— Дамы, колготки снять! — Увидев нерешительность в их глазах, он резко взмахнул стволом и рявкнул: — Ну! Живо!
Это было страшно, и обе Люськи подчинились с профессиональной быстротой, а Сарычев оперативно прикрутил им руки к змеевику, игриво подмигнул и устремился к главнокомандующему. Не до баб-с.
Дверь в кабинет президента была заперта изнутри. Майор глубоко вдохнул, замер, прикрыв глаза, а когда кипящая, огненная лава переполнила его, мощным диагональным ударом ноги вышиб дверь вместе с коробкой, наполнив нору Гранитного грохотом и цементной пылью.
Президент был занят важным делом — он считал деньги. Квадратное зеркало за его спиной было сдвинуто в сторону, дверь секретного сейфа не скрывала потаенного. Сосредоточенно таская из стальных глубин пачки зелени и дубья, Василий Евгеньевич вел учет, сбивая купюры по сто листов и ровными рядами раскладывая их на полированной глади столешницы. Когда раздался грохот вышибаемой двери, особо он раздумывать не стал — быстро сунул руку под стол. Там у него, в лучших гангстерских традициях эпохи сухого закона, на двух магнитах была подвешена двустволка двенадцатого калибра, заряженная волчьей дробью. Отличная штуковина — оставалось только взвести курки…
Однако незваный гость отреагировал мгновенно выполнив «лепесток» — уход с линии атаки с поворотом вокруг своей оси, оказался совсем рядом с президентом. Мощно бабахнули стволы, разнося картечью экран монитора, а в тело Гранитному с мерзким, мокрым каким-то звуком глубоко вонзился американский штык-нож.
От страшной боли Василий Евгеньевич дико заорал. Потом он замолчал и долго не мог оторвать взгляд от рифленой рукояти, торчавшей из его правого плеча, а когда все же поднял глаза, из груди его опять вырвался громкий, неудержимый крик — перед ним стоял фраер, которого должен был замочить Стеклорез.
Скривившись от пронзительного крика, Сарычев взялся за рукоять штык-ножа и, придвинувшись к Гранитному, тихо спросил:
— Зачем тебе моя жизнь?
Чтобы вопрос звучал доходчивее, майор слегка повернул клинок в ране. От боли главнокомандующий прокусил себе губу, но годы, проведенные на зоне, в «отрицаловке», с прелестями БУРа и карцера, закалили его характер — ответом он Александра Степановича не удостоил. Просто истошно заорал. Прищурившись, майор быстро вытащил клинок, играючи повертел в пальцах и вонзил его в другое плечо Гранитного. Неглубоко, но неспешно…
— Ну?
Из раны президента вовсю струилась кровь, на лбу выступила обильная испарина, кончик носа заострился.
— Да на хрен мне твоя жизнь! — От страшной боли он едва не терял сознание. — Тебя заказали.
Внезапно зрачки его начали закатываться, кожа на лице приобрела синюшный оттенок, и Сарычев, торопясь, выкрикнул:
— Кто?
Застонав, Гранитный встретился с ним взглядом и понял: лучшее, на что можно надеяться, это быстрая, без мучений смерть.
— Цыплаков, — чуть слышно прошептал он, — Цыпа Жареный, папа мой… — и показал пальцем на стол. Затем силы оставили его, и он сполз в растекавшуюся по паркету липкую, темную лужу.
На столе в указанном направлении стоял телефон «панасоник».
— Привет Стеклорезу. — Сарычев добил Гранитного и тщательно вытер руки. Потом упаковал деньги и телефон в портьеру — получился приличных размеров узел, взвалил его на плечо и сразу стал похож на мешочника времен Гражданской войны. Он уже собрался на выход, как вдруг ожил звонок входной двери и раздался возмущенный шепелявый мат:
— Эй, братва, вы что там, совсем нюх потеряли, в натуре! Открывайте дверь, мать вашу, масть не чуете, что ли?
Это прибыли бригадир отмороженных Глобус со своей правой рукой Битым.
— Наше вам. — Сарычев резко распахнул дверь и сразу показал, какое оно наше-то — одному бандиту в пах с отличной концентрацией, другому в нюх и в челюсть с недурным акцентом. Внезапность — залог успеха. Да и удары были поставлены.
— Не скучайте, бойцы. — Майор перешагнул распластавшиеся тела, спустился к машине, сел и поехал. До дому. Что-то он устал от бандитствующих россиян… В парадной его ждал сюрприз — неподалеку от двери кто-то тоненько пищал. Это были два существа кошачьей породы, месяцев двух от роду. Оба котенка были черные, с белыми грудками, они сразу напомнили Сарычеву о погибших сиамских хищниках, и, проклиная свой дурацкий сентиментальный характер, он понес теплые комочки домой. Положил детенышей на диван неподалеку от мешка с деньгами, порысил в магазин и в зверином отделе запасся всем необходимым — по кошачьей части он был большой специалист.
