, и когда в купе вернулся дед, то внучок уселся на полке:
— Деда, ну расскажи чего-нибудь, расскажи.
— Расскажите вы ему, папа, а то ведь изведет, — слезно попросила молодая мать и, схватив сумчонку с предметами гигиены, быстренько подалась в конец вагона.
— Ты, брат, смотри, не балуй, не балуй, — устроился Степан Игнатьевич у внука в ногах, и майор второй раз за день услышал нечто удивительное.
— Ну так вот, Мишаня, знаешь ли ты, что давным-давно наша земля была не такая, как сейчас. Антарктида была свободна ото льда, на нынешних российских землях были тропика, а океан северный был теплым, и в нем находился огромный белый материк. Жили там люди, пришедшие со звезд Большой Медведицы, прозванных Мицар и Алькор, высокие и белокурые, а глаза были у них голубые, как небо в полдень. Они были сильны, ведали законы природы и не боялись ничего, даже говорящих драконов, наводивших ужас на народы Земли.
Так прошло много тысяч лет, а затем в небе вспыхнула яркая звезда, всю землю затрясло, и поверхность ее стала быстро изменяться. На месте морей оказалась суша, земная твердь ушла под воду, и белый материк тоже начал погружаться в стремительно остывавшие волны северного океана.
Люди со звезд Большой Медведицы были сильны, их жрецам была ведома тайная премудрость, доплыв на своих кораблях через страшные ураганы до материка, они начали спускаться по Уральским горам на юг. Нелегкое было это дело, от землетрясений поверхность планеты покрылась бездонными трещинами, извергались вулканы, преграждая путь потоками раскаленной лавы. Многие погибли в дороге, но остальные дошли по великой реке Урал до Каспийского моря и там основали государство, столицей которого стало Кольцо Городов…
— Как вы сказали, Степан Игнатьевич? — шепотом, чтобы не разбудить заснувшего Мишку, вклинился в рассказ Сарычев. — Кольцо Городов?
— Ну да, — Мазаев поднял глаза на майора и степенно подтвердил, — говорят, двадцать восемь их было, как лунных стоянок в месяце. А ежели ты, Павел Семенович, интерес к этому имеешь, так Сашка сынок мой, все тебе досконально опишет. Он глянул на вытянувшуюся физиономию Сарычева и пожал плечами. — Я тебе разве не говорил, что он в краеведческом музее науку движет?
— Да нет, — майор вытянулся на полке и зевнул, — я не слышал.
Он, словно на санках с горы, скатывался в сладкое забытье сна. Временные катаклизмы, люди с далеких звезд, Кольцо Городов… Ну их к аллаху. Спать…
Проснулся майор, когда за вагонным окном уже разливался свет начинавшегося весеннего дня.
— Павел Семеныч, вставай, через час прибываем. — Мазаев уже вовсю суетился внизу. — В сортир не протолкнуться, Варька вот уже с полчаса очередь караулит, а еще покушать надо успеть.
— Деда, идем, дядя перед нами какать перестал. — В купе влетел взволнованный Мишка, и Степан Игнатьевич вместе с внуком поспешил в конец вагона. Сарычев сноровисто оделся и, чтобы не отставать от коллектива, быстро двинулся за ними следом.
В репродукторе вновь помянули маму в оренбургском платке, где-то внизу, у рельсов, страшно заскрежетало, и, дернувшись, поезд встал. Приехали.
Когда всей компанией выбрались с перрона, майор собрался было прощаться:
— Ну, спасибо за хлеб, за соль, за приятное общество…
Мазаев кашлянул в кулак и оглядел его нехитрый скарб.
— Ты, Пал Семеныч, где стоять-то думаешь?
— Где? Да в гостинице какой-нибудь… — Сарычев неопределенно пожал плечами, и Степан Игнатьевич ухватил его за рукав:
— Давай-ка к нам. Дом большой, места хватит. А по гостиницам-то потаскухи одни да мазурики.
Что тут скажешь — уговорил. Так что все той же компанией двинулись дальше.
Миновав удивительно мрачный и грязный подземный переход, они очутились на стоянке такси, и уже через минуту из салона «Волги» Сарычев смог оценить все великолепие центральной части города.
В центре заснеженной площади стоял бронзовый Ильич с протянутой рукой и горестно взирал на мелкобуржуазную стихию, раскинувшуюся у его ног. Рядом располагалось трехэтажное краснокир-пичное здание с гордо реющим российским флагом. Напротив же оплота государственности стояло строение несколько иного рода — бетонное, с решетками на окнах. Стандартные постсоциалистические реалии…
Скоро каменные джунгли остались позади, грохоча подвеской на ухабах, таксомотор степенно покатил вдоль крашенных веселой зеленой краской заборов, за которыми виднелись крыши развалюх, возведенных еще при проклятом царизме.
— Раньше все улицы были сплошь в транспарантах, — подал голос Мазаев, — а как задвинули перестройку, транспаранты содрали и ограды покрасили — по-новому то бишь начали жить…
Всю оставшуюся дорогу он просидел молча.
Наконец такси подъехало к большому трехэтажному дому, и майору сразу бросилось в глаза несоответствие между старинными стенами солидной кладки, покоившимися на высоком ленточном фундаменте, и скромной, крытой рубероидом крышей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90