Дома он развел в молоке сухой корм, дал котятам немного поесть и, невзирая на обиженный писк, понес их в ванную. Тщательно вымыл зоошампунем, следя, чтобы вода не попадала в уши, вытер насухо и, дождавшись, пока они вылижутся, опять устроил кормление зверей — теперь уже до отвала. Наконец настал самый важный момент. Засыпав кошачий туалет наполнителем, Сарычев посадил сверху питомцев, долго скреб пальцами и, дождавшись наконец обильного результата, обрадовался — зверье на заботу отвечало полным пониманием. Спать найденышей Сарычев положил в свою форменную шапку-ушанку. С кокардой, так ни разу и не надеванную…
Затем он достал реквизированный у Гранитного телефон и начал ревизию памяти. Вначале шли номера бандитствующих элементов, потом Сарычев попал в гастрологическую лечебницу и наконец раздался мяукающий женский голос:
— Приемная депутата Цыплакова.
Изливать душу народному избраннику майор не стал, отключился и крепко задумался. Похоже, взялись за него по-настоящему и как только поймут, что киллер облажался, доведут дело до конца — это только вопрос времени. М-да…
Вздохнув, майор вспомнил о мешке с деньгами, вывалил бабки на пол и принялся считать. Закончив строительство баррикад из пачек «цветной и белокочанной капусты», он устало присвистнул — денег, по его майорскому разумению, было просто астрономически много. До неприличия…
Между тем черные пушистые клубочки проснулись и опять устремились к блюдцу с кормом. Глядя на них, Сарычеву тоже захотелось есть. Дел на сегодня предстояло еще немало, потому процессом приготовления пищи майор заморачиваться не стал. Положил в карман пару пачек долларов, бросил узел с сокровищами в мешок из-под картошки, спустился к машине и поехал в гараж. Чувствовал он себя богатым, словно Крез, и голодным, словно волк.
Первым делом Александр Степанович заскочил в питейно-гастрономическое заведение «Село Шушенское». Кормили «ссыльных» основательно. Сарычев с аппетитом отведал похлебку по-политкаторжански — с ветчинкой, языком и каперсами, в горшочке, съел двойную порцию котлет «Как у Наденьки» — с картошечкой, белыми грибками и, непременно, батенька, с маринованными огурчиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Это было страшно, и обе Люськи подчинились с профессиональной быстротой, а Сарычев оперативно прикрутил им руки к змеевику, игриво подмигнул и устремился к главнокомандующему. Не до баб-с.
Дверь в кабинет президента была заперта изнутри. Майор глубоко вдохнул, замер, прикрыв глаза, а когда кипящая, огненная лава переполнила его, мощным диагональным ударом ноги вышиб дверь вместе с коробкой, наполнив нору Гранитного грохотом и цементной пылью.
Президент был занят важным делом — он считал деньги. Квадратное зеркало за его спиной было сдвинуто в сторону, дверь секретного сейфа не скрывала потаенного. Сосредоточенно таская из стальных глубин пачки зелени и дубья, Василий Евгеньевич вел учет, сбивая купюры по сто листов и ровными рядами раскладывая их на полированной глади столешницы. Когда раздался грохот вышибаемой двери, особо он раздумывать не стал — быстро сунул руку под стол. Там у него, в лучших гангстерских традициях эпохи сухого закона, на двух магнитах была подвешена двустволка двенадцатого калибра, заряженная волчьей дробью. Отличная штуковина — оставалось только взвести курки…
Однако незваный гость отреагировал мгновенно выполнив «лепесток» — уход с линии атаки с поворотом вокруг своей оси, оказался совсем рядом с президентом. Мощно бабахнули стволы, разнося картечью экран монитора, а в тело Гранитному с мерзким, мокрым каким-то звуком глубоко вонзился американский штык-нож.
От страшной боли Василий Евгеньевич дико заорал. Потом он замолчал и долго не мог оторвать взгляд от рифленой рукояти, торчавшей из его правого плеча, а когда все же поднял глаза, из груди его опять вырвался громкий, неудержимый крик — перед ним стоял фраер, которого должен был замочить Стеклорез.
Скривившись от пронзительного крика, Сарычев взялся за рукоять штык-ножа и, придвинувшись к Гранитному, тихо спросил:
— Зачем тебе моя жизнь?
Чтобы вопрос звучал доходчивее, майор слегка повернул клинок в ране. От боли главнокомандующий прокусил себе губу, но годы, проведенные на зоне, в «отрицаловке», с прелестями БУРа и карцера, закалили его характер — ответом он Александра Степановича не удостоил. Просто истошно заорал. Прищурившись, майор быстро вытащил клинок, играючи повертел в пальцах и вонзил его в другое плечо Гранитного. Неглубоко, но неспешно…
— Ну?
Из раны президента вовсю струилась кровь, на лбу выступила обильная испарина, кончик носа заострился.
— Да на хрен мне твоя жизнь! — От страшной боли он едва не терял сознание. — Тебя заказали.
Внезапно зрачки его начали закатываться, кожа на лице приобрела синюшный оттенок, и Сарычев, торопясь, выкрикнул:
— Кто?
Застонав, Гранитный встретился с ним взглядом и понял: лучшее, на что можно надеяться, это быстрая, без мучений смерть.
— Цыплаков, — чуть слышно прошептал он, — Цыпа Жареный, папа мой… — и показал пальцем на стол. Затем силы оставили его, и он сполз в растекавшуюся по паркету липкую, темную лужу.
На столе в указанном направлении стоял телефон «панасоник».
— Привет Стеклорезу. — Сарычев добил Гранитного и тщательно вытер руки. Потом упаковал деньги и телефон в портьеру — получился приличных размеров узел, взвалил его на плечо и сразу стал похож на мешочника времен Гражданской войны. Он уже собрался на выход, как вдруг ожил звонок входной двери и раздался возмущенный шепелявый мат:
— Эй, братва, вы что там, совсем нюх потеряли, в натуре! Открывайте дверь, мать вашу, масть не чуете, что ли?
Это прибыли бригадир отмороженных Глобус со своей правой рукой Битым.
— Наше вам. — Сарычев резко распахнул дверь и сразу показал, какое оно наше-то — одному бандиту в пах с отличной концентрацией, другому в нюх и в челюсть с недурным акцентом. Внезапность — залог успеха. Да и удары были поставлены.
— Не скучайте, бойцы. — Майор перешагнул распластавшиеся тела, спустился к машине, сел и поехал. До дому. Что-то он устал от бандитствующих россиян… В парадной его ждал сюрприз — неподалеку от двери кто-то тоненько пищал. Это были два существа кошачьей породы, месяцев двух от роду. Оба котенка были черные, с белыми грудками, они сразу напомнили Сарычеву о погибших сиамских хищниках, и, проклиная свой дурацкий сентиментальный характер, он понес теплые комочки домой. Положил детенышей на диван неподалеку от мешка с деньгами, порысил в магазин и в зверином отделе запасся всем необходимым — по кошачьей части он был большой специалист.
Дома он развел в молоке сухой корм, дал котятам немного поесть и, невзирая на обиженный писк, понес их в ванную. Тщательно вымыл зоошампунем, следя, чтобы вода не попадала в уши, вытер насухо и, дождавшись, пока они вылижутся, опять устроил кормление зверей — теперь уже до отвала. Наконец настал самый важный момент. Засыпав кошачий туалет наполнителем, Сарычев посадил сверху питомцев, долго скреб пальцами и, дождавшись наконец обильного результата, обрадовался — зверье на заботу отвечало полным пониманием. Спать найденышей Сарычев положил в свою форменную шапку-ушанку. С кокардой, так ни разу и не надеванную…
Затем он достал реквизированный у Гранитного телефон и начал ревизию памяти. Вначале шли номера бандитствующих элементов, потом Сарычев попал в гастрологическую лечебницу и наконец раздался мяукающий женский голос:
— Приемная депутата Цыплакова.
Изливать душу народному избраннику майор не стал, отключился и крепко задумался. Похоже, взялись за него по-настоящему и как только поймут, что киллер облажался, доведут дело до конца — это только вопрос времени. М-да…
Вздохнув, майор вспомнил о мешке с деньгами, вывалил бабки на пол и принялся считать. Закончив строительство баррикад из пачек «цветной и белокочанной капусты», он устало присвистнул — денег, по его майорскому разумению, было просто астрономически много. До неприличия…
Между тем черные пушистые клубочки проснулись и опять устремились к блюдцу с кормом. Глядя на них, Сарычеву тоже захотелось есть. Дел на сегодня предстояло еще немало, потому процессом приготовления пищи майор заморачиваться не стал. Положил в карман пару пачек долларов, бросил узел с сокровищами в мешок из-под картошки, спустился к машине и поехал в гараж. Чувствовал он себя богатым, словно Крез, и голодным, словно волк.
Первым делом Александр Степанович заскочил в питейно-гастрономическое заведение «Село Шушенское». Кормили «ссыльных» основательно. Сарычев с аппетитом отведал похлебку по-политкаторжански — с ветчинкой, языком и каперсами, в горшочке, съел двойную порцию котлет «Как у Наденьки» — с картошечкой, белыми грибками и, непременно, батенька, с маринованными огурчиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